– Он не согласится, пока не закончит проект.
– Мы висим над пропастью, прижатые к стенке. Я знаю, с кем мы имеем дело.
– Прости, Антон, но мне нечего тебе сказать. Я думаю только о сыне. Если муж его отнимет у меня, я повешусь.
– Потерпи немного. В следующий раз я принесу тебе хорошую новость или больше не покажусь тебе на глаза.
Мэла выскочила из машины и убежала.
Похоже, Валек жил в пивной. Антон нашел его за столиком в углу и сел рядом.
– Привет, великий сыскарь. Олег обещал, что обо мне забудут.
– Какой Олег?
– Громов. Все жилы из меня вытянул. Ты его подослал?
– Я Олега сто лет не видел. Гения помнишь?
– А говоришь, не видел. Он о Никите меня и расспрашивал.
– Выходит, не зря, у Олега нюх тот еще. Никита сделал из меня дойную корову, поймал на живца. Чтобы платить ему, я вынужден воровать казенные деньги.
Валек криво усмехнулся:
– Значит, выжил гад и набрался наглости вернуться в город?! Ты ему заплатил?
– Пришлось.
– Тебе ли, опытному оперу, не знать – шантаж бесконечен. Будешь теперь платить, пока не сдохнешь. Если бы отказал ему в первый раз, он больше не полез бы. Пугать они горазды, но это лишь слова, сотрясение воздуха. Никита не станет светиться, он меченый.
– Для сыскарей он труп, о нем забыли. Даже отпечатки из дактилоскопической картотеки изъяли. Сейчас его не узнать. Пластику на лице сделал. Держит при себе какого-то отморозка.
– Опиши.
– Невысокий крепыш. Похож на грузина, но говорит без акцента.
– Понял. Гога Бубновый, лучший карманник всех времен и народов. Пломбу изо рта вытащит, ты и не почувствуешь. Но на мокруху не пойдет.
– Черт с ним. Я решил покончить с Гением.
– Пришел за помощью? Согласен. Если он меня встретит, то пришьет, как пить дать. Я отказался его вытаскивать из зоны, и он мне этого не простит. Опасен, гнида, и хитер.
– С моей стороны Гений подвоха не ждет, я покладистый. На встречу приходит без страховки.
– Стрелку на автосвалке забивал?
– Точно. Откуда знаешь?
– У него там землянка рядом, в лесу. Обсыпает подходы нюхательным табаком, чтобы с собаками не нашли. Есть еще точка – развалины ткацкой фабрики у развилки на седьмом километре. Там катакомбы, которые превратили в канализацию. Выходят к реке. Если оставить лодочку с мотором, уход обеспечен чистый.
– Река-то в километре, – удивился Антон.
– В том-то и дело. Пока ты по развалинам скакать будешь, он юркнет в люк и по катакомбам к сливу за десять минут добежит. Второй раз тебя на свалку не погонит, у фабрики стрелку забьет. Подъезд к фабрике открытый, как к свалке.
– Если решишь пойти со мной, тебе туда заранее приехать надо.
– Не считай его глупее себя. Где я вас ждать буду? Фабрика больше стадиона, и он там каждый камень знает. Я должен ехать с тобой.
– Гений следит за каждым моим шагом. Сюда я пешком пришел через проходные дворы.
– Ты же сказал, что он тебе доверяет. Главное для него – убедиться, что ты вышел из банка с деньгами. Он будет направлять тебя по телефону, пока ты не окажешься в нужном месте. Автомат я найду. Мне нужна рация, а тебе микрофон, к пальто прицепишь. Спрячешь меня в багажнике. В автосервисе сделай кнопку с внутренней стороны, чтобы в нужный момент я сам мог выскочить.
– Они среагируют быстрее, – покачал головой Антон.
– Стрелок он, конечно, знатный. Тут надо так. Ты выложишь деньги в метре от багажника, отойдешь в сторону, потом скажешь: «Забирайте». Это слово – сигнал для меня.
– Рискованно.
– Тогда продолжай платить.
– А если…
– Я за свою шкуру не трясусь, к тому же я твой должник. Рано или поздно, Гений меня все равно достанет, лучше, конечно, я его, чем он меня, но тут уж как карта ляжет.
– Тогда до встречи.
Старик не находил себе места, метался из угла в угол.
– Ты рехнулся, Антон. Миллион! Мы еще сто тысяч не обернули. Неделю ждать, не меньше.
– Подождем, не к спеху. В сейфе осталось два миллиона. Один беру я, второй – ты, Семеныч. Ведь ты можешь дать его под пятьдесят процентов. Пусть не на неделю, а на полгода. Первый миллион вернут, сдадим его под пятьдесят процентов. Через полгода мы вернем все деньги. Следствие стоит на месте, успеем.
– Ну черт с тобой, сегодня у меня последний рабочий день, все шишки на твою голову посыпят-ся. Я сдал тебе хранилище и больше я ни за одну копейку не отвечаю.
– Ну и зануда ты, Семеныч. Речь идет о жизни и смерти, о чем тут думать! Бери свой портфель, идем в хранилище.
Антон шел напролом. У него не было выбора. Руденко сдался.
Спустя два часа старик подошел к машине преемника и поставил на заднее сиденье свой портфель. Захлопнув дверцу, он поковылял на автобусную остановку с пакетом, из которого торчал батон-багет, а на дне лежал еще один миллион. Все. Сейф опустел! Знал бы Вербицкий, как используют следственную улику! Где она, надежность? Нет ее в этом мире.
Валек оказался прав на все сто. Погоняв Антона по городу, Никита приказал ему ехать к развилке.
Снова затрещал мобильник.
– Видишь развалины фабрики на холме?
– Вижу, – ответил Антон.
– Подъезжай к северным воротам, там табличка еще сохранилась. Проедешь прямо, упрешься в стену и остановишься. Выходи из машины с деньгами и стой на месте.
Он делал так, как приказывал Кочергин. Гордеев рисковал сдохнуть на развалинах фабрики, отдав убийце последние деньги, да и те не свои, а ворованные. Во что он превратился? Мог ли майор представить себя месяц назад в роли пособника самого гнусного преступника? Всю сознательную жизнь он положил на борьбу с подобными типами, а теперь плясал под их дудку.
Темнело. Фабрика не освещалась. Он въехал в ворота и оказался в узком коридоре между двумя зданиями. Тут даже не развернешься. Антон включил фары. Стены с разбитыми окнами выглядели зловеще. Кочергин мог вынырнуть с любой стороны.
Взяв портфель с заднего сиденья, Гордеев вышел из машины и остановился в трех метрах от багажника. Стало совсем темно. Задние огни освещали асфальт. Антон стоял в этом световом пятне.
– Снимай пальто! – послышался голос, но отраженное эхо мешало понять, откуда исходит звук.
Антон снял пальто.
– Бросай на землю, а сверху шляпу. Он так и сделал.
– Теперь пиджак.
Антон остался в одной рубашке, холодный ветер пронизывал его насквозь. Пальто легло удобно, микрофоном кверху, и Валек мог все слышать.
В освещенное пространство вошел кавказец и ощупал Антона, хотя и без того было понятно, что никакого оружия у него нет. «Осторожничают, значит, боятся, – подумал Валек. – А если так, то, получив деньги, „дойную корову“ должны прикончить.
Никита действительно не рассчитывал на третий заход, он реально смотрел на вещи, знал, где Антон берет деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52