«Красные бригады», «Красные колонны»... Солдаты высасывались путем нескончаемой пропаганды из сточных труб Кремля... Все эти убитые — безвинные свидетели. Убивали всех, кто стоял на дороге, — и все это во имя каких-то извращенных идей.
Но что они действительно хотели установить — это порядок, при котором они бы всегда находились выше других, менее удачливых, порядок, который дал бы им право посягать на свободу других.
Это касалось не только личных убеждений Болана, это было делом гласности — показания современной истории.
Да, Болан знал этих убийц. Он слишком хорошо их знал. Их безжалостный бизнес держался на том, что власти не противостояли им. Мягкотелые политики давали свободу террористам разворачивать кровавые кампании против безвинных мишеней.
Ладно, Мак Болан тоже может быть торговцем смертью, если это необходимо.
В истории всех цивилизованных обществ бывают времена, когда разрыв между законом и справедливостью доходит до разрушающей точки, когда механизм по защите порядочного, трудолюбивого народа катит свои колеса на пять пунктов сложных юридических тонкостей, в то время как право простого человека на справедливость нарушается. Эти времена требуют появления на исторической арене особого человека, который смог бы восстановить равновесие. В британской легенде, когда принц Джон не справился с управлением страной во время отсутствия своего брата, Ричарда Львиное Сердце, на защиту народа встал разбойник Робин Гуд.
На американском Западе такие люди, как Бат Мастерсон и братья Ирп, брались за оружие, чтобы заставить кровожадных сорвиголов подчиняться порядку и законности. И в другие времена, в других местах права граждан всегда защищали люди, стоявшие вне закона.
Сегодня времена востребовали Палача.
Болан, прослужив два срока во Вьетнаме, вел в одиночку войну против мафии. Теперь же его маленькая, но сильная группа столкнулась с новым врагом. Болан должен был нанести ответный удар. Он сражался за того убитого в Белфасте ребенка, ставил свою жизнь на карту, чтобы защитить учителя из деревенской школы в далекой стране и получить гарантию, что еще одна область на карте не окрасится в красный цвет.
И, как всегда, он рисковал ради страны, которую любил и в которую верил.
Болан знал, почему эта война так важна, он знал и то, что вступит в нее даже в одиночку, если это потребуется.
Пять лиц.
Это все, над чем ему надо сосредоточиться. Неуклюжий парень с половиной мизинца; парень постарше с белой полоской на голове; человек в очках, возможно просто гость; женщина, симпатичная, но не очень запоминающаяся; и наконец, террорист, долгое время считавшийся мертвым.
Это было похоже на поиск проклятой иголки в стоге сена.
* * *
Аэропорт был запружен людьми, прибывшими тремя рейсами. Часть присутствующих находилась на площадке для встречающих. А снаружи было больше сотни миллионов жителей, густо населявших полуостров размером с Калифорнию.
Задание казалось невыполнимым.
Болан сверху обозревал толпу, пытаясь уловить того, кто должен его встретить. Молодую американку спрашивали о сроках действия визы.
— О, ради святого Петра, я в третий раз за последний год приезжаю в вашу страну. Мой паспорт в полном порядке.
Японский служащий смотрел на нее с каменным выражением лица. Он ждал, когда к нему присоединится его напарник.
«Бедняжка, — подумал Болан, — ну и начало поездки!»
У американки были длинные волосы, затянутые в довольно-таки строгий пучок, очки в роговой оправе, которые подчеркивали озадаченное выражение ее глаз, и большой рот с вызывающе сжатой линией губ.
Подошел второй служащий, и она повторила ему то же самое на достаточно хорошем японском. Оба мужчины были явно удивлены, но показывали, что не понимают ее.
Женщина повторила все в третий раз, уже на английском, и теперь они уловили смысл ее слов. Японцы умеют говорить по-английски, но, видимо, им нелегко понять иностранца, который что-то хочет выразить на их родном языке.
Парень в синем плаще, узнав Болана по описанию, помахал рукой, чтобы привлечь его внимание. Американец последовал за ним через дверь, которая находилась сбоку от таможенного контроля. Он так и не узнал, чем закончилась история с той женщиной.
В тишине коридора они представились друг другу.
— Кингоро Накада. Зовите меня просто Кинг, — сказал парень в плаще. — Это мое прозвище — Король. Извините за опоздание: помешала авария на дороге.
