После посещения Олегом квартиры на улице Арцимовича Киса усилил засаду — здесь круглые сутки дежурило четверо его бойцов. Вскоре, однако, их число сократилось до двух. Еще оставалась вероятность того, что сюда наведается Сопила, но главным образом Киса держал здесь людей из-за Олега. Как знать, может, тот парень, который нагнал такого страху на его команду, снова заявится сюда? Хотя надежды на это было немного.
Вчера Ханыга с Чифирем перебрали спиртного. Особенно переусердствовал Чифирь. Он вообще был самым пьющим из Кисиной братвы, за что и получил свою кличку.
— Подъем, пидер! — Ханыга стащил его с кровати. Чифирь замычал и открыл глаза, которые осоловело уставились в одну точку. — Слышал, чего те говорят? Кису замочили, а нам сейчас надо ехать на сходняк, быстрее ехать! Если не поддержим Гаврилу, рулевым станет Мясник! Хочешь этого, да? Мясник с тебя семь шкур спустит, будешь на него горбатиться, как Папа Карло… Ну, двигай же, недоносок…
Он выволок засыпающего на ходу Чифиря в ванную и подставил его голову под струю холодной воды. Чифирь промычал что-то невнятное, задергал плечами, стал чихать и отплевываться.
— Одевайся, — приказал Ханыга. Он был за старшего в их маленькой бригаде и любил в разговорах с Чифирем начальственно повышать голос. — Одевайся живее и едем!
Чифирь натянул на себя штаны и майку. Глаза его слипались, он брел по коридору, держась рукой за стену. Ханыге пришлось поддерживать его за плечо.
Когда они проходили мимо комнаты, где спала Татьяна, Ханыга ударил в ее дверь кулаком.
— Погоди, сука! Я еще доберусь до тебя! Три дня назад, когда число дежуривших в квартире сократилось до двух человек, Ханыга принялся домогаться хозяйки. Татьяна его отшила, а потом пожаловалась Кисе. Тот велел Ханыге не трогать ее. Киса не хотел ссориться с Татьяной. У нее были связи в бандитском мире, до Сопилы у нее был в любовниках даже вор в законе. Ханыга затаил на нее злобу. Он перешел к тактике мелких наскоков, умышленно портил вещи в квартире, изводил Татьяну намеками и угрозами, а когда бывал выпивши, мог и нож ей показать. Его терзала обида. Он считал себя хозяином в квартире и на этом основании должен был спать с красивой телкой, а не с этим прыщавым пропойцей Чифирем.
— Слышь, ты? — рявкнул он, еще раз стукнув в дверь. — Кису твоего замочили! Мы уходим, но я скоро вернусь и возьмусь за тебя всерьез, можешь заранее подмываться!
Из комнаты не донеслось ни звука. Ханыга подтолкнул Чифиря ударом в спину.
— Шустрее, хмырь. Спишь на ходу, как лошадь.
Они спустились на лифте и вышли из подъезда. Было очень рано. Солнце только взошло. Улица после легкого ночного дождичка была чиста и пустынна.
Ханыга повел Чифиря к машине. Их видавший виды «жигуль» был припаркован у газона. Ханыга раскрыл дверцу и затолкал напарника на заднее сиденье.
В кустах послышался какой-то шорох. Трусливый Ханыга насторожился, но в следующую секунду успокоился, решив, что это кошка. Чифирь растянулся на сиденье и ровно засопел. Ханыга раскрыл переднюю дверцу, хлопнул себя по карману и выругался. Забыл права, придется возвращаться в квартиру! Он почти бегом припустился к подъезду.
Вернувшись через пять минут, он уселся в машину и покатил по утренним безлюдным улицам.
— Слышь, Чифирь, — сказал он.
Чифирь завозился на заднем сиденье, но голоса не подал.
— Как думаешь, Мясник уступит, если они с Гаврилой погрызутся?
Откинувшись на сиденье, он одну руку закинул назад и хлопнул по спящему Чифирю. В тот же момент он взвыл от боли и резко нажал на педаль тормоза. Его откинутая рука оказалась заломленной, словно железными клещами.
Ханыга взглянул в верхнее зеркало и обомлел от ужаса. За его спиной с заднего сиденья поднялся парень, который недавно отмочалил его в Татьяниной квартире!
Машина остановилась посреди улицы.
—Давай к обочине, козел, — сказал Олег.
— А где Чифирь? — пролепетал Ханыга, нажимая на газ.
— Отсыпается в кустах.
Лоб бандита покрылся испариной, заныло в спине, еще не зажившей после прошлой стычки с Олегом. Держась за руль одной рукой, Ханыга подъехал к тротуару и остановился. Беляев отпустил его Руку, после чего бандит затылком почувствовал холодный металл глушилки, накрученной на дуло пистолета. Он задышал чаще. Ханыга узнал свой «ТТ», спрятанный под сиденьем машины!
— Чего тебе? — просипел он.
— Поедем к Картавому, — спокойно сказал Олег. Чего мне там делать?
— Обещаю, что не трону, если ты доставишь меня туда. Понял, нет? Давай рули, и без глупостей.
У Ханыги засаднило в груди. Ему вспомнилось как он, сплевывая кровь, выползал из ванной.. Всхлипнув, он снова взялся за руль.
* * *
Тело Кисы положили на стол посреди просторного полутемного помещения с голыми цементными стенами. Под потолком помаргивала и шипела единственная неоновая лампа. Когда-то здесь был завод, а ныне в этих полуразрушенных облезлых постройках обосновалось некое «товарищество с ограниченной ответственностью», контролируемое бандитами. В бывших цехах Киса устроил настоящее логово, ставшее домом для большинства бандитов. Сюда свозили награбленное, здесь держали заложников, собирались на сходняки, готовили набеги.
Прощание с главарем проходило в подвальном зале, служившем гаражом. У стен стояли угнанные машины, в основном иномарки. Многие из них находились уже в полуразобранном виде. Здесь же громоздились ящики с автомобильными деталями и возвышались горы покрышек. Углы зала тонули в потемках.
С лица Кисы вытерли кровь, руки сложили на груди. Тело засыпали купленными по дороге цветами, закрыв ими окровавленную рубашку. Братки жались к стенам и поглядывали на Мясника. Тот, в свою очередь, поглядывал на часы. Еще не подъехали некоторые из тех, кто жил на квартирах. Главный соперник Мясника — Гаврила — удалился с Гусем и Китайцем в смежный с залом коридор. Там они о чем-то совещались. Мясника это беспокоило, подозрительность отражалась на егo бледном лице.
Время от времени к Гавриле уходил кое-кто из братков. Пробыв там недолго, уходившие возвращались в зал. Мясник запоминал их.
— Ладно, хватит ждать! — наконец рявкнул он. — В сборе почти все, а кого нет — подчинятся большинству! Правильно я говорю?
— Правильно, — недружно откликнулись бандиты.
В зал вошли Гаврила, Гусь и Китаец. Мясник мигнул Лене Свежачку — мол, давай толкай свою речугу. Низенький и крепкий, как бочонок, Свежачок приблизился к трупу и хриплым голосом заговорил:
— Братва! Долго базарить нечего. Дорогого нашего Кису кончили мытищинские. Всех их перёшмаляем, и до покоса не доживут!
Окружившие покойника закивали.
— А поведет нас тот, кто был больше всех предан Кисе, — продолжал Свежачок, глядя на Мясника.
Тот стоял набычившись и тяжелым взглядом обводил собрание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50