Ему было страшно. Но еще страшнее стало после того, как незнакомец наградил его улыбкой и признался:
– Любым автобусом. Это не имеет значения. Для тебя уже ничего не имеет значения.
– Я ни при чем, клянусь Аллахом. – Неожиданно для себя Марат заговорил плаксивым тоном, который не был присущ ему даже в раннем детстве. – Я ее даже пальцем не тронул. У нее ресницы дрожат, глядите. Она живая.
Словно бы в подтверждение его слов Алиса слабо застонала и попыталась сесть, но рука мужчины удержала ее на месте.
– Лежи. Мы тут без тебя разберемся. Только не смотри, слышишь? Не нужно тебе этого видеть.
Чего – этого?
– Ильяс виноват, не я, – взвизгнул Марат. Палец, которым он указал на своего придавленного столом напарника, оставался скрюченным, и распрямить его никак не удавалось. В его желудке творилось что-то невообразимое, кишки непроизвольно ворочались, как черви в банке, издавая протяжные жалобные звуки. – Не я, – причитал Марат в унисон. – Я ни в чем не виноват… ни в чем… совсем…
Незнакомец, зрачки которого сделались такими огромными, что почти заполнили собой всю радужную оболочку глаз, никак не отреагировал на эту сбивчивую речь. Подождал, пока она закончится, и взмахнул ножом.
Схватившись за горло, Марат осел на пол безвольной куклой. Он попытался встать или что-то сказать, но не сумел. Это был почти полный паралич. Только бурление в животе не прекращалось, наполняя комнату совершенно канализационными запахами и звуками. А в остальном его никчемная, бесполезная жизнь закончилась, хотя еще какое-то время Марат дышал, ворочался и пытался молить о пощаде.
* * *
Добравшись до своего кабинета, Завадский снял генеральскую фуражку с высокой тульей и сокрушенно уставился на лопнувший козырек. Брезгливо оглядел изгаженный китель, швырнул его в шкаф, бросил туда же фуражку.
Эти контрактники, пикетирующие вход в штаб, совсем озверели, подумал он, занимая место за столом. Даже взвод здоровенных десантников, прокладывавших генералу путь сквозь бушующую толпу, не смог уберечь его от неприятных инцидентов. Испорченная фуражка – это раз. Загустевший плевок на левом погоне, напоминающий полуразложившегося слизняка, – это два. Наконец, довольно болезненный удар в левую грудину, ощущавшийся даже теперь, когда подуспокоившийся Завадский присосался к затребованному стакану чая с лимоном.
Лицо ударившего его типа совершенно вылетело из памяти, зато его глаза запомнились генералу прекрасно. Как будто с камышовым котом нос к носу столкнулся. С чертовой рысью, доставшей его когтистой лапой.
Поморщившись, Завадский ослабил узел галстука, расстегнул рубаху и внимательно оглядел пострадавший бок. Ничего страшного, если не считать багрового пятна, расплывшегося под левым соском. Безобразие. Завтра утром нужно вызвать роту ВДВ и разогнать всю эту бунтующую шушеру к чертовой матери. Нет, сегодня же. Но сначала придется дать интервью журналюге из газеты «Завтра», дожидающемуся в приемной. Обстоятельное, взвешенное интервью, из которого общественность узнает, что требования горе-вояк просто смехотворны. В округе лишних денег нет и не предвидится. Как только они появятся, то будут выплачены контрактникам в полном объеме. Или хотя бы частично.
Да, лучше частично, решил Завадский, приведя себя в порядок и распорядившись пригласить в кабинет столичного журналиста.
Это был прилизанный и гладкий, как заматеревший колобок, мужчина, поспешивший выложить на стол сразу два диктофона, один меньше другого.
– В какой говорить? – осведомился Завадский, недовольно поводя носом из стороны в сторону.
– Без разницы, – заверил его журналист. – Я буду задавать вопросы, а вы отвечайте.
– Как в прокуратуре, хе-хе?
– У прокуратуры, хе-хе, свои дела, а у нас, хе-хе, свои… Итак, вопрос первый. Неужели СКВО обнищал настолько, что не в состоянии выплатить деньги сотне контрактников?
– А ты знаешь, какая сумма долга на сегодняшний день набежала? – гаркнул Завадский.
– От 90 до 120 тысяч рублей на каждого человека.
– И что же, я их родить должен, по-твоему? Банк ограбить?