Единственный человек, мимо которого они прошли окольным путем, минуя бюрократический барьер, был пожилой дворник, толкавший металлический ящик с чистящими приспособлениями. Мог быть хороший способ проскользнуть, минуя службу безопасности аэропорта. Болан заметил это не из-за какого-то профессионального побуждения, а просто потому, что всегда запоминал подобную информацию.
Машина Накады ждала их в зоне, запрещающей стоянку. Это был черный лимузин марки «Тойота». Женщина, сидевшая за рулем, вышла и открыла им заднюю дверцу.
— Это Сетсуки Секи, мой водитель. Я зову ее просто Суки. Некоторое время она работала со мной по делу о расследовании убийств. Когда меня перевели сюда, с месяц назад, я привез ее с собой.
— Привет, Суки.
Она улыбнулась в ответ на непроизвольную улыбку Болана. Хотя на ней была обычная одежда — зеленая юбка, пастельного цвета блузка, но выглядела она на ней очень аккуратно, как форма.
Суки, несомненно, была профессиональным водителем. Она так маневрировала в пробках на дорогах Токио, что наверняка смогла бы сдать тест на квалификацию для гонок в «Формуле 1».
Глядя в окно, Болан обратил внимание, что в отличие от американских городов, зеленых даже в своей деловой части, здесь всего несколько парков или деревьев оживляют безжалостно динамичную растянутость столицы. В центре города пересекаются транспортные магистрали, каждая из которых вливает в общий поток свою порцию машин.
— Держитесь, — сказала Суки спокойно, когда они обгоняли такси, чтобы быть первыми на узкой дороге.
Таксист, недовольный, что его так неожиданно подрезали, просигналил в знак протеста.
— Знаете, не все наши молодые пилоты-камикадзе принесли себя в жертву во время войны, — заметил Накада, кивая в сторону заднего стекла. — Некоторые из них стали таксистами. Но они, конечно, не любят статьи номер девять.
В нашей Конституции от 1948 года, в статье номер девять, японцы отрекались от войны навсегда. Но те парни опять хотят получить свою работу — они говорят, что там было намного безопасней.
Болан вежливо усмехнулся, посмотрев на хозяина, который, похоже, радовался шутке, наверняка рассказанной гостям не один раз. Он старался играть роль туриста с широко раскрытыми глазами. Кингоро Накада продолжал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Но что они действительно хотели установить — это порядок, при котором они бы всегда находились выше других, менее удачливых, порядок, который дал бы им право посягать на свободу других.
Это касалось не только личных убеждений Болана, это было делом гласности — показания современной истории.
Да, Болан знал этих убийц. Он слишком хорошо их знал. Их безжалостный бизнес держался на том, что власти не противостояли им. Мягкотелые политики давали свободу террористам разворачивать кровавые кампании против безвинных мишеней.
Ладно, Мак Болан тоже может быть торговцем смертью, если это необходимо.
В истории всех цивилизованных обществ бывают времена, когда разрыв между законом и справедливостью доходит до разрушающей точки, когда механизм по защите порядочного, трудолюбивого народа катит свои колеса на пять пунктов сложных юридических тонкостей, в то время как право простого человека на справедливость нарушается. Эти времена требуют появления на исторической арене особого человека, который смог бы восстановить равновесие. В британской легенде, когда принц Джон не справился с управлением страной во время отсутствия своего брата, Ричарда Львиное Сердце, на защиту народа встал разбойник Робин Гуд.
На американском Западе такие люди, как Бат Мастерсон и братья Ирп, брались за оружие, чтобы заставить кровожадных сорвиголов подчиняться порядку и законности. И в другие времена, в других местах права граждан всегда защищали люди, стоявшие вне закона.
Сегодня времена востребовали Палача.
Болан, прослужив два срока во Вьетнаме, вел в одиночку войну против мафии. Теперь же его маленькая, но сильная группа столкнулась с новым врагом. Болан должен был нанести ответный удар. Он сражался за того убитого в Белфасте ребенка, ставил свою жизнь на карту, чтобы защитить учителя из деревенской школы в далекой стране и получить гарантию, что еще одна область на карте не окрасится в красный цвет.
И, как всегда, он рисковал ради страны, которую любил и в которую верил.
Болан знал, почему эта война так важна, он знал и то, что вступит в нее даже в одиночку, если это потребуется.
Пять лиц.
