.. Потому... Да вообще, что, я обязана тебе что-то объяснять?
– Объяснять будешь папе с мамой. Дома. Пока, девочка.
– Что ты грубишь?
– Манера такая. Да и вообще я неласковый.
– Ну и глупо. Наверное, ты одинокий.
– Возможно.
– Свободу бережешь?
– А что есть «свобода»?
– Ты не хочешь со мною разговаривать, да? – Даша схватила Олега за рукав.
– Ты меня что, презираешь? – В больших темных глазах девушки закипели слезы, губы скривились от совершенно детской обиды. – Скажи, презираешь?
– Нет.
– А почему тогда ты так со мной разговариваешь? Да, я нахамила тебе, но это от смущения.
– Да?
– Ну не от смущения, а... Просто противно жить, когда кругом одни слуги! А отец... Он...
– Знаешь, Даша, разбирайся с твоими проблемами сама. Ладно?
Девочка поникла, опустила голову, хлюпнула носом, и крупные слезинки побежали по ее щекам.
– Все как всегда. Никому не нужны чужие проблемы. «Разбирайся сама...» Я еще не умею сама, понял? – Быстрым движением девчонка смахнула слезы, но они покатились снова. – Сама... Я подумала, ты другой. Ты сильный, а значит – добрый. А ты... Ты такой же, как все. Ты такой же, как мой отец. Тебе только до себя. Тогда зачем ты влезал во все?
Олег поморщился, вздохнул:
– Не реви.
– Я не реву. Они текут сами. – Даша остановилась вдруг, прислонилась к дереву, обняла ствол и заплакала горько-горько. Олег ее не утешал. Стресс. По глупости она залезла в авто к подонкам, ее унизили, и теперь ее реакция та же, что и у него, когда он крошил стекло ни в чем не повинному джипу. Хотя...
Может, она плачет и не о том, а о жизни... Жаль только, что этой совсем юной девчонке совсем некому выплакаться. Разве что дереву.
– Ну все, девочка, все. Все пройдет, все будет хорошо. – Олег сам не заметил, как оказался рядом. Он стоял и гладил Дашу по мокрым волосам.
Неожиданно она обернулась к нему, обняла и – заплакала пуще, уткнувшись в плечо, а он вдыхал аромат ее мокрых волос и ни о чем не думал.
Постепенно рыдания стихли, Даша лишь передыхала впол-вздоха. Сказала тихо:
– Ты извини. Не подумай, что я тебе навязываюсь. Просто мне не с кем поговорить. Вообще. Была подруга, но она... А отец... Нет,не хочу тебя загружать. Прости. Тебя как зовут?
– Олег.
– Меня Даша.
– Ты уже говорила.
– Я забыла. Ой, я и сумочку забыла.
– Там деньги?
– Мелочь. Там зеркальце. И косметичка. Я страшная сейчас, да?
– Нет.
– Да ладно, не ври. Когда я плачу, у меня нос краснеет. Самый кончик. И я похожа на клоуна.
– Ты похожа на заплаканную девчонку. Только и всего.
– Только и всего, – скорбно вздохнула Даша.
– Еще ты красивая.
– Правда?
– Да.
– Спасибо тебе.
– Не за что.
– Есть за что. Ты добрый. – Даша задумалась на секунду, добавила:
– И не слуга.
– Дались тебе эти слуги.
– Просто никто вокруг не говорит правды. Или врут, или льстят... И не потому, что я такая. Из-за отца. А он... Ему до себя. И до своих дел. Всем не до меня.
– Не переживай. Образуется все.
– Ты еще скажи, «со временем».
– Нет. Не скажу. Со временем многое имеет тенденцию развиваться от плохого к худшему.
– Почему? – Даша смотрела на Олега, ее взгляд показался ему совершенно детским от беззащитности.
– Потому что одни люди – взрослеют, другие – стареют.
