Не орешки же мы родились щелкать, верно?
* * *
Полковник Реутов прикатил в сером «рафике», двигатель которого ревел не хуже танкового, так что приближение его не расслышал бы разве что глухой. Следом за ним из автобуса высыпало целое отделение в составе шестерых бойцов под командованием низкорослого сержанта с перебитым носом и ушами, напоминающими жеваные-пережеваные, мятые-перемятые вареники. Уставившись на скромно стоящего в сторонке Хвата, он ткнул в него желтым от никотина пальцем и поинтересовался:
– Это, что ли, наш завтрак? Его как, сразу схавать или растянуть удовольствие?
– Убери свой вонючий палец, – посоветовал ему полковник, явно находящийся не в лучшем расположении духа. – Не то прикажу откусить его и засунуть туда, где ему самое место.
– В задницу, что ли? – хохотнул сержант, делая вид, что шутка его развеселила.
– Если у тебя имеется передница, то место тебе не в разведроте, а в портовом борделе, – осадил его полковник.
Сколько Хват ни вглядывался в лица притихших бойцов, ни на одном из них он не заметил даже тени глумливой усмешки. Разведчики – наипервейшие нарушители армейской дисциплины, но своих командиров отделений, взводов и рот они чтут свято, любой лейтенант, любой сержант для них бог и царь. За малейшее ослушание следует жесточайшая расправа, в ходе которой зубы провинившихся летят во все стороны, с соплями вперемешку. Зато в остальные моменты отношения между командирами и рядовым составом дружеские, почти панибратские. Они ведь вместе гостят у черта на куличках, а там без взаимовыручки никак. Разведчику лучше без оружия остаться, чем без плеча друга, подумал Хват, попутно оценивая экипировку прибывших.
Вооружение «махры» ничем не отличалось от того, с каким ходят в бой обычные пехотинцы. Складные «калаши» с укороченным стволом, подствольники «ГП-25», «ПБ», гранаты в подсумках. Зато у каждого на поясе висит стреляющий нож, без которого ни один уважающий себя разведчик даже по малой нужде не выйдет.
Приемов ближнего боя существует превеликое множество, их в одной книге не перечислишь, все эти коварные удары кулаками, локтями, коленями и стопами, броски, подсечки, болевые выкручивания рук, захваты, удушения. Между тем металлическое оружие по своим поражающим характеристикам во много раз превосходит человеческие конечности. У разведчика всегда должен быть нож наготове, и пускать его в ход нужно абсолютно не задумываясь, в автоматическом режиме.
Автоматы для рукопашного боя не годятся: попробуй оглуши кого-нибудь рамочным прикладом или пластиковым магазином. Саперную лопатку тоже не в каждую дыру с собой прихватишь. Другие виды холодного оружия штатным расписанием не предусмотрены, разве что разведчик по собственной инициативе припрячет на себе какой-нибудь кастет или самодельную свинчатку. Но командир может этой самой свинчаткой так между глаз звездануть, что подобная инициатива популярностью не пользуется. А вот нож, висящий на поясе (плюс пара ножей в карманах, за воротником и хотя бы один на голени), – это те самые игрушки, с которыми разведчики управляются как заправские фокусники, глазом не уследишь.
Те, которые выстроились шеренгой перед Хватом, носили ножи на поясе слева. Поскольку профессиональный выпад является продолжением выхватывания оружия из ножен, можно было ожидать, что разведчики попытаются полоснуть противника слева направо, от себя, по диагонали. Это движение рефлекторно, оно отработано в ходе многочасовых тренировок – сначала резиновыми ножами, затем – стальными, уже не на учебной площадке, а в траншеях, в штурмуемых домах, в лесных зарослях, на горных склонах. Вряд ли парни, побывавшие там, станут импровизировать, тем более что они абсолютно уверены в своем превосходстве. Возможно, после сегодняшнего урока некоторые из них попытаются разнообразить свою технику. Когда-нибудь, может быть в самом ближайшем будущем, это сохранит им жизнь.
Отведя взгляд от переминающихся с ноги на ногу бойцов, Хват посмотрел в глаза приблизившегося к нему Реутова.
– Руки не подаю, – хмуро предупредил тот, остановившись напротив, – как самочувствие не спрашиваю. Ты сейчас дезертир, которого нужно как следует проучить. Трус и предатель. У ребят руки чешутся от желания вывернуть тебя наизнанку.
– Лучше бы вы меня беглым зэком объявили, – проворчал Хват, которого уже однажды объявляли дезертиром, трусом и предателем, что оказалось весьма памятным уроком.