Это все, над чем ему надо сосредоточиться. Неуклюжий парень с половиной мизинца; парень постарше с белой полоской на голове; человек в очках, возможно просто гость; женщина, симпатичная, но не очень запоминающаяся; и наконец, террорист, долгое время считавшийся мертвым.
Это было похоже на поиск проклятой иголки в стоге сена.
* * *
Аэропорт был запружен людьми, прибывшими тремя рейсами. Часть присутствующих находилась на площадке для встречающих. А снаружи было больше сотни миллионов жителей, густо населявших полуостров размером с Калифорнию.
Задание казалось невыполнимым.
Болан сверху обозревал толпу, пытаясь уловить того, кто должен его встретить. Молодую американку спрашивали о сроках действия визы.
— О, ради святого Петра, я в третий раз за последний год приезжаю в вашу страну. Мой паспорт в полном порядке.
Японский служащий смотрел на нее с каменным выражением лица. Он ждал, когда к нему присоединится его напарник.
«Бедняжка, — подумал Болан, — ну и начало поездки!»
У американки были длинные волосы, затянутые в довольно-таки строгий пучок, очки в роговой оправе, которые подчеркивали озадаченное выражение ее глаз, и большой рот с вызывающе сжатой линией губ.
Подошел второй служащий, и она повторила ему то же самое на достаточно хорошем японском. Оба мужчины были явно удивлены, но показывали, что не понимают ее.
Женщина повторила все в третий раз, уже на английском, и теперь они уловили смысл ее слов. Японцы умеют говорить по-английски, но, видимо, им нелегко понять иностранца, который что-то хочет выразить на их родном языке.
Парень в синем плаще, узнав Болана по описанию, помахал рукой, чтобы привлечь его внимание. Американец последовал за ним через дверь, которая находилась сбоку от таможенного контроля. Он так и не узнал, чем закончилась история с той женщиной.
В тишине коридора они представились друг другу.
— Кингоро Накада. Зовите меня просто Кинг, — сказал парень в плаще. — Это мое прозвище — Король. Извините за опоздание: помешала авария на дороге.
Единственный человек, мимо которого они прошли окольным путем, минуя бюрократический барьер, был пожилой дворник, толкавший металлический ящик с чистящими приспособлениями. Мог быть хороший способ проскользнуть, минуя службу безопасности аэропорта. Болан заметил это не из-за какого-то профессионального побуждения, а просто потому, что всегда запоминал подобную информацию.
Машина Накады ждала их в зоне, запрещающей стоянку. Это был черный лимузин марки «Тойота». Женщина, сидевшая за рулем, вышла и открыла им заднюю дверцу.
— Это Сетсуки Секи, мой водитель. Я зову ее просто Суки. Некоторое время она работала со мной по делу о расследовании убийств. Когда меня перевели сюда, с месяц назад, я привез ее с собой.
— Привет, Суки.
Она улыбнулась в ответ на непроизвольную улыбку Болана. Хотя на ней была обычная одежда — зеленая юбка, пастельного цвета блузка, но выглядела она на ней очень аккуратно, как форма.
Суки, несомненно, была профессиональным водителем. Она так маневрировала в пробках на дорогах Токио, что наверняка смогла бы сдать тест на квалификацию для гонок в «Формуле 1».
Глядя в окно, Болан обратил внимание, что в отличие от американских городов, зеленых даже в своей деловой части, здесь всего несколько парков или деревьев оживляют безжалостно динамичную растянутость столицы. В центре города пересекаются транспортные магистрали, каждая из которых вливает в общий поток свою порцию машин.
— Держитесь, — сказала Суки спокойно, когда они обгоняли такси, чтобы быть первыми на узкой дороге.
Таксист, недовольный, что его так неожиданно подрезали, просигналил в знак протеста.
— Знаете, не все наши молодые пилоты-камикадзе принесли себя в жертву во время войны, — заметил Накада, кивая в сторону заднего стекла. — Некоторые из них стали таксистами. Но они, конечно, не любят статьи номер девять.
В нашей Конституции от 1948 года, в статье номер девять, японцы отрекались от войны навсегда. Но те парни опять хотят получить свою работу — они говорят, что там было намного безопасней.
Болан вежливо усмехнулся, посмотрев на хозяина, который, похоже, радовался шутке, наверняка рассказанной гостям не один раз. Он старался играть роль туриста с широко раскрытыми глазами. Кингоро Накада продолжал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33