– Я знаю очень много молодых стариков. Они так и не были взрослыми. Просто из дурашливого детства попали сразу в мир, где вокруг одни цифры. Из денег. Но они даже на людей мало похожи. На доллары они похожи, вот что. Такие же серо-зеленые. И скучные. А по сути своей – те же слуги. И от них не услышать правды.
– О чем?
– О жизни.
– Кому нужна правда о жизни?
– А что же нужно?
– Иллюзия.
– Мир иллюзорен?
– Да. А жизнь... Жизнь проста: море, трава, солнце. Только и всего.
– Только и всего... – как эхо, повторила девушка. – Ты забыл о любви.
Олег кивнул, произнес тихо:
– Да. Я забыл о любви.
Даша взглянула на него быстро, покраснела:
– Извини. Я, наверное, что-то не то сказала.
– Ты сказала именно то. И прекрати бесконечно извиняться.
– Это я от смущения.
– Да?
– Просто... Таких, как ты, я еще не встречала. Ты кажешься... свободным.
Не в смысле, а... Ты понял?
– Да. Я понял. Вот только...
– Что «только»?
– Очень неприкаянная у меня вышла свобода.
– Такая бывает?
– Выходит, бывает.
Даша задумалась, собрав лоб морщинками:
– Вот странно... Я разговариваю с тобою так, словно давно тебя знаю. Очень давно. И, по-моему, ты тоже.
– Ничего странного. Это как в поезде.
– В поезде?
– Да. Мы попутчики. Сейчас доедем до назначенной станции и разбежимся.
Каждый по своим делам.
– Я так не хочу. Это не правильно.
– Так как раз и бывает. Когда люди не в отношениях, им нечего делить. И попутчики стараются понравиться друг другу вовсе не из корысти, а просто из совершенно людского, неистребимого желания нравиться. Поэтому в пути все хорошо. А вот продолжение дорожного знакомства... Не знаю.
– Ты боишься разочарований?
– Уже не очень. Хотя... Боюсь. Вот только... У неприкаянной свободы есть одно преимущество: в ней не бывает разочарований.
– И очарований тоже?
Олег помолчал, произнес тихо:
– И очарований тоже.
– А вот это – действительно жаль.
Глава 8
Даша вздохнула, потом спросила сама себя удивленно:
– Я хочу тебе понравиться? – подумала, ответила сама себе:
– Да, хочу, – вздохнула. – Я вообще хочу кому-нибудь нравиться. Но что-то у меня это не очень выходит. Наверное, я не умею быть ласковой.
– Почему?
– Не научилась. А вообще – меня считают высокомерной.
– Это так?
– Наверное, да. Когда растешь принцессой...
– Принцессой?
– Почти. – Девушка смутилась, в глазах ее мелькнуло что-то вроде страха. – Я очень пить хочу.
– Скоро пойдет цивилизация.
– И наш поезд остановится?
– Да.
Девушка некоторое время смотрела прямо перед собой застывшим взглядом, потом сказала:
– Ты удивишься, но я никогда не ездила в поездах.
Некоторое время они топали молча. Подлесок кончился, пошли места обитаемые, протока стала широкой, а дальше на грязном песке навалом потели людские тела на хлипких разномастных подстилках.
– Это похоже на свалку, – поморщилась Даша. – Тут так грязно... А они чупахаются в этой грязи и, похоже, рады.
– У людей вообще радостей немного.
Даша бросила на Олега быстрый взгляд, ответила:
– Но это не значит, что нужно вываляться в канаве. Можно поехать за город.
– Если есть на чем.
– Да ладно тебе... строишь моралиста, а сам... Разложил этих дебилов, как засольщик воблу. Одному даже руку сломал.
– Может, оно к лучшему? Профессию поменяет.
– Из бандитов в налетчики? Знаешь, я передачу видела: там подраненные охотниками тигры становятся людоедами как раз потому, что крупная и сильная добыча им стала уже не по зубам. А из этого Сазона ни работяги, ни путного торговца точно не выйдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
– Объяснять будешь папе с мамой. Дома. Пока, девочка.
