– Вы уж простите, что заявился к вам прямо на лекцию, но телефон вашей подруги не отвечал. Несколько дней пытался дозвониться.
– А откуда вы знаете этот телефон? – почему-то насторожилась она.
– Работа у нас такая, – уклончиво ответил он.
– Понятно.
– Вы от денег-то не отказывайтесь. Ей-богу, нам их даже и некому отдать, кроме вас.
– У Павла Сергеевича есть младший брат…
– Про брата я ничего не знаю. Мне сказано отдать их вам – я это и делаю. Кстати, Марина, мне вас придется и до дома проводить, не идти же вам вечером одной с такими деньгами. Время беспокойное.
– Что ж, я близко живу. Я опять здесь, на Васильевском…
После десяти вечера Васильевский, как обычно, был уже пустынным. Редкие прохожие, редкие машины. Темными дворами между линиями они вышли к Марининому дому.
– Я буду нахалом, если напрошусь к вам в гости? – наверное, излишне игриво спросил Алексей, когда они в молчании дошли до ее подъезда.
Мысль о том, что с этой девчонкой не все так просто, не оставляла его.
– Пожалуй, нет. И даже очень хорошо, если зайдете. У меня есть серьезный разговор, – вдруг решилась она, видно, припомнив ту доверительность, что возникла между ними тем летом.
Комнатка Марины приятно удивила Алексея: у девчонки хороший вкус. Он успел как следует осмотреться в этом небольшом пространстве, пока она ходила на кухню ставить чайник.
– Вы сказали мне, что заканчивали юридический факультет… – начала она, по-школьному присев на краешек стула.
– Давай на “ты”.
– Хорошо. На “ты”, так на “ты”. У тебя наверняка есть какие-то знакомые в милиции… Леша, тебе не кажется странным убийство Павла Сергеевича? Я не верю в то, что это был просто грабеж. Зачем убивать человека из-за каких-то безделушек, картинок? Я точно знаю: особой цены у этих вещей не было, мы многое вместе покупали. Там было что-то другое… Но как бы узнать, что? Прошло столько времени, а до сих пор ничего не известно. Следователь этот милицейский со мной уже разговаривать не хочет. Он свои протоколы составил, а теперь одно твердит: дело сложное, ищем, опрашиваем. Кого они там опрашивают? Я к соседям по дому ходила, думала, они хоть что-то слышали в тот вечер. Так, представь, этот Фалеев к ним даже и не заглядывал. Как бы узнать, что там происходит?
– Надо подумать, – ответил Алексей, прекрасно понимая, что такие дела становятся только “глухарями” или, как говорят еще в Москве, “висяками”. Висит такое сокровище на шее опера, которому и с живыми-то делами разобраться ни времени, ни сил не хватает. Лишь справками обрастает: “Не установлено”, “Не представилось возможным”… Что и кого здесь искать? Разве что всплывет где-нибудь какой-нибудь пустяк…
На том они и расстались в этот вечер. Все сомнения Марины Алексей, что называется, истолковал в ее пользу – девчонка выглядела вполне искренней. Переживает, на что-то надеется. Нет, явно не чета его Светланке, не прав он был…
Выйдя из подъезда, Алексей пошел по темному двору, размышляя, стоит ли ввязываться в это глухое, как подсказывал его опыт, дело. Вдруг из ниши в подворотне вынырнула темная фигура. Обычный вопрос на ночной улице:
– Закурить не найдется?
Алексей полез в карман за сигаретами и зажигалкой, не особо разглядывая подошедшего. Надвинутая на лоб кепка и толстый шарф затеняли лицо прохожего. Огонек зажигалки высветил лишь светлую щетину над губой. Прохожий тотчас же отвернулся от выпущенного сигаретного дыма и закашлялся:
– Благодарю, кхе-кхе…
Алексей поспешил дальше. “Как эта девчонка ходит тут одна по этим темным дворам? – подумал он. – Будешь бояться собственной тени, не то что такого невинного прохожего-незнакомца”.
* * *
– Алло! Я слушаю, – Марина подошла к телефону, зазвонившему сразу после ухода Алексея.
– Ты что же, лапонька, телохранителем обзавелась? А ведь тебе говорили: из дома не выходить, ни с кем не встречаться. Да узнала ли ты меня?
– Узнала.
– То-то же. Так что не ломайся, барышня. Открывай-ка дверь.
Марина тупо продолжала стоять у телефона, забыв повесить трубку, когда на короткие гудки отбоя наложился длинный и резкий звонок из входной двери. Она медленно и покорно пошла открывать. Долго возилась с замком, как всегда, жирным и грязным от многих рук… Что будет с ней сейчас? Схватят, увезут? Она бы не удивилась сейчас ничему и никому. Но за открывшейся дверью никого не оказалось. Лишь на площадке, у самого порога, белел какой-то сложенный пополам листочек. Оглядываясь, она наклонилась, схватила его и отпрянула назад в квартиру, что есть силы захлопнув дверь.
«ВСТРЕЧА ЗАВТРА 10 УТРА СОБАЧЬЯ ПЛОЩАДКА НА СИКЕЙРОСА”, – прочитала она написанное печатными буквами. “Чем дальше – тем страньше, – вспомнила Марина присказку из Алисы в стране чудес». – Причем здесь собачья площадка и где эта улица Сикейроса? В любом случае, собачья площадка и утром – это что-то с людьми, это не в темной подворотне. Значит, не так уж страшно”, – решила Марина.
Утром она отправилась на Гражданку, нашла указанную в записке улицу. На вопрос о площадке прохожие едва ли не шарахались от Марины… Наконец, пройдя всю улицу, она выбрела на место встречи. Там-то ей и стало понятно, отчего так странно смотрели на нее прохожие. То был не скверик, в котором аккуратные петербургские старушки выгуливают своих пудельков. Это было место собачьих боев со своей, весьма своеобразной публикой, подъезжавшей на забаву в мощных автомобилях с затененными стеклами. Марина в недоумении встала поодаль. К ней никто не подходил.
Публика – сплошь крутые ребята, Катькина мечта – азартно окружила пятачок, на котором сцеплялись в припадке злобы и ярости странные собаки, больше похожие на гигантских белых крыс. Рядом с Мариной оказалась проворная старушка – из тех, что обожают вступать в разговоры с первым встречным.
– Безобразие, а? – заглянула женщина в лицо Марине.
– Да, мне тоже все это не очень нравится, – вяло и без особой охоты поддержала она.
– Вы знаете, сколько эти собаки стоят? А вы знаете, что недавно один такой бультерьер прокусил голову ребенку? Об этом все газеты писали. Принесла, значит, родная тетка ребеночка в гости, совсем махонького, положила на диванчик, а гадина эта в один момент набросилась, так что никто и оттащить не успел. Самой хозяйке палец откусила, когда та пыталась хоть что-то сделать.
– И что было потом? – Марине стало нехорошо.
– Что там могло быть? Страшные вещи, даже повторить не могу. Головенку прокусила, мозг ребенку выгрызла. За одну секунду. Никто, никто ничего не смог поделать! Запретить надо этих собак. А они тут их, гляди, милая, только растравливают. Вот кровушки-то почувствуют – кто их потом остановит?
Дурнота накатилась на Марину, но она, не отрываясь, смотрела, как вгрызаются в загривки друг другу эти собаки-крысы… Прошел час, другой, но к ней никто не подходил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78