– Еще скажи: насильником несовершеннолетних. Думаешь, мне вид твоих выпущенных кишок настроение поднимет? – Произнеся эту приглушенную тираду, Реутов повернулся к переговаривающимся за его спиной разведчикам. – Вот ваш клиент, парни. Сам нашкодил, сам себе и наказание выбрал. Покажите ему, где раки зимуют и каково им там приходится. – Реутов снова обратился к Хвату, чтобы предупредить его свистящим шепотом: – Шибко не зарывайся. Проведи пару боев один на один, и хватит с тебя. Ребятишки только что из «зеленки», где почти целый взвод остался. Злобствуют.
– Это хорошо, – улыбнулся Хват, прежде чем крикнуть разведчикам: – Подходите по трое, мужики. Сначала с ножами, потом с лопатками. У меня нынче прием граждан по личным вопросам.
– Ух, борзый какой! – недобро восхитился корноухий сержант.
– Оно в бою в штаны наложило, а тут вякает, – поддержали его подчиненные.
– Ты, дядя, какие ножи имеешь в виду, деревянные или резиновые?
– Деревянными задние проходы себе прочищайте, – посоветовал Хват, умышленно накаляя обстановку. – Наилучшее средство от запоров после перловки.
– Нет, ну вы только гляньте на этого артиста, – воскликнул верзила с ярко выраженной малоросской внешностью. – Он тут цирк представляет, чи шо?
– Я сейчас из него клоуна сделаю, – пообещал сержант, делая шаг вперед. – Он у меня до скончания века лыбиться будет, от уха до уха, падла такая.
– Стоять! – рявкнул Реутов, одарив Хвата испепеляющим взглядом. – Разве была команда рыпаться?
– Так никаких нервов не хватит его слушать, – стал оправдываться сержант. – Язык бы ему укоротить.
– По самую шею, – подсказал верзила.
– Отставить! – ощерился Реутов. – Схватка продолжается до первой крови, получивший ранение считается выбывшим. И если хоть одна тварь попытается нарушить это правило, – Реутов повысил голос до надсадного крика, – то я сам возьмусь за нож и располосую умника на ремни. Как поняли, защитники родины?
Ответом ему было глухое ворчание. Точно так отреагировала бы свора собак на команду «фу!», завидя перед собой матерого серого хищника. Губы разведчиков кривились, обнажая оскаленные зубы. Было заметно, что им не терпится сорваться с места и проучить болтливого незнакомца, уронившего свою офицерскую честь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
* * *
Полковник Реутов прикатил в сером «рафике», двигатель которого ревел не хуже танкового, так что приближение его не расслышал бы разве что глухой. Следом за ним из автобуса высыпало целое отделение в составе шестерых бойцов под командованием низкорослого сержанта с перебитым носом и ушами, напоминающими жеваные-пережеваные, мятые-перемятые вареники. Уставившись на скромно стоящего в сторонке Хвата, он ткнул в него желтым от никотина пальцем и поинтересовался:
– Это, что ли, наш завтрак? Его как, сразу схавать или растянуть удовольствие?
– Убери свой вонючий палец, – посоветовал ему полковник, явно находящийся не в лучшем расположении духа. – Не то прикажу откусить его и засунуть туда, где ему самое место.
– В задницу, что ли? – хохотнул сержант, делая вид, что шутка его развеселила.
– Если у тебя имеется передница, то место тебе не в разведроте, а в портовом борделе, – осадил его полковник.
Сколько Хват ни вглядывался в лица притихших бойцов, ни на одном из них он не заметил даже тени глумливой усмешки. Разведчики – наипервейшие нарушители армейской дисциплины, но своих командиров отделений, взводов и рот они чтут свято, любой лейтенант, любой сержант для них бог и царь. За малейшее ослушание следует жесточайшая расправа, в ходе которой зубы провинившихся летят во все стороны, с соплями вперемешку. Зато в остальные моменты отношения между командирами и рядовым составом дружеские, почти панибратские. Они ведь вместе гостят у черта на куличках, а там без взаимовыручки никак. Разведчику лучше без оружия остаться, чем без плеча друга, подумал Хват, попутно оценивая экипировку прибывших.
Вооружение «махры» ничем не отличалось от того, с каким ходят в бой обычные пехотинцы. Складные «калаши» с укороченным стволом, подствольники «ГП-25», «ПБ», гранаты в подсумках. Зато у каждого на поясе висит стреляющий нож, без которого ни один уважающий себя разведчик даже по малой нужде не выйдет.
Приемов ближнего боя существует превеликое множество, их в одной книге не перечислишь, все эти коварные удары кулаками, локтями, коленями и стопами, броски, подсечки, болевые выкручивания рук, захваты, удушения. Между тем металлическое оружие по своим поражающим характеристикам во много раз превосходит человеческие конечности. У разведчика всегда должен быть нож наготове, и пускать его в ход нужно абсолютно не задумываясь, в автоматическом режиме.