– Что ты грубишь?
– Манера такая. Да и вообще я неласковый.
– Ну и глупо. Наверное, ты одинокий.
– Возможно.
– Свободу бережешь?
– А что есть «свобода»?
– Ты не хочешь со мною разговаривать, да? – Даша схватила Олега за рукав.
– Ты меня что, презираешь? – В больших темных глазах девушки закипели слезы, губы скривились от совершенно детской обиды. – Скажи, презираешь?
– Нет.
– А почему тогда ты так со мной разговариваешь? Да, я нахамила тебе, но это от смущения.
– Да?
– Ну не от смущения, а... Просто противно жить, когда кругом одни слуги! А отец... Он...
– Знаешь, Даша, разбирайся с твоими проблемами сама. Ладно?
Девочка поникла, опустила голову, хлюпнула носом, и крупные слезинки побежали по ее щекам.
– Все как всегда. Никому не нужны чужие проблемы. «Разбирайся сама...» Я еще не умею сама, понял? – Быстрым движением девчонка смахнула слезы, но они покатились снова. – Сама... Я подумала, ты другой. Ты сильный, а значит – добрый. А ты... Ты такой же, как все. Ты такой же, как мой отец. Тебе только до себя. Тогда зачем ты влезал во все?
Олег поморщился, вздохнул:
– Не реви.
– Я не реву. Они текут сами. – Даша остановилась вдруг, прислонилась к дереву, обняла ствол и заплакала горько-горько. Олег ее не утешал. Стресс. По глупости она залезла в авто к подонкам, ее унизили, и теперь ее реакция та же, что и у него, когда он крошил стекло ни в чем не повинному джипу. Хотя...
Может, она плачет и не о том, а о жизни... Жаль только, что этой совсем юной девчонке совсем некому выплакаться. Разве что дереву.
– Ну все, девочка, все. Все пройдет, все будет хорошо. – Олег сам не заметил, как оказался рядом. Он стоял и гладил Дашу по мокрым волосам.
Неожиданно она обернулась к нему, обняла и – заплакала пуще, уткнувшись в плечо, а он вдыхал аромат ее мокрых волос и ни о чем не думал.
Постепенно рыдания стихли, Даша лишь передыхала впол-вздоха. Сказала тихо:
– Ты извини. Не подумай, что я тебе навязываюсь. Просто мне не с кем поговорить. Вообще. Была подруга, но она... А отец... Нет,не хочу тебя загружать. Прости. Тебя как зовут?
– Олег.
– Меня Даша.
– Ты уже говорила.
– Я забыла. Ой, я и сумочку забыла.
– Там деньги?
– Мелочь. Там зеркальце. И косметичка. Я страшная сейчас, да?
– Нет.
– Да ладно, не ври. Когда я плачу, у меня нос краснеет. Самый кончик. И я похожа на клоуна.
– Ты похожа на заплаканную девчонку. Только и всего.
– Только и всего, – скорбно вздохнула Даша.
– Еще ты красивая.
– Правда?
– Да.
– Спасибо тебе.
– Не за что.
– Есть за что. Ты добрый. – Даша задумалась на секунду, добавила:
– И не слуга.
– Дались тебе эти слуги.
– Просто никто вокруг не говорит правды. Или врут, или льстят... И не потому, что я такая. Из-за отца. А он... Ему до себя. И до своих дел. Всем не до меня.
– Не переживай. Образуется все.
– Ты еще скажи, «со временем».
– Нет. Не скажу. Со временем многое имеет тенденцию развиваться от плохого к худшему.
– Почему? – Даша смотрела на Олега, ее взгляд показался ему совершенно детским от беззащитности.
– Потому что одни люди – взрослеют, другие – стареют.