– Насколько мне известно, округу было выделено достаточно средств, чтобы…
– Ему известно! – саркастически перебил Завадский журналиста. – А теперь ты на мой вопрос ответь, коли такой умный. Можно ли родину-мать за горло брать, свои шкурные интересы отстаивая? Что это за мода такая пошла: чуть что – сразу бастовать? Мы тут в штабе в бирюльки играемся, что ли? – Генеральский голос задрожал от негодования. – Этим иудам продажным было ясно сказано, что свои тридцать сребреников пусть получают по месту службы, в Гудермесе или Шали. Вместо этого они торчат тут и мешают нормальной работе. Ты хоть представляешь себе, дорогой, сколько у меня разных проблем помимо разборок со всякой голытьбой?
– Примерно, – кивнул журналист. – Например, разработка сверхсекретной военной операции, подробнейший план которой гуляет по Сети наряду со свежими анекдотами.
– По сети? – напрягся Завадский. – По какой сети?
– По всемирной. Интернет, доводилось слышать о таком?
– Доводилось. И что?
Колобкообразный журналист ощерился, сделавшись похожим на персонажа старого фильма ужасов про всеядных зубастиков.
– А то, что вчера вечером на все главные порталы поступила прелюбопытнейшая информация, касающаяся штаба Северо-Кавказского военного округа, вашего покойного заместителя Конягина и вас лично.
– Ин… – Завадскому пришлось помассировать левый бок, прежде чем он смог выговорить слово полностью. – Информация, значит. Какого рода?
– Я бы сказал, весьма скандального рода. Потому что, помимо плана операции, пользователи Интернета получили возможность ознакомиться с состоянием личных банковских счетов генерала Завадского и его бывшего заместителя. – Журналист прямо-таки лоснился от алчного удовольствия, продолжая улыбаться своей чрезвычайно зубастой улыбкой. – Более того, рассекреченные файлы были отправлены также на официальный сайт Президента Российской Федерации. Вы можете что-нибудь сказать по этому поводу?
Завадский с трудом проглотил воздух, который раздирал ему легкие, как если бы он был до предела насыщен невидимыми частицами стекловолокна.
– Могу, – подтвердил он, дивясь тому, что собственный кабинет все сильнее клонится набок, подобно каюте тонущего коробля. – Могу, – повторил Завадский, часто глотая, дабы избавиться от воздушных пробок, заложивших уши.
– Так скажите, – вкрадчиво предложил журналист-колобок, указывая глазами на работающие диктофоны. – Вам теперь на эту тему много говорить придется, так что самое время поупражняться в красноречии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Любым автобусом. Это не имеет значения. Для тебя уже ничего не имеет значения.
– Я ни при чем, клянусь Аллахом. – Неожиданно для себя Марат заговорил плаксивым тоном, который не был присущ ему даже в раннем детстве. – Я ее даже пальцем не тронул. У нее ресницы дрожат, глядите. Она живая.
Словно бы в подтверждение его слов Алиса слабо застонала и попыталась сесть, но рука мужчины удержала ее на месте.
– Лежи. Мы тут без тебя разберемся. Только не смотри, слышишь? Не нужно тебе этого видеть.
Чего – этого?
– Ильяс виноват, не я, – взвизгнул Марат. Палец, которым он указал на своего придавленного столом напарника, оставался скрюченным, и распрямить его никак не удавалось. В его желудке творилось что-то невообразимое, кишки непроизвольно ворочались, как черви в банке, издавая протяжные жалобные звуки. – Не я, – причитал Марат в унисон. – Я ни в чем не виноват… ни в чем… совсем…
Незнакомец, зрачки которого сделались такими огромными, что почти заполнили собой всю радужную оболочку глаз, никак не отреагировал на эту сбивчивую речь. Подождал, пока она закончится, и взмахнул ножом.
Схватившись за горло, Марат осел на пол безвольной куклой. Он попытался встать или что-то сказать, но не сумел. Это был почти полный паралич. Только бурление в животе не прекращалось, наполняя комнату совершенно канализационными запахами и звуками. А в остальном его никчемная, бесполезная жизнь закончилась, хотя еще какое-то время Марат дышал, ворочался и пытался молить о пощаде.
* * *
Добравшись до своего кабинета, Завадский снял генеральскую фуражку с высокой тульей и сокрушенно уставился на лопнувший козырек. Брезгливо оглядел изгаженный китель, швырнул его в шкаф, бросил туда же фуражку.
Эти контрактники, пикетирующие вход в штаб, совсем озверели, подумал он, занимая место за столом. Даже взвод здоровенных десантников, прокладывавших генералу путь сквозь бушующую толпу, не смог уберечь его от неприятных инцидентов. Испорченная фуражка – это раз. Загустевший плевок на левом погоне, напоминающий полуразложившегося слизняка, – это два. Наконец, довольно болезненный удар в левую грудину, ощущавшийся даже теперь, когда подуспокоившийся Завадский присосался к затребованному стакану чая с лимоном.
