Он остановил машину возле Ка-27, увешанного полутора десятками антенн самого разнообразного вида и размеров. На самом верху машины, на оси винтов крепился купол обтекателя антенны бортовой станции разведки и помех.
— Прошу любить и жаловать — это, собствен но, и есть наш «птеродактиль».
Возле двадцать седьмого суетилось несколько человек в камуфлированных летных комбинезонах. На борту машины красовалась изрядно выцветшая эмблема авиации Северного Флота, краской поновее был нанесен бортовой номер — 43. Денис подвел Анатолия к высокому худощавому человеку с обветренным лицом и черной как смоль шевелюрой.
— Прошу знакомиться — командир нашего «Змея Горыныча», капитан Томашенко Сергей Романович, — представил Сухов летчика, — а это…
— Давыдов, Анатолий, — представился его однокашник, нарушив официальность церемонии, по памяти знавший о демократичных порядках, принятых в авиационной среде.
— Можно сказать — ваше новое начальство, — уточнил Сухов на всякий случай, чтобы знали, кто есть кто.
— Добро пожаловать, — подчеркнуто радушно улыбнулся летчик и протянул руку, здороваясь сначала с Суховым, то есть предоставляя начальству возможность первому протянуть руку. Потом Томашенко познакомил Анатолия с остальными членами экипажа, С первого взгляда, экипаж машины боевой не представлял из себя ничего особенного, обычный состав: командир, штурман, оператор бортовых радиоэлектронных средств (он же инженер по их ремонту и эксплуатации) и бортовой техник. Люди как люди. Самой колоритной фигурой оказался борттехник. Из распахнутого люка пружинисто выпрыгнул невысокого роста человек, и перед изумленным взглядом Давыдова оказался коренастый плотный дядька с курчавой бородой, в новеньких пятнистых штанах и сандалиях с дырочками, в которых ходят летом авиационные техники, камуфлированной майке и франтовской панаме защитного цвета. Одно поле шляпы залихватски прищелкивалось к тулье кнопкой, так, чтобы в целом головной убор смотрелся как у фельдмаршала Монтгомери в хрониках военной поры, во времена, когда тот гонялся за «лисом пустыни» Роммелем. На руках у техника красовались беспалые кожаные перчатки — родственники используемых автогонщиками. Борттехник сдернул правую перчатку
— Вася, — протянул он руку Давыдову, ничуть не Церемонясь.
— Анатолий, — чуть насмешливо представился майор, отвечая на рукопожатие. На мгновение Давыдову показалось, что его кисть онемела. Силой Васю родители не обделили.
— Вася у нас напрочь лишен чувства субординации, — извиняющимся тоном сообщил командир вертушки, и пояснил подчиненному: — Это наше новое начальство, из белокаменной.
Анатолию показалось, что на Васю это не произвело никакого впечатления.
— Прапорщик Афанасьев Василий Александрович, по имени — не обижаюсь, прозвище — «Ледолайзер», это для обстановки приближенной к боевой и прочим критическим ситуациям.
— А откуда такой странный «позывной»? — полюбопытствовал Давыдов.
— Еще когда на Новой служил — вертушка на торосы грохнулась, пришлось выбираться. Двоих медведь задрал, а я пробился, сквозь льды, или по льдам, так сказать, — не моргнув глазом, Афанасьев поведал о своих похождения, как о чем-то само собой разумеющемся.
— А как же медведь?
— Медведя пришлось скушать, — из-под полей панамы кольнул настороженный взгляд голубых, как полярный лед глаз.
У Давыдова отчего-то сразу возникло сочувствие к медведю, неосторожно оказавшегося на пути у « Ледолайзера».
— Ну, познакомились с людьми, можно знакомиться и с матчастью. Кстати, командир, тебе пакет.
— А-а, — с пониманием кивнул Томашенко, — доделали, что ли? Уже вторую неделю на земле сидим, ждем, пока доработчики закончат возиться. Он принял из рук Сухова коробку и расписался в листке реестра.
— Василий, забирай изделие и приступайте с Юрьевичем к установке и проверке.
Командир вертушки передал посылку технику и сделал рукой приглашающий жест:
— Прошу на борт.
Сухов, а за ним и Давыдов полезли в чрево «вертушки». Ка-27 был набит аппаратурой, что называется, под завязку. По сравнению с узлами связи или командно-штабными машинами на бронебазе, места в салоне, конечно, было побольше, впрочем, оно и понятно — всякая аппаратура имеет вес, и таскать этот вес по земле проще, чем заставить висеть под облаками. Даже привыкший к подобного рода комплексам Давыдов сперва потерялся, осмотревшись, и лишь присмотревшись, начал находить знакомые образцы. Подборка техники была неожиданной, наряду с отечественными панорамными разведывательными радиоприемниками стояли стойки с надписями у переключателей на английском языке и даже на иврите. Ветеран вьетнамской войны AN/ ALR-20, штатовская же аппаратура AN/ALQ-136, израильская EL/L-8310E мирно соседствовали с какими-то стойками явно отечественного производства. В салоне оказалось два рабочих места, оборудованных персоналками, Анатолий был приятно удивлен, обнаружив, что машины целиком и полностью «Компак»-овские. От системного блока до монитора. Давыдов уселся в свободное кресло и принялся осматриваться уже более детально. Привезенной коробкой завладел хозяин бортовой радиоэлектроники. Несмотря на приличный возраст, чин он имел капитанский, звали его все уважительно Валерием Юрьевичем, а фамилия у него была самая украинская — Галушко. Инженер извлеченной из кармана отверткой распотрошил картонку и вытащил из нее что-то, завернутое в вощеную бумагу. Когда он развернул обертку, все увидели плоский черный ящичек, внешне напоминающий приемник спутникового телевидения.
— Вот это и есть сердце нашего бортового комплекса, — Валерий Юрьевич развернул блок так, чтобы его было хорошо видно Давыдову.
— Особого впечатления не производит, — пожал плечами майор в ответ.
— И тем не менее, — уважительно погладил прибор Галушко, — это контрольно-решающее устройство нашей станции разведки и помех.
— А зачем тогда те персоналки? — Анатолий кивнул в сторону компьютерных мониторов.
— У них вспомогательные функции. Кроме того, они выполняют роль устройств отображения информации, с ними наше изделие удобнее стыковать, чем с обычным высоковольтным индикатором кругового обзора.
— А зачем два рабочих места? — продолжать изображать «почемучку» Анатолий. Уж лучше было сразу узнать как можно больше о новой работе, чем потом выглядеть балбесом в глазах начальства, благо собеседник попался словоохотливый.
— Мы же все-таки ударный вертолет, — вступил в разговор Томашенко, — второе место — для оператора бортовых средств поражения. Самих ракет мы, понятное дело, не навешивали, но, если что, то бронепоезд стоит там, где нужно.
Давыдов начинал проникаться уважением к вертолету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71