Они появлялись там и исчезали, как тени, неправдоподобно состоятельные, важные государственные чиновники и теневые дельцы, дергающие за ниточки управления страной, их когти мертвой хваткой вцепились во властные структуры, неподконтрольные и неприкасаемые даже для официальных правителей страны.
Самым таинственным и могущественным из них был Хидеки Сума.
Слегка моросило, когда Сума прошел в ворота и по покрытой гравием дорожке направился к храму Соконса. Было далеко за полночь, но он мог видеть дорогу в отраженном от низких облаков зареве огней над Токио. Он остановился под высоким деревом и осмотрелся кругом, но на площадке, окруженной высокими стенами, не было никого. Единственным признаком жизни была колония голубей, гнездившихся под дисками, венчавшими изогнутую кровлю.
Довольный тем, что его никто не видит, Хидеки Сума проделал ритуал мытья рук в каменном бассейне и ополаскивания рта небольшой пригоршней воды. Затем он вошел во внешний зал храма и встретился с главным жрецом, ожидавшим его прихода. Сума совершил жертвоприношение в молельне и вынул из внутреннего кармана своего плаща пачку бумаг, завернутых в тугой свиток. Он дал их жрецу, который положил их на алтарь.
Маленький колокольчик зазвенел, призывая особое божество Сумы, или ками, и затем они сложили свои ладони в молитве. После краткого обряда очищения Сума тихо поговорил со жрецом около минуты, получил назад свой свиток бумаг и покинул храм так же неприметно, как он появился там.
Напряжение последних трех дней спало с него, как падает на землю сверкающий дождь, оросивший сад. Сума почувствовал себя обновленным мистической силой и руководством своего ками. Его священная жажда очистить японскую культуру от яда западного влияния и одновременно защитить завоевания финансовой империи направлялась божественной силой.
Всякий случайно бросивший взгляд на Суму сквозь туман и моросящий дождь быстро бы забыл о нем. Он выглядел совершенно неприметно в рабочем комбинезоне и дешевом дождевике. Он шел с непокрытой головой, и его зачесанные назад волосы были белыми. Его шевелюра, некогда черная, как почти у всех японских мужчин и женщин, рано поседела, что придавало Суме вид человека значительно старше его сорока девяти лет. По западным меркам он был невысок, но по японским представлениям — довольно высоким, достигая 170 сантиметров.
И лишь заглянув ему в глаза, можно было заметить его отличие от большинства его соплеменников. Его радужки были волшебного индиго-синего цвета; возможно, это было наследие какого-нибудь давно истлевшего голландского купца или английского моряка. В юности он был хрупкого телосложения, но с пятнадцати лет занимался упражнениями по поднятию тяжестей и тренировался с холодной целеустремленностью, пока не превратил свое тело в скульптуру из мышц. Его наибольшей гордостью была не развитая им мышечная сила, а то, что он сумел переделать свою плоть, превратив ее в свое собственное творение.
Его шофер и телохранитель поклонился ему и закрыл за ним массивные бронзовые ворота. Моро Каматори, старейший друг Сумы и его ближайший помощник, и его секретарша, Тоси Кудо, тихо сидели на обращенных назад сиденьях изготовленного по особому заказу черного лимузина Мурмото, оснащенного шестисотсильным двенадцатицилиндровым двигателем.
Тоси была заметно выше большинства своих соплеменниц. Стройная, длинноногая, с черными как смоль волосами, ниспадающими до пояса, с безупречной кожей, оттененной магическими кофейно-карими глазами, она, казалось, материализовалась из какого-нибудь фильма о Джеймсе Бонде. Но, в отличие от экзотических красавиц, вешающихся на шею супершпиону Тоси обладала незаурядными умственными способностями. Ее коэффициент интеллектуальности достигал 165, и она в полной мере использовала возможности обоих полушарий своего мозга.
Она не взглянула на Суму, когда тот садился в лимузин. Ее внимание было сосредоточено на небольшом компьютере, который она держала на коленях.
Каматори разговаривал по телефону. Его интеллект, возможно, не достигал такого уровня, как у Тоси, но он был педантичен и дьявольски хитер в осуществлении тайных проектов Сумы. Особенно ярко его таланты проявлялись в теневых финансовых махинациях, лоббистских интригах и представлении интересов Сумы в различных влиятельных кругах, поскольку сам Сума избегал привлекать к себе внимание общественности.
