В хрониках того времени так и записано: раскаявшийся пастух передал стадо без боя. Что справедливо, поскольку нельзя же считать боем две несильные затрещины. И не успела еще осесть поднятая телебоями пыль, а Амфитрион уже гнал стадо в Микены, потирая руки при воспоминаниях о прелестях Алкмены.
Счастливый Электрион встретил героя у ворот, пересчитал коров, прослезился, расцеловал Амфитриона и пригласил за свадебный стол. И хотя смерть сыновей осталась пока не отмщенной, новоявленный зять заверил, что это за ним тоже не заржавеет, но нельзя же делать несколько дел одновременно. Электрион согласился с такой постановкой вопроса, однако приданое тоже пока попридержал.
Пока молодые целовались под дружные крики гостей, папа пошел еще раз взглянуть на репатриированных коров и вдруг открыл для себя очень интересную вещь. Своим открытием он поспешил поделиться с зятем. Вот как описывал эту сцену Эсхил в трагедии «Амфитрионова свадьба», не дошедшей, к сожалению, до нашего времени.
Электрион (входит в пиршественную залу):
О, сын мой! Позволь обратиться с вопросом к тебе неприятным.
Прости, если им омрачу этот праздничный пир.
Но где же телята, скажи: почему их не вижу?
Иль, может быть, зренье мое повредил громовержец Зевес,
Который сильнее любого, кто есть на Олимпе,
Который по небу гоняет тяжелые тучи стадами,
Которому все на земле в подчинении ходим,
Которого…
Далее Эсхил на ста пятидесяти папирусах излагает в бессмертных стихах суть дела. Электрион предъявил своему новоявленному зятю претензию в сокрытии родившихся за время отсутствия стада телят. На что Амфитрион отвечал, что, по описи, коров, сколько брали, столько и сдали, а все побочные продукты — телята там или молоко — это уж извините. Этого мы сдавать никак не можем, чтобы не нарушать отчетности.
Выяснилось, что параллельно с большим боевым подвигом зятек провернул еще и маленький торговый, загнав налево ту часть стада, с которой, по его мнению, Электрион не был знаком лично. Электрион же с таким порядком вещей согласен не был, о чем и извещал родственника. Диспут вышел довольно жарким, и, увлекшись спором, Амфитрион прибег к слишком веским аргументам. Его тесть, получив удар дубинкой, ничего не смог противопоставить в ответ и тихо умер, омрачив этим бестактным поступком свадьбу дочери.
Царская пресс-служба тут же разослала пресс-релизы, в которых говорилось, что Электрион погиб в результате несчастного случая. Он, мол, нечаянно подвернулся под дубинку, которую Амфитрион кинул в проходившую мимо корову. Редакторы микенских газет, получив такой релиз, соглашались, что случай счастливым назвать действительно сложно, но вставать на официальную точку зрения не спешили. Некоторые даже открыто заявляли, что просто не понимают, чего корове делать на пиру, если она не жареная.
Поутру Амфитрион признался, что чувствует некую неловкость и считает нужным покинуть Микены, чтобы не смущать своим видом судей, которые хотели бы его немного посудить за убийство царя. Алкмена, которой после гибели папы тоже мало, что светило в Микенах, предпочла последовать за мужем в изгнание, заявив, что делает это, дабы проконтролировать выполнение Амфитрионова обещания покарать убийц ее братьев, то есть сыновей покойного. Такой вот клубок.
На вопрос жены: «Куда же мы теперь?» — Амфитрион отвечал, что лучше всего было бы, как это и принято, скрываясь от правосудия, в Мексику или, на худой конец, в Грузию, но, поскольку это ведь черт знает где, то подойдет и любое соседнее государство.
Таким образом. Геракл, вместо того чтобы родиться внуком царя, имея в распоряжении все блага мальчика-мажора: английскую спецшколу, джинсы, видеомагнитофон «Сони» и магнитолу «Шарп», — родился на чужбине сыном изгнанника.
Амфитрион и Алкмена переехали в город Фивы, где сняли на первое время малогабаритную двушку в спальном районе. Царю Фив Креонту понравились резюме Амфитриона и бизнес-план похода на телебоев, и он принял героя на должность руководителя экспедиции на остров Тафос.
Но перед этим Креонт предварительно провел тестирование претендента, поручив ему разобраться с тевмесской лисицей. Этот неприятный зверь был ниспослан в Фивы богом морей Посейдоном и грабил окрестности города, как олигархи Россию. Чтобы хоть как-то утихомирить разбушевавшееся животное, жители Фив ежемесячно относили в лес по маленькому мальчику. Это помогало, но ненадолго. Основная проблема заключалась в том, что в программе твари было прописано условие: «Никто и никогда не сможет лисицу догнать». Существуй в те времена капканы или огнестрельное оружие, нечего было бы за ней и гоняться, но лисица, как мы сейчас понимаем, намного опередила свое время и жила припеваючи.
Но и Амфитрион был не тот парень, который спасовал бы перед пушистым воротником. Изучив личное дело лисицы, он договорился с охотником Кефалом, которому по случаю досталась от Артемиды собака со странной кличкой Лайлапа. Не так важно, чем эта собака лаяла, главное, что в ее программе было прописано условие: «Никто и никогда не сможет от собаки убежать». Амфитрион одолжил собачку на денек и натравил ее на лису. Уже через неделю эти зверики настолько достали всех своей беготней, что вопрос об их дальнейшей жизнедеятельности рассматривался на самом высшем уровне.
Зевс, у которого от поднятой суеты начала кружиться голова, заявил, что программа совершила системную ошибку и будет закрыта.
— Если такое будет повторяться, обратитесь к разработчику, то есть ко мне, — сказал он и превратил и собаку и лисицу в камни.
В накладе остался только Кефал, лишившийся источника дохода, но Амфитрион его утешил, взяв с собой в поход на телебоев. Мол, там Кефал сможет подобрать среди трофеев себе что-нибудь взамен окаменевшего бобика. Оставалось лишь удачно провести военную кампанию.
Амфитрион и тут не стал, как говорили греки, «откладывать дело в долгий ящик Пандоры» и быстренько разбил телебоев в поле. Но непосредственно на подступах к вражеской столице столкнулся с неожиданной преградой. Царь телебоев, по фамилии Птерелай, был внуком уже упоминавшегося Посейдона. Повелитель морских коньков, увлекаясь на досуге генетикой, вырастил на голове Птерелая золотой волос, делавший своего хозяина непобедимым. Современная военная наука пока не может объяснить этого феномена, хотя и очень хочет. Птерелай вместе со своим волосом заперся в столице, взять которую Амфитрион не мог, как ни старался.
Помощь пришла из тех мест, откуда обычно приходит беда, — откуда не ждали. Царская дочка по имени Комето, прогуливаясь по крепостной стене, увидела загорающего внизу Амфитриона, и что-то в нем ей приглянулось. Что именно запало в душу девушке, греческие источники до нас не донесли, но, поскольку в те времена иных пляжей, кроме нудистских, не имелось, то есть возможность выдвинуть ряд смелых догадок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Счастливый Электрион встретил героя у ворот, пересчитал коров, прослезился, расцеловал Амфитриона и пригласил за свадебный стол. И хотя смерть сыновей осталась пока не отмщенной, новоявленный зять заверил, что это за ним тоже не заржавеет, но нельзя же делать несколько дел одновременно. Электрион согласился с такой постановкой вопроса, однако приданое тоже пока попридержал.
Пока молодые целовались под дружные крики гостей, папа пошел еще раз взглянуть на репатриированных коров и вдруг открыл для себя очень интересную вещь. Своим открытием он поспешил поделиться с зятем. Вот как описывал эту сцену Эсхил в трагедии «Амфитрионова свадьба», не дошедшей, к сожалению, до нашего времени.
Электрион (входит в пиршественную залу):
О, сын мой! Позволь обратиться с вопросом к тебе неприятным.
Прости, если им омрачу этот праздничный пир.
Но где же телята, скажи: почему их не вижу?
Иль, может быть, зренье мое повредил громовержец Зевес,
Который сильнее любого, кто есть на Олимпе,
Который по небу гоняет тяжелые тучи стадами,
Которому все на земле в подчинении ходим,
Которого…
Далее Эсхил на ста пятидесяти папирусах излагает в бессмертных стихах суть дела. Электрион предъявил своему новоявленному зятю претензию в сокрытии родившихся за время отсутствия стада телят. На что Амфитрион отвечал, что, по описи, коров, сколько брали, столько и сдали, а все побочные продукты — телята там или молоко — это уж извините. Этого мы сдавать никак не можем, чтобы не нарушать отчетности.
Выяснилось, что параллельно с большим боевым подвигом зятек провернул еще и маленький торговый, загнав налево ту часть стада, с которой, по его мнению, Электрион не был знаком лично. Электрион же с таким порядком вещей согласен не был, о чем и извещал родственника. Диспут вышел довольно жарким, и, увлекшись спором, Амфитрион прибег к слишком веским аргументам. Его тесть, получив удар дубинкой, ничего не смог противопоставить в ответ и тихо умер, омрачив этим бестактным поступком свадьбу дочери.