Автоматы для рукопашного боя не годятся: попробуй оглуши кого-нибудь рамочным прикладом или пластиковым магазином. Саперную лопатку тоже не в каждую дыру с собой прихватишь. Другие виды холодного оружия штатным расписанием не предусмотрены, разве что разведчик по собственной инициативе припрячет на себе какой-нибудь кастет или самодельную свинчатку. Но командир может этой самой свинчаткой так между глаз звездануть, что подобная инициатива популярностью не пользуется. А вот нож, висящий на поясе (плюс пара ножей в карманах, за воротником и хотя бы один на голени), – это те самые игрушки, с которыми разведчики управляются как заправские фокусники, глазом не уследишь.
Те, которые выстроились шеренгой перед Хватом, носили ножи на поясе слева. Поскольку профессиональный выпад является продолжением выхватывания оружия из ножен, можно было ожидать, что разведчики попытаются полоснуть противника слева направо, от себя, по диагонали. Это движение рефлекторно, оно отработано в ходе многочасовых тренировок – сначала резиновыми ножами, затем – стальными, уже не на учебной площадке, а в траншеях, в штурмуемых домах, в лесных зарослях, на горных склонах. Вряд ли парни, побывавшие там, станут импровизировать, тем более что они абсолютно уверены в своем превосходстве. Возможно, после сегодняшнего урока некоторые из них попытаются разнообразить свою технику. Когда-нибудь, может быть в самом ближайшем будущем, это сохранит им жизнь.
Отведя взгляд от переминающихся с ноги на ногу бойцов, Хват посмотрел в глаза приблизившегося к нему Реутова.
– Руки не подаю, – хмуро предупредил тот, остановившись напротив, – как самочувствие не спрашиваю. Ты сейчас дезертир, которого нужно как следует проучить. Трус и предатель. У ребят руки чешутся от желания вывернуть тебя наизнанку.
– Лучше бы вы меня беглым зэком объявили, – проворчал Хват, которого уже однажды объявляли дезертиром, трусом и предателем, что оказалось весьма памятным уроком.
– Еще скажи: насильником несовершеннолетних. Думаешь, мне вид твоих выпущенных кишок настроение поднимет? – Произнеся эту приглушенную тираду, Реутов повернулся к переговаривающимся за его спиной разведчикам. – Вот ваш клиент, парни. Сам нашкодил, сам себе и наказание выбрал. Покажите ему, где раки зимуют и каково им там приходится. – Реутов снова обратился к Хвату, чтобы предупредить его свистящим шепотом: – Шибко не зарывайся. Проведи пару боев один на один, и хватит с тебя. Ребятишки только что из «зеленки», где почти целый взвод остался. Злобствуют.
– Это хорошо, – улыбнулся Хват, прежде чем крикнуть разведчикам: – Подходите по трое, мужики. Сначала с ножами, потом с лопатками. У меня нынче прием граждан по личным вопросам.
– Ух, борзый какой! – недобро восхитился корноухий сержант.
– Оно в бою в штаны наложило, а тут вякает, – поддержали его подчиненные.
– Ты, дядя, какие ножи имеешь в виду, деревянные или резиновые?
– Деревянными задние проходы себе прочищайте, – посоветовал Хват, умышленно накаляя обстановку. – Наилучшее средство от запоров после перловки.
– Нет, ну вы только гляньте на этого артиста, – воскликнул верзила с ярко выраженной малоросской внешностью. – Он тут цирк представляет, чи шо?
– Я сейчас из него клоуна сделаю, – пообещал сержант, делая шаг вперед. – Он у меня до скончания века лыбиться будет, от уха до уха, падла такая.
– Стоять! – рявкнул Реутов, одарив Хвата испепеляющим взглядом. – Разве была команда рыпаться?
– Так никаких нервов не хватит его слушать, – стал оправдываться сержант. – Язык бы ему укоротить.
– По самую шею, – подсказал верзила.
– Отставить! – ощерился Реутов. – Схватка продолжается до первой крови, получивший ранение считается выбывшим. И если хоть одна тварь попытается нарушить это правило, – Реутов повысил голос до надсадного крика, – то я сам возьмусь за нож и располосую умника на ремни. Как поняли, защитники родины?
Ответом ему было глухое ворчание. Точно так отреагировала бы свора собак на команду «фу!», завидя перед собой матерого серого хищника. Губы разведчиков кривились, обнажая оскаленные зубы. Было заметно, что им не терпится сорваться с места и проучить болтливого незнакомца, уронившего свою офицерскую честь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85