У Каматори было бесстрастное решительное лицо, уши его были несоразмерно велики. Из-под густых черных бровей, через толстые линзы очков без оправы мрачно смотрели его темные безжизненные глаза. Его туго сжатые губы никогда не улыбались. Он был человек без эмоций и убеждений. Фанатично преданный Суме, он был профессиональным убийцей высокого класса. Это и был его главный талант. Он любил охоту на людей. Если кто-либо, неважно, насколько этот человек был богат и насколько высокий пост занимал в бюрократической иерархии, начинал представлять собой препятствие планам Сумы, то Каматори хитроумно убирал его, так что это казалось несчастным случаем или вина за покушение ложилась на кого-нибудь из противников Сумы.
Каматори вел дневник своих убийств, куда он записывал подробности каждого такого события. За двадцать пять лет счет его жертв дошел до 237.
Он кончил разговор, положил трубку в специальное гнездо на подлокотнике сиденья и повернулся к Суме.
— Это звонил адмирал Итакура из нашего посольства в Вашингтоне. Его источники подтверждают, что в Белом доме известно, что взрыв был ядерным и произошел на «Божественной звезде».
Сума стоически пожал плечами.
— Заявил ли президент формальный протест премьер-министру Дзансиро?
— Американское правительство хранит молчание, как ни странно — ответил Каматори. — Норвежцы и англичане, однако, подняли шум из-за гибели их судов.
— Но от американцев ничего не слышно?
— Только краткие сообщения в их прессе.
Сума нагнулся вперед и указательным пальцем постучал по обтянутому нейлоновым чулком колену Тоси.
— Пожалуйста, фото места взрыва.
Тоси уважительно кивнула и ввела в компьютер соответствующий код. Меньше чем через тридцать секунд цветная фотография выкатилась из щели принтера-телефакса, вмонтированного в перегородку, разделяющую кабину водителя и салон лимузина. Она протянула снимок Суме, который включил освещение салона и взял у Кама-тори увеличительное стекло.
— Контрастированное инфракрасное изображение было получено полтора часа назад во время пролета нашего разведывательного спутника Акаги, — объяснила Тоси.
Сума несколько секунд молча рассматривал снимок с помощью лупы. Затем он вопросительно посмотрел на своих помощников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
Самым таинственным и могущественным из них был Хидеки Сума.
Слегка моросило, когда Сума прошел в ворота и по покрытой гравием дорожке направился к храму Соконса. Было далеко за полночь, но он мог видеть дорогу в отраженном от низких облаков зареве огней над Токио. Он остановился под высоким деревом и осмотрелся кругом, но на площадке, окруженной высокими стенами, не было никого. Единственным признаком жизни была колония голубей, гнездившихся под дисками, венчавшими изогнутую кровлю.
Довольный тем, что его никто не видит, Хидеки Сума проделал ритуал мытья рук в каменном бассейне и ополаскивания рта небольшой пригоршней воды. Затем он вошел во внешний зал храма и встретился с главным жрецом, ожидавшим его прихода. Сума совершил жертвоприношение в молельне и вынул из внутреннего кармана своего плаща пачку бумаг, завернутых в тугой свиток. Он дал их жрецу, который положил их на алтарь.
Маленький колокольчик зазвенел, призывая особое божество Сумы, или ками, и затем они сложили свои ладони в молитве. После краткого обряда очищения Сума тихо поговорил со жрецом около минуты, получил назад свой свиток бумаг и покинул храм так же неприметно, как он появился там.
Напряжение последних трех дней спало с него, как падает на землю сверкающий дождь, оросивший сад. Сума почувствовал себя обновленным мистической силой и руководством своего ками. Его священная жажда очистить японскую культуру от яда западного влияния и одновременно защитить завоевания финансовой империи направлялась божественной силой.
Всякий случайно бросивший взгляд на Суму сквозь туман и моросящий дождь быстро бы забыл о нем. Он выглядел совершенно неприметно в рабочем комбинезоне и дешевом дождевике. Он шел с непокрытой головой, и его зачесанные назад волосы были белыми. Его шевелюра, некогда черная, как почти у всех японских мужчин и женщин, рано поседела, что придавало Суме вид человека значительно старше его сорока девяти лет. По западным меркам он был невысок, но по японским представлениям — довольно высоким, достигая 170 сантиметров.
