Таким образом, интерьера в отрыве от общего ощущения природы и аула «в целом» не было.
Живую, правдивую жизнь в этом спектакле несли артисты Евгений Васильев — Ишан, Александра Кудрявцева — Эне-Гуль, Ольга Соловьева — Джамаль-Кизы, Елена Добрынина — Тач-Нияз… В эпизодической роли красивой молодой туркменки с ребенком на спине запомнилась Галина Сергеева .
Далекий аул в первые годы Советской власти в Туркмении, образы спектакля, его ритмы и краски — были ли они правдивы?
Добилась встречи и привезла на наш новый спектакль товарища Атамбаева — предсовнаркома Туркменской ССР.
— Все верно. Хорошо, — сказал он, — только жик-жик — плохая ящерица, надо говорить зем-зем.
Как хорошо, когда вся критика недостатков в одной фразе!
Чем дальше работала с композитором Л. Половинкиным, художником Г. Гольцем, тем больше радовалась нашему взаимообогащению, творческому росту от общения друг с другом.
Начиная с постановки «Негритенок и обезьяна», стремление в работе с художником находить «единый знаменатель» оформления, несущего идейно-действенный образ будущего спектакля, стало необходимым. Найти главную тему — основная задача. Вариации, необходимые по ходу развертывающегося действия, неразрывны с главной темой. Условность? Да, театр условен, это его существо. Нести правду жизни в театре — значит, уметь использовать правду выразительных средств театра по существу действия. Гора, со всеми подробностями нарисованная на заднике, меньше впечатляет, чем условно найденная вертикаль, поднимаясь по которой артист сможет передать действенность восхождения или падения.
Мне кажется, что режиссер должен быть и музыкально одаренным человеком, что музыкальная культура помогает не только органично вводить музыку в спектакль, но и более тонко ощущать поэтическую тональность произведения, речи, находить верные и разнообразные ритмы в своих постановках. Многие мои спектакли уже тогда называли «насквозь музыкальными». Мой учитель музыки Василий Николаевич Аргамаков привил мне любовь к тому, чтобы часами отделывать каждый кусочек, каждую фразу в произведении. Как я восхищалась его неимоверной требовательностью к нам, своим ученикам. Один звук, «неорганизованно» выскочивший из музыкальной фразы, приводил его в исступление…
Режиссура заняла главное место в моих мыслях и жизни.
Любимая моя Школа эстетического воспитания, буйство энергии, мечущей искры в разные стороны, — позади. Творческое созидание Московского театра для детей, театра со своим индивидуальным почерком — главная задача его главного режиссера!
Драматургия театра для детей родилась и росла вместе с нашими детскими театрами. Хило росла, редко могла нас вести за собой. Удачи, конечно, и здесь имели место, но у взрослых были сокровища, накопленные веками, — Шекспир, Островский, Мольер, Горький… А мы все начинали сначала, все трудности должны были преодолевать одновременно. Не случайно некоторые режиссеры детских театров (их в конце 20-х годов было уже немало) брались сами за перо. Мне трудно сказать, была моя пьеса «Про Дзюбу» пьесой или режиссерской партитурой. Хочу верить — и тем и другим. Большое счастье для режиссера, когда «что» и «как» рождаются в творческой фантазии одновременно.
…Мальчик Вася — большой выдумщик. Напрасно некоторые взрослые хотят убить его творческую фантазию — он чувствует себя не Васей, а Дзюбой, жителем сказочной страны Пашукании, интересно рассказывает об этом маленькой Нинке.
«— Что ты его слушаешь? Он все врет, — говорит Нинке ее брат, Павел, но она возражает горячо:
— Он не врет — он выдумывает».
Эта фраза всегда находила живой отклик в нашем зрительном зале. Врать и выдумывать — эти понятия в детстве часто кажутся почти одинаковыми, но над их различием стоит задуматься! В этом спектакле о праве ребят на творческую фантазию и у режиссера было огромное поле для выдумки. По-новому была включена в органической связи с театром мультипликация. В городе Обратике пленка шла в обратную сторону, в городе Наоборотике жители ходили вниз головой, а б Перепутике туловища, головы, ноги различных животных были перепутаны… Этот спектакль радостно, творчески будоражил ребят. В конце спектакля фантазии Дзюбы приводят к скандалу. Его окружает толпа народа, его называют скверным озорником. Но Нинка, несмотря на то, что натерпелась от его выдумок больше всех, от чистого сердца кричит:
«— Он не скверный — он хороший… неправильный, а хороший!»
Все не так просто в жизни, даже и для семилетнего! Мальчик — совсем не просто шалун или пустой фантазер, а маленький человек, смело ставящий вопросы, часто возникающие в детстве.
Яркий успех, выпавший на долю этого спектакля, объясняется и тем, что все зрители вместе с К. Кореневой — Дзюбой в течение всего представления беспокойно и настойчиво искали «свою правду».
Леонид Половинкин очень любил эту пьесу. Свою музыку к ней он посвятил «Дзюбиному выдумщику» в одном издании, в другом — просто «Наталии Сац». Интонации действующих лиц нередко предвосхищали возникновение музыки, этим интонациям родственной; в других случаях интересная фантазия Васи — Дзюбы, звучавшая в его представлении и, следовательно, в оркестре, внезапно обрывалась стуком двери, кастрюли — уныло бытово. С точки зрения гармонии всех компонентов спектакля, гармонии выразительных средств, самых разнообразных, но направленных к развитию одной идеи, говорят, этот спектакль был интересен: режиссеры, музыканты, художники смотрели его по нескольку раз, так же как и дети, особенно «с творческой жилкой».
Для меня сказка и правда в театре — родные.
В сказке каждый маленький зритель ищет и находит свою правду, уносит ее домой, и она растет вместе с ним долго, иногда всю жизнь.
Но и спектакли, говорящие только о правде, для меня неотделимы от сказки. Разве может человек жить без мечты, в своем сегодня не ощущать завтра, не находить в повседневном крупиц поэзии?! Мне кажется, крылья фантазии неотделимы от человека, его трудовой творческой жизни.
Картонных «в точности, как настоящих» удавов, натуралистические лохмотья после первых своих эпигонских попыток я навсегда устранила со сцены, на которой воплощала свои мечты.
Каждый новый спектакль для меня — новое рождение, единственно возможное режиссерское решение. Получив пьесу, «заболеваю» ею, страстно влюбляюсь в ее идеи, долго сама с собой спорю, прежде чем до конца сумею ощутить ее целенаправленность, остроту ситуаций, глубину и яркость характеров, прежде чем ясно увижу ее места действия, найду ощущение атмосферы будущего спектакля.
Выявить идейную сущность, глубоко вскрыть текст — основа основ.
Но когда форма — выразитель содержания — найдена в мизансценах, жестах, динамике и паузах, борюсь за ее отработку в тончайших деталях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Живую, правдивую жизнь в этом спектакле несли артисты Евгений Васильев — Ишан, Александра Кудрявцева — Эне-Гуль, Ольга Соловьева — Джамаль-Кизы, Елена Добрынина — Тач-Нияз… В эпизодической роли красивой молодой туркменки с ребенком на спине запомнилась Галина Сергеева .
Далекий аул в первые годы Советской власти в Туркмении, образы спектакля, его ритмы и краски — были ли они правдивы?
Добилась встречи и привезла на наш новый спектакль товарища Атамбаева — предсовнаркома Туркменской ССР.
— Все верно. Хорошо, — сказал он, — только жик-жик — плохая ящерица, надо говорить зем-зем.
Как хорошо, когда вся критика недостатков в одной фразе!
Чем дальше работала с композитором Л. Половинкиным, художником Г. Гольцем, тем больше радовалась нашему взаимообогащению, творческому росту от общения друг с другом.
Начиная с постановки «Негритенок и обезьяна», стремление в работе с художником находить «единый знаменатель» оформления, несущего идейно-действенный образ будущего спектакля, стало необходимым. Найти главную тему — основная задача. Вариации, необходимые по ходу развертывающегося действия, неразрывны с главной темой. Условность? Да, театр условен, это его существо. Нести правду жизни в театре — значит, уметь использовать правду выразительных средств театра по существу действия. Гора, со всеми подробностями нарисованная на заднике, меньше впечатляет, чем условно найденная вертикаль, поднимаясь по которой артист сможет передать действенность восхождения или падения.
Мне кажется, что режиссер должен быть и музыкально одаренным человеком, что музыкальная культура помогает не только органично вводить музыку в спектакль, но и более тонко ощущать поэтическую тональность произведения, речи, находить верные и разнообразные ритмы в своих постановках. Многие мои спектакли уже тогда называли «насквозь музыкальными». Мой учитель музыки Василий Николаевич Аргамаков привил мне любовь к тому, чтобы часами отделывать каждый кусочек, каждую фразу в произведении. Как я восхищалась его неимоверной требовательностью к нам, своим ученикам. Один звук, «неорганизованно» выскочивший из музыкальной фразы, приводил его в исступление…
Режиссура заняла главное место в моих мыслях и жизни.