– Я знаю очень много молодых стариков. Они так и не были взрослыми. Просто из дурашливого детства попали сразу в мир, где вокруг одни цифры. Из денег. Но они даже на людей мало похожи. На доллары они похожи, вот что. Такие же серо-зеленые. И скучные. А по сути своей – те же слуги. И от них не услышать правды.
– О чем?
– О жизни.
– Кому нужна правда о жизни?
– А что же нужно?
– Иллюзия.
– Мир иллюзорен?
– Да. А жизнь... Жизнь проста: море, трава, солнце. Только и всего.
– Только и всего... – как эхо, повторила девушка. – Ты забыл о любви.
Олег кивнул, произнес тихо:
– Да. Я забыл о любви.
Даша взглянула на него быстро, покраснела:
– Извини. Я, наверное, что-то не то сказала.
– Ты сказала именно то. И прекрати бесконечно извиняться.
– Это я от смущения.
– Да?
– Просто... Таких, как ты, я еще не встречала. Ты кажешься... свободным.
Не в смысле, а... Ты понял?
– Да. Я понял. Вот только...
– Что «только»?
– Очень неприкаянная у меня вышла свобода.
– Такая бывает?
– Выходит, бывает.
Даша задумалась, собрав лоб морщинками:
– Вот странно... Я разговариваю с тобою так, словно давно тебя знаю. Очень давно. И, по-моему, ты тоже.
– Ничего странного. Это как в поезде.
– В поезде?
– Да. Мы попутчики. Сейчас доедем до назначенной станции и разбежимся.
Каждый по своим делам.
– Я так не хочу. Это не правильно.
– Так как раз и бывает. Когда люди не в отношениях, им нечего делить. И попутчики стараются понравиться друг другу вовсе не из корысти, а просто из совершенно людского, неистребимого желания нравиться. Поэтому в пути все хорошо. А вот продолжение дорожного знакомства... Не знаю.
– Ты боишься разочарований?
– Уже не очень. Хотя... Боюсь. Вот только... У неприкаянной свободы есть одно преимущество: в ней не бывает разочарований.
– И очарований тоже?
Олег помолчал, произнес тихо:
– И очарований тоже.
– А вот это – действительно жаль.
Глава 8
Даша вздохнула, потом спросила сама себя удивленно:
– Я хочу тебе понравиться? – подумала, ответила сама себе:
– Да, хочу, – вздохнула. – Я вообще хочу кому-нибудь нравиться. Но что-то у меня это не очень выходит. Наверное, я не умею быть ласковой.
– Почему?
– Не научилась. А вообще – меня считают высокомерной.
– Это так?
– Наверное, да. Когда растешь принцессой...
– Принцессой?
– Почти. – Девушка смутилась, в глазах ее мелькнуло что-то вроде страха. – Я очень пить хочу.
– Скоро пойдет цивилизация.
– И наш поезд остановится?
– Да.
Девушка некоторое время смотрела прямо перед собой застывшим взглядом, потом сказала:
– Ты удивишься, но я никогда не ездила в поездах.
Некоторое время они топали молча. Подлесок кончился, пошли места обитаемые, протока стала широкой, а дальше на грязном песке навалом потели людские тела на хлипких разномастных подстилках.
– Это похоже на свалку, – поморщилась Даша. – Тут так грязно... А они чупахаются в этой грязи и, похоже, рады.
– У людей вообще радостей немного.
Даша бросила на Олега быстрый взгляд, ответила:
– Но это не значит, что нужно вываляться в канаве. Можно поехать за город.
– Если есть на чем.
– Да ладно тебе... строишь моралиста, а сам... Разложил этих дебилов, как засольщик воблу. Одному даже руку сломал.
– Может, оно к лучшему? Профессию поменяет.
– Из бандитов в налетчики? Знаешь, я передачу видела: там подраненные охотниками тигры становятся людоедами как раз потому, что крупная и сильная добыча им стала уже не по зубам. А из этого Сазона ни работяги, ни путного торговца точно не выйдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152