И лишь заглянув ему в глаза, можно было заметить его отличие от большинства его соплеменников. Его радужки были волшебного индиго-синего цвета; возможно, это было наследие какого-нибудь давно истлевшего голландского купца или английского моряка. В юности он был хрупкого телосложения, но с пятнадцати лет занимался упражнениями по поднятию тяжестей и тренировался с холодной целеустремленностью, пока не превратил свое тело в скульптуру из мышц. Его наибольшей гордостью была не развитая им мышечная сила, а то, что он сумел переделать свою плоть, превратив ее в свое собственное творение.
Его шофер и телохранитель поклонился ему и закрыл за ним массивные бронзовые ворота. Моро Каматори, старейший друг Сумы и его ближайший помощник, и его секретарша, Тоси Кудо, тихо сидели на обращенных назад сиденьях изготовленного по особому заказу черного лимузина Мурмото, оснащенного шестисотсильным двенадцатицилиндровым двигателем.
Тоси была заметно выше большинства своих соплеменниц. Стройная, длинноногая, с черными как смоль волосами, ниспадающими до пояса, с безупречной кожей, оттененной магическими кофейно-карими глазами, она, казалось, материализовалась из какого-нибудь фильма о Джеймсе Бонде. Но, в отличие от экзотических красавиц, вешающихся на шею супершпиону Тоси обладала незаурядными умственными способностями. Ее коэффициент интеллектуальности достигал 165, и она в полной мере использовала возможности обоих полушарий своего мозга.
Она не взглянула на Суму, когда тот садился в лимузин. Ее внимание было сосредоточено на небольшом компьютере, который она держала на коленях.
Каматори разговаривал по телефону. Его интеллект, возможно, не достигал такого уровня, как у Тоси, но он был педантичен и дьявольски хитер в осуществлении тайных проектов Сумы. Особенно ярко его таланты проявлялись в теневых финансовых махинациях, лоббистских интригах и представлении интересов Сумы в различных влиятельных кругах, поскольку сам Сума избегал привлекать к себе внимание общественности.
У Каматори было бесстрастное решительное лицо, уши его были несоразмерно велики. Из-под густых черных бровей, через толстые линзы очков без оправы мрачно смотрели его темные безжизненные глаза. Его туго сжатые губы никогда не улыбались. Он был человек без эмоций и убеждений. Фанатично преданный Суме, он был профессиональным убийцей высокого класса. Это и был его главный талант. Он любил охоту на людей. Если кто-либо, неважно, насколько этот человек был богат и насколько высокий пост занимал в бюрократической иерархии, начинал представлять собой препятствие планам Сумы, то Каматори хитроумно убирал его, так что это казалось несчастным случаем или вина за покушение ложилась на кого-нибудь из противников Сумы.
Каматори вел дневник своих убийств, куда он записывал подробности каждого такого события. За двадцать пять лет счет его жертв дошел до 237.
Он кончил разговор, положил трубку в специальное гнездо на подлокотнике сиденья и повернулся к Суме.
— Это звонил адмирал Итакура из нашего посольства в Вашингтоне. Его источники подтверждают, что в Белом доме известно, что взрыв был ядерным и произошел на «Божественной звезде».
Сума стоически пожал плечами.
— Заявил ли президент формальный протест премьер-министру Дзансиро?
— Американское правительство хранит молчание, как ни странно — ответил Каматори. — Норвежцы и англичане, однако, подняли шум из-за гибели их судов.
— Но от американцев ничего не слышно?
— Только краткие сообщения в их прессе.
Сума нагнулся вперед и указательным пальцем постучал по обтянутому нейлоновым чулком колену Тоси.
— Пожалуйста, фото места взрыва.
Тоси уважительно кивнула и ввела в компьютер соответствующий код. Меньше чем через тридцать секунд цветная фотография выкатилась из щели принтера-телефакса, вмонтированного в перегородку, разделяющую кабину водителя и салон лимузина. Она протянула снимок Суме, который включил освещение салона и взял у Кама-тори увеличительное стекло.
— Контрастированное инфракрасное изображение было получено полтора часа назад во время пролета нашего разведывательного спутника Акаги, — объяснила Тоси.
Сума несколько секунд молча рассматривал снимок с помощью лупы. Затем он вопросительно посмотрел на своих помощников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157