Любимая моя Школа эстетического воспитания, буйство энергии, мечущей искры в разные стороны, — позади. Творческое созидание Московского театра для детей, театра со своим индивидуальным почерком — главная задача его главного режиссера!
Драматургия театра для детей родилась и росла вместе с нашими детскими театрами. Хило росла, редко могла нас вести за собой. Удачи, конечно, и здесь имели место, но у взрослых были сокровища, накопленные веками, — Шекспир, Островский, Мольер, Горький… А мы все начинали сначала, все трудности должны были преодолевать одновременно. Не случайно некоторые режиссеры детских театров (их в конце 20-х годов было уже немало) брались сами за перо. Мне трудно сказать, была моя пьеса «Про Дзюбу» пьесой или режиссерской партитурой. Хочу верить — и тем и другим. Большое счастье для режиссера, когда «что» и «как» рождаются в творческой фантазии одновременно.
…Мальчик Вася — большой выдумщик. Напрасно некоторые взрослые хотят убить его творческую фантазию — он чувствует себя не Васей, а Дзюбой, жителем сказочной страны Пашукании, интересно рассказывает об этом маленькой Нинке.
«— Что ты его слушаешь? Он все врет, — говорит Нинке ее брат, Павел, но она возражает горячо:
— Он не врет — он выдумывает».
Эта фраза всегда находила живой отклик в нашем зрительном зале. Врать и выдумывать — эти понятия в детстве часто кажутся почти одинаковыми, но над их различием стоит задуматься! В этом спектакле о праве ребят на творческую фантазию и у режиссера было огромное поле для выдумки. По-новому была включена в органической связи с театром мультипликация. В городе Обратике пленка шла в обратную сторону, в городе Наоборотике жители ходили вниз головой, а б Перепутике туловища, головы, ноги различных животных были перепутаны… Этот спектакль радостно, творчески будоражил ребят. В конце спектакля фантазии Дзюбы приводят к скандалу. Его окружает толпа народа, его называют скверным озорником. Но Нинка, несмотря на то, что натерпелась от его выдумок больше всех, от чистого сердца кричит:
«— Он не скверный — он хороший… неправильный, а хороший!»
Все не так просто в жизни, даже и для семилетнего! Мальчик — совсем не просто шалун или пустой фантазер, а маленький человек, смело ставящий вопросы, часто возникающие в детстве.
Яркий успех, выпавший на долю этого спектакля, объясняется и тем, что все зрители вместе с К. Кореневой — Дзюбой в течение всего представления беспокойно и настойчиво искали «свою правду».
Леонид Половинкин очень любил эту пьесу. Свою музыку к ней он посвятил «Дзюбиному выдумщику» в одном издании, в другом — просто «Наталии Сац». Интонации действующих лиц нередко предвосхищали возникновение музыки, этим интонациям родственной; в других случаях интересная фантазия Васи — Дзюбы, звучавшая в его представлении и, следовательно, в оркестре, внезапно обрывалась стуком двери, кастрюли — уныло бытово. С точки зрения гармонии всех компонентов спектакля, гармонии выразительных средств, самых разнообразных, но направленных к развитию одной идеи, говорят, этот спектакль был интересен: режиссеры, музыканты, художники смотрели его по нескольку раз, так же как и дети, особенно «с творческой жилкой».
Для меня сказка и правда в театре — родные.
В сказке каждый маленький зритель ищет и находит свою правду, уносит ее домой, и она растет вместе с ним долго, иногда всю жизнь.
Но и спектакли, говорящие только о правде, для меня неотделимы от сказки. Разве может человек жить без мечты, в своем сегодня не ощущать завтра, не находить в повседневном крупиц поэзии?! Мне кажется, крылья фантазии неотделимы от человека, его трудовой творческой жизни.
Картонных «в точности, как настоящих» удавов, натуралистические лохмотья после первых своих эпигонских попыток я навсегда устранила со сцены, на которой воплощала свои мечты.
Каждый новый спектакль для меня — новое рождение, единственно возможное режиссерское решение. Получив пьесу, «заболеваю» ею, страстно влюбляюсь в ее идеи, долго сама с собой спорю, прежде чем до конца сумею ощутить ее целенаправленность, остроту ситуаций, глубину и яркость характеров, прежде чем ясно увижу ее места действия, найду ощущение атмосферы будущего спектакля.
Выявить идейную сущность, глубоко вскрыть текст — основа основ.
Но когда форма — выразитель содержания — найдена в мизансценах, жестах, динамике и паузах, борюсь за ее отработку в тончайших деталях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137