А как же ваше обещание? То, что вы дали за дополнительное золото? В нашу последнюю встречу. Помните, Чиун?
Смит изо всех сил старался сдержать охвативший его гнев, но лицо выдавало его.
— Это было нечестно, — тихо проговорил Чиун.
— Не понял.
— Это было нечестно, — повторил Чиун.
— Нет, это было честно, — рявкнул Смит, уже не пытаясь скрыть раздражение. — Вы пообещали, что за девять мер золота, доставленных в Синанджу, заставите Римо снова взяться за работу. Если он все же отказался...
— Не вы поступили нечестно, — прервал его Чиун. — Не вы, о, достойный император, а я. — Старик стыдливо потупил глаза.
— Ясно. Вы хотите сказать, что Римо отказывается работать даже за дополнительное вознаграждение.
— Он не отказывается работать. Он просто не может.
— Почему? — спросил Смит. — Он что, болен?
— Римо охвачен страхом.
Смит почувствовал, что сейчас взорвется. “Страхом!” А сколько раз сам Смит испытывал страх? Сколько раз смотрел в лицо смерти? Он не был от природы так щедро физически одарен, как Римо, и, естественно, не прошел такой тренировки, и все же, когда наступал критический момент, Харолд Смит преодолевал страх и продолжал действовать. Страх не оправдание. На каменистой земле Нью-Гемпшира, где взрастал Смит, бытовала поговорка, которую впитала его суровая душа: “Глаза боятся, а руки делают”.
— Ему надо преодолеть страх, — жестко произнес Смит.
— Я неточно выразился, император, не страх останавливает Римо. Он докопается до причины авиационных убийств хотя бы потому, что не сможет противостоять желанию раскрыть преступление. А докопавшись, вступит в схватку.
— Тогда в чем проблема? Чиун вздохнул.
— Римо не выйдет из схватки живым. Сняв шляпу, Смит крутил ее в руках.
— Откуда вам это известно?
— Известно. Больше я ничего сказать не могу. Вы не принадлежите к Синанджу, и потому вряд ли поверите моему рассказу.
Старик погрузился в молчание. Смит продолжал теребить шляпу.
— Значит, это конец? — наконец проговорил Смит. — Конец Римо? И нашей совместной работе?
— Возможно, — ответил Чиун.
— Не буду притворяться, что я хоть что-то понимаю, — сказал Смит. — И не представляю, что бы я мог сделать, даже если бы понимал.
Он бросил взгляд на дверь, но тут заговорил Чиун:
— Не спешите уходить, император. Я придумал, как можно ему помочь.
Смит поджал губы. Началось, подумал он. Только на этот раз все обставлено более драматично.
— Видимо, надо опять увеличить вам жалование, Чиун. Я очень занят. И за этим не стоило вызывать меня сюда. Если вам нужно больше золота, можно сказать об этом по телефону. И хочу вам сказать, что я разочарован. Очень.
Он повернулся, чтобы уйти.
— Мне не нужно золота, — раздался голос Чиуна. Рука Смита, уже лежавшая на дверной ручке, замерла.
— Тогда в чем же дело?
— Мне необходимо ехать в Синанджу, — ответил Чиун.
— Об этом не может быть и речи. Такие вещи обговариваются заранее.
— Другого выхода нет, — произнес Чиун.
— Это невозможно.
— В моей деревне есть одна вещь, которая может спасти Римо, — сказал Чиун.
— А вы заодно получите внеочередной отпуск, — ядовито заметил Смит. — Знаете притчу про мальчика, который регулярно обманывал пастухов, крича, что к их стаду крадется волк. Так вот, Чиун, вы кричали “волк!” слишком часто.
Смит распахнул дверь.
— Подождите! — голос Чиуна прогремел как электрический разряд. Плавно, одним движением, словно завился клуб дыма, он поднялся на ноги, подошел к двери и закрыл ее.
— Я беру назад свою просьбу, — сказал он.
— Простите?
— О прибавке к жалованию. О дополнительных четырех мерах золота, о которых, кстати, Римо и не просил. Мне самому хотелось повысить благосостояние деревни. Я отказываюсь от золота ради возможности побывать в Синанджу. Но ехать мне надо немедленно.
Смит внимательно вгляделся в лицо старика. Впервые на его памяти Чиун отказывался от золота.
— Значит, это так серьезно? Так важно для вас?
— Да, император.
— И вы искренне думаете, что ваша поездка поможет Римо?
— Полностью не уверен. Но хочу попробовать, — ответил Чиун.
— Может, вы объясните мне...
— То, что вы не сможете меня понять, вовсе не умаляет вашего величия, император. В мире есть вещи, которые никто не поймет, кроме меня. Ведь я — ныне правящий Мастер Синанджу: вся история мира распахнута предо мной. Мне нужно ехать немедленно.
Они посмотрели друг другу в глаза. Смиту неожиданно открылось, как стар и хрупок Чиун. Наконец американец согласно кивнул:
— Ладно. Поедете со мной в “Фолкрофт”. Прикажу приготовить для вас реактивный самолет и подводную лодку.
— Благодарю, император. Но прежде мне надо еще раз увидеть Римо.
— Я пришлю его, — сказал Смит.
* * *
— Рад, что вы хорошо поболтали, — заявил Римо, плюхнувшись на стул.
— Мы не говорили о твоих делах. Правда, не говорили, — сказал Чиун.
— Старый обманщик. Думаешь, я родился только вчера? И ничего не знаю о вашем давнем уговоре убрать меня, если дела пойдут плохо? Если я не смогу больше работать?
— Нашел, что вспомнить. Тогда я еще не знал тебя и не представлял, кем ты можешь стать, — ответил Чиун. — Разговор шел о другом.
Римо некоторое время всматривался в лицо Чиуна, а потом обхватил голову руками.
— А может, так было бы лучше, — проговорил он. — От меня... ничего не осталось. Это все нарастает, Чиун. Запах ощущения. Я подавлен всем этим и не могу от него отделаться.
— Тебе и не удастся, — сказал Чиун.
— Я теряю рассудок. Все мои мысли только об этом. Наверное, тебе стоило бы вспомнить наш старый уговор и отправить меня далеко-далеко. Сделать это так просто — когда я не смотрю на тебя. Нет. Сделай это, когда смотрю. Мне хочется убедиться, что ты держишь прямо плечо.
Римо улыбнулся своей шутке, понятной только им двоим. Десять лет находился он в полном подчинении у Чиуна, учившего его премудрости Синанджу, пока не постиг всего необходимого. Но Чиун никогда не хвалил ученика, а если Римо выполнял задание безукоризненно, тогда Чиун, не желая, чтобы Римо зазнавался, придирался, говоря, что ученик скашивает плечо, а тот, кто не приучается держать плечо прямо, никогда ничего не добьется.
Но Чиун даже не улыбнулся.
— Я никогда не причиню тебе вреда, что бы там ни говорилось в контракте у императора, — сказал он. Римо промолчал, а Чиун продолжал:
— Я лучше расскажу тебе одну историю.
Римо помрачнел.
— Может, лучше все-таки убьешь меня.
— Замолчи, бледнолицая поганка. У меня мало времени. Мне надо рассказать тебе о Лу Опозоренном.
— Ты уже рассказывал мне эту историю. Лу прогнал разбойников с дорог Рима, а потом выступил в цирке. И так далее...
— Я говорил тебе, что у этой истории есть продолжение, — настойчиво произнес Чиун. — И сейчас я собираюсь рассказать тебе, что было дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57