Лицо ударившего его типа совершенно вылетело из памяти, зато его глаза запомнились генералу прекрасно. Как будто с камышовым котом нос к носу столкнулся. С чертовой рысью, доставшей его когтистой лапой.
Поморщившись, Завадский ослабил узел галстука, расстегнул рубаху и внимательно оглядел пострадавший бок. Ничего страшного, если не считать багрового пятна, расплывшегося под левым соском. Безобразие. Завтра утром нужно вызвать роту ВДВ и разогнать всю эту бунтующую шушеру к чертовой матери. Нет, сегодня же. Но сначала придется дать интервью журналюге из газеты «Завтра», дожидающемуся в приемной. Обстоятельное, взвешенное интервью, из которого общественность узнает, что требования горе-вояк просто смехотворны. В округе лишних денег нет и не предвидится. Как только они появятся, то будут выплачены контрактникам в полном объеме. Или хотя бы частично.
Да, лучше частично, решил Завадский, приведя себя в порядок и распорядившись пригласить в кабинет столичного журналиста.
Это был прилизанный и гладкий, как заматеревший колобок, мужчина, поспешивший выложить на стол сразу два диктофона, один меньше другого.
– В какой говорить? – осведомился Завадский, недовольно поводя носом из стороны в сторону.
– Без разницы, – заверил его журналист. – Я буду задавать вопросы, а вы отвечайте.
– Как в прокуратуре, хе-хе?
– У прокуратуры, хе-хе, свои дела, а у нас, хе-хе, свои… Итак, вопрос первый. Неужели СКВО обнищал настолько, что не в состоянии выплатить деньги сотне контрактников?
– А ты знаешь, какая сумма долга на сегодняшний день набежала? – гаркнул Завадский.
– От 90 до 120 тысяч рублей на каждого человека.
– И что же, я их родить должен, по-твоему? Банк ограбить?
– Насколько мне известно, округу было выделено достаточно средств, чтобы…
– Ему известно! – саркастически перебил Завадский журналиста. – А теперь ты на мой вопрос ответь, коли такой умный. Можно ли родину-мать за горло брать, свои шкурные интересы отстаивая? Что это за мода такая пошла: чуть что – сразу бастовать? Мы тут в штабе в бирюльки играемся, что ли? – Генеральский голос задрожал от негодования. – Этим иудам продажным было ясно сказано, что свои тридцать сребреников пусть получают по месту службы, в Гудермесе или Шали. Вместо этого они торчат тут и мешают нормальной работе. Ты хоть представляешь себе, дорогой, сколько у меня разных проблем помимо разборок со всякой голытьбой?
– Примерно, – кивнул журналист. – Например, разработка сверхсекретной военной операции, подробнейший план которой гуляет по Сети наряду со свежими анекдотами.
– По сети? – напрягся Завадский. – По какой сети?
– По всемирной. Интернет, доводилось слышать о таком?
– Доводилось. И что?
Колобкообразный журналист ощерился, сделавшись похожим на персонажа старого фильма ужасов про всеядных зубастиков.
– А то, что вчера вечером на все главные порталы поступила прелюбопытнейшая информация, касающаяся штаба Северо-Кавказского военного округа, вашего покойного заместителя Конягина и вас лично.
– Ин… – Завадскому пришлось помассировать левый бок, прежде чем он смог выговорить слово полностью. – Информация, значит. Какого рода?
– Я бы сказал, весьма скандального рода. Потому что, помимо плана операции, пользователи Интернета получили возможность ознакомиться с состоянием личных банковских счетов генерала Завадского и его бывшего заместителя. – Журналист прямо-таки лоснился от алчного удовольствия, продолжая улыбаться своей чрезвычайно зубастой улыбкой. – Более того, рассекреченные файлы были отправлены также на официальный сайт Президента Российской Федерации. Вы можете что-нибудь сказать по этому поводу?
Завадский с трудом проглотил воздух, который раздирал ему легкие, как если бы он был до предела насыщен невидимыми частицами стекловолокна.
– Могу, – подтвердил он, дивясь тому, что собственный кабинет все сильнее клонится набок, подобно каюте тонущего коробля. – Могу, – повторил Завадский, часто глотая, дабы избавиться от воздушных пробок, заложивших уши.
– Так скажите, – вкрадчиво предложил журналист-колобок, указывая глазами на работающие диктофоны. – Вам теперь на эту тему много говорить придется, так что самое время поупражняться в красноречии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85