Царская пресс-служба тут же разослала пресс-релизы, в которых говорилось, что Электрион погиб в результате несчастного случая. Он, мол, нечаянно подвернулся под дубинку, которую Амфитрион кинул в проходившую мимо корову. Редакторы микенских газет, получив такой релиз, соглашались, что случай счастливым назвать действительно сложно, но вставать на официальную точку зрения не спешили. Некоторые даже открыто заявляли, что просто не понимают, чего корове делать на пиру, если она не жареная.
Поутру Амфитрион признался, что чувствует некую неловкость и считает нужным покинуть Микены, чтобы не смущать своим видом судей, которые хотели бы его немного посудить за убийство царя. Алкмена, которой после гибели папы тоже мало, что светило в Микенах, предпочла последовать за мужем в изгнание, заявив, что делает это, дабы проконтролировать выполнение Амфитрионова обещания покарать убийц ее братьев, то есть сыновей покойного. Такой вот клубок.
На вопрос жены: «Куда же мы теперь?» — Амфитрион отвечал, что лучше всего было бы, как это и принято, скрываясь от правосудия, в Мексику или, на худой конец, в Грузию, но, поскольку это ведь черт знает где, то подойдет и любое соседнее государство.
Таким образом. Геракл, вместо того чтобы родиться внуком царя, имея в распоряжении все блага мальчика-мажора: английскую спецшколу, джинсы, видеомагнитофон «Сони» и магнитолу «Шарп», — родился на чужбине сыном изгнанника.
Амфитрион и Алкмена переехали в город Фивы, где сняли на первое время малогабаритную двушку в спальном районе. Царю Фив Креонту понравились резюме Амфитриона и бизнес-план похода на телебоев, и он принял героя на должность руководителя экспедиции на остров Тафос.
Но перед этим Креонт предварительно провел тестирование претендента, поручив ему разобраться с тевмесской лисицей. Этот неприятный зверь был ниспослан в Фивы богом морей Посейдоном и грабил окрестности города, как олигархи Россию. Чтобы хоть как-то утихомирить разбушевавшееся животное, жители Фив ежемесячно относили в лес по маленькому мальчику. Это помогало, но ненадолго. Основная проблема заключалась в том, что в программе твари было прописано условие: «Никто и никогда не сможет лисицу догнать». Существуй в те времена капканы или огнестрельное оружие, нечего было бы за ней и гоняться, но лисица, как мы сейчас понимаем, намного опередила свое время и жила припеваючи.
Но и Амфитрион был не тот парень, который спасовал бы перед пушистым воротником. Изучив личное дело лисицы, он договорился с охотником Кефалом, которому по случаю досталась от Артемиды собака со странной кличкой Лайлапа. Не так важно, чем эта собака лаяла, главное, что в ее программе было прописано условие: «Никто и никогда не сможет от собаки убежать». Амфитрион одолжил собачку на денек и натравил ее на лису. Уже через неделю эти зверики настолько достали всех своей беготней, что вопрос об их дальнейшей жизнедеятельности рассматривался на самом высшем уровне.
Зевс, у которого от поднятой суеты начала кружиться голова, заявил, что программа совершила системную ошибку и будет закрыта.
— Если такое будет повторяться, обратитесь к разработчику, то есть ко мне, — сказал он и превратил и собаку и лисицу в камни.
В накладе остался только Кефал, лишившийся источника дохода, но Амфитрион его утешил, взяв с собой в поход на телебоев. Мол, там Кефал сможет подобрать среди трофеев себе что-нибудь взамен окаменевшего бобика. Оставалось лишь удачно провести военную кампанию.
Амфитрион и тут не стал, как говорили греки, «откладывать дело в долгий ящик Пандоры» и быстренько разбил телебоев в поле. Но непосредственно на подступах к вражеской столице столкнулся с неожиданной преградой. Царь телебоев, по фамилии Птерелай, был внуком уже упоминавшегося Посейдона. Повелитель морских коньков, увлекаясь на досуге генетикой, вырастил на голове Птерелая золотой волос, делавший своего хозяина непобедимым. Современная военная наука пока не может объяснить этого феномена, хотя и очень хочет. Птерелай вместе со своим волосом заперся в столице, взять которую Амфитрион не мог, как ни старался.
Помощь пришла из тех мест, откуда обычно приходит беда, — откуда не ждали. Царская дочка по имени Комето, прогуливаясь по крепостной стене, увидела загорающего внизу Амфитриона, и что-то в нем ей приглянулось. Что именно запало в душу девушке, греческие источники до нас не донесли, но, поскольку в те времена иных пляжей, кроме нудистских, не имелось, то есть возможность выдвинуть ряд смелых догадок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101