Тогда-то она и решила отправиться туда пешком. Моисеев попытался её отговорить: мол, тебя же сразу узнают, проходу не дадут. На что Пугачёва ответила: «А я шарфиком обмотаюсь и новую шляпу надену. А на глаза — очки». И ведь действительно: проделав это, стала неузнаваемой. Даже домработница Люся Дороднова, вернувшаяся из магазина домой в самый разгар переодевания, не смогла узнать певицу. Столкнувшись с ней в коридоре, она всплеснула руками: «Хто это?». — «Я это, я», — ответила Пугачёва, чрезвычайно довольная произведённым эффектом. Но ещё большую радость Пугачёва испытала на улице. Возле её подъезда вечно толпились фанатки, которые знали своего кумира как облупленную. Однако и они не смогли распознать в женщине, которая вышла вместе с Моисеевым из подъезда, звезду номер один. Фанатки подумали, что это, наверное, очередная танцовщица из моисеевского ансамбля. Тем более что на этой женщине было какое-то странное платье и дешёвые туфли явно отечественного производства. Как вспоминает сам Б. Моисеев: «Я обалдел от этого похода. А она спокойно его перенесла… И что-то после этого произошло. Алла вышла из кризиса, и, как сейчас помню, после этого дня у неё все пошло как по маслу: и декорации, и спектакль весь сложился; она уже точно знала, кто куда идёт, где нужна та или иная мизансцена, где и какой свет…»
О том, как сдавалась программа «Пришла и говорю», рассказывает другой очевидец — Александр Кальянов:
«Во время сдачи все стояли на ушах. Принимать явилось все руководство Росконцерта. Море аппаратуры. Все надо отстроить. Я отвечал за зал. За мониторы — то, как артист слышит себя на сцене, — другой звукорежиссёр. Так бывает в гигантской аудитории. Я сходил с ума наверху, где осветители. Пугачёва на сцене пульсировала, словно обнажённый ком нервов… Началась репетиция, и что-то не заладилось с мониторами. Певица поёт, но себя плохо слышит. Только это в тот раз было не моё. Вдруг А. Б. останавливает репетицию да на весь зал как крикнет: „Кальян! (В зале тысячи две зрителей, неизвестно как просочились…) Давай скорее сюда. Помоги настроить…“ Не секрет, что я прихрамываю. Упал как-то с четвёртого этажа. Подробности опускаю… Как только мог, пошёл быстро. Но ей, видимо, все равно показалось, что медленно. А. Б. как топнет ногой: „Я сказала быстрей!“ Меня будто парализовало. Ушам своим не сразу поверил. А когда дошло, пошёл медленно-медленно… Тут она как звезданёт микрофон об пол! Заплакала и ушла…
Администрация, понятно, ко мне: «Немедленно извинитесь перед Аллой Борисовной!» Просто перед женщиной я готов был извиниться даже за свою вину в организации ледникового периода на земле. Но в этой ситуации виноваты были скорее передо мной. «Тогда тебя уволят», — предупредили меня.
Я наладил звук и стал ждать увольнения. Пугачёва вышла, взяла микрофон и, будто ничего не произошло, продолжила репетицию. Потом мы десять лет работали вместе. Ни разу не вспомнили о том…»
ИЮНЬ
Программа «Пришла и говорю» началась в «Олимпийском» в субботу, 2 июня (продлится до 16-го). Сказать, что ажиотаж вокруг этого представления царил огромный, значит ничего не сказать: казалось, что полгорода сошло с ума (на этих концертах побывает 200 тысяч человек!). Попасть на эти концерты люди стремились по нескольким причинам. Во-первых, в главной роли была Алла Пугачёва, во-вторых — это её первая программа после долгого перерыва, в-третьих — в течение полугода СМИ только и писали, что Пугачёва готовит нечто грандиозное, не похожее на все ранее ею демонстрируемое. Скажу как очевидец: зрелище действительно было впечатляющее. Несмотря на то что места нам с моим школьным другом Сергеем Глушковым достались на самой верхотуре спорткомплекса, однако видимость была превосходная, поскольку сцена внушительных размеров, а Пугачёва по ней носилась как угорелая, да ещё летала на трапеции. Программа называлась театрализованной, в ней помимо Пугачёвой (она же была сценаристом и, вместе с Вилем Головко, постановщиком) участвовали музыканты, танцоры, артисты цирка — группа «Рецитал», танцевальное трио «Экспрессия», спортивно-эстрадный ансамбль «Лидер». Декорации были тоже необычными: из серебристого огромного круга как бы вырастала столь же огромная буква «А».
Песни в программе были практически все новые: «Пришла и говорю», «Расскажите, птицы», «Айсберг», «Цыганский хор», «Терема», «Гонки», «Монолог», «Осень», «Канатоходка», «ХХ век», «Скупимся на любовь», «Самолёты улетают», «Святая ложь» и др. (всего около 20 песен). Каждая исполняемая вещь являла собой маленький спектакль, где немалую роль играли разные постановочные эффекты. Например, Пугачёва пела песню о расставании с любимым, о том, как сейчас улетит в самолёте, и при слове «взлёт» вверх взмывали воздушные гимнасты. В песне «Канатоходка» канатом служил луч прожектора, по которому певица ходила назад-вперёд, в «Расскажите, птицы» вверх взмывали голуби, в «ХХ веке» Пугачёва проезжала по сцене на цирковом автомобиле и т. д. Короче, программа производила потрясающее впечатление. Сужу по себе: до этого ни с чем подобным я не сталкивался. Но были и свои минусы. Например, по-настоящему шлягерных вещей было мало. (Речь идёт о новых шлягерах, поскольку «Миллион алых роз» и «Старинные часы» вещи старые, тем более через несколько концертов Пугачёва их из программы исключит). Что касается «забойных» вещей, то большая часть из них не произвела на меня какие-то особенные впечатления, разве что своим громким звуком (и это при том, что я всегда считал себя фанатом рок-музыки). Кстати, из-за этих децибел часть текста попросту не улавливалась слушателем, а те слова, что все-таки можно было различить, плохо воспринимались, поскольку мешали спецэффекты — они не давали сосредоточиться. Это потом и критики отмечали. Например, Т. Сергеева в «Московской правде» писала: «Если исполнитель может не понимать, что обилие антуража, такого, к примеру, как причудливые узоры лазерного луча, мириады мигающих огней, прочие свето — и пиротехнические эффекты, кордебалет в ярких одеждах, заполняющий всю сценическую площадку, отлекают внимание зрителя, не дают сосредоточиться на песне, то режиссёрский просчёт очевиден…Хочется отодвинуть разом в сторону все мешающее контакту артистки с залом и ощутить наконец тот эмоциональный ток от сцены к нам и обратно, ради которого и шли мы в „Олимпийский“. Уж если ожидается исповедь, дайте возможность ей состояться…».
Но были и другие отклики. К примеру, Елена Белостоцкая в «Труде» писала: «Сама идея соединения песни, танца, эффектного зрелища прекрасна. Удачно и её воплощение в этой программе — в тех номерах, где достигнуты и соразмерность, и сообразность. „Расскажите, птицы“ — как едины здесь лирика и гражданственность, как точно найдено сценическое оформление, как искусно отмерены сдержанность и темперамент!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300
О том, как сдавалась программа «Пришла и говорю», рассказывает другой очевидец — Александр Кальянов:
«Во время сдачи все стояли на ушах. Принимать явилось все руководство Росконцерта. Море аппаратуры. Все надо отстроить. Я отвечал за зал. За мониторы — то, как артист слышит себя на сцене, — другой звукорежиссёр. Так бывает в гигантской аудитории. Я сходил с ума наверху, где осветители. Пугачёва на сцене пульсировала, словно обнажённый ком нервов… Началась репетиция, и что-то не заладилось с мониторами. Певица поёт, но себя плохо слышит. Только это в тот раз было не моё. Вдруг А. Б. останавливает репетицию да на весь зал как крикнет: „Кальян! (В зале тысячи две зрителей, неизвестно как просочились…) Давай скорее сюда. Помоги настроить…“ Не секрет, что я прихрамываю. Упал как-то с четвёртого этажа. Подробности опускаю… Как только мог, пошёл быстро. Но ей, видимо, все равно показалось, что медленно. А. Б. как топнет ногой: „Я сказала быстрей!“ Меня будто парализовало. Ушам своим не сразу поверил. А когда дошло, пошёл медленно-медленно… Тут она как звезданёт микрофон об пол! Заплакала и ушла…
Администрация, понятно, ко мне: «Немедленно извинитесь перед Аллой Борисовной!» Просто перед женщиной я готов был извиниться даже за свою вину в организации ледникового периода на земле. Но в этой ситуации виноваты были скорее передо мной. «Тогда тебя уволят», — предупредили меня.
Я наладил звук и стал ждать увольнения. Пугачёва вышла, взяла микрофон и, будто ничего не произошло, продолжила репетицию. Потом мы десять лет работали вместе. Ни разу не вспомнили о том…»
ИЮНЬ
Программа «Пришла и говорю» началась в «Олимпийском» в субботу, 2 июня (продлится до 16-го). Сказать, что ажиотаж вокруг этого представления царил огромный, значит ничего не сказать: казалось, что полгорода сошло с ума (на этих концертах побывает 200 тысяч человек!). Попасть на эти концерты люди стремились по нескольким причинам. Во-первых, в главной роли была Алла Пугачёва, во-вторых — это её первая программа после долгого перерыва, в-третьих — в течение полугода СМИ только и писали, что Пугачёва готовит нечто грандиозное, не похожее на все ранее ею демонстрируемое. Скажу как очевидец: зрелище действительно было впечатляющее. Несмотря на то что места нам с моим школьным другом Сергеем Глушковым достались на самой верхотуре спорткомплекса, однако видимость была превосходная, поскольку сцена внушительных размеров, а Пугачёва по ней носилась как угорелая, да ещё летала на трапеции. Программа называлась театрализованной, в ней помимо Пугачёвой (она же была сценаристом и, вместе с Вилем Головко, постановщиком) участвовали музыканты, танцоры, артисты цирка — группа «Рецитал», танцевальное трио «Экспрессия», спортивно-эстрадный ансамбль «Лидер». Декорации были тоже необычными: из серебристого огромного круга как бы вырастала столь же огромная буква «А».
Песни в программе были практически все новые: «Пришла и говорю», «Расскажите, птицы», «Айсберг», «Цыганский хор», «Терема», «Гонки», «Монолог», «Осень», «Канатоходка», «ХХ век», «Скупимся на любовь», «Самолёты улетают», «Святая ложь» и др. (всего около 20 песен). Каждая исполняемая вещь являла собой маленький спектакль, где немалую роль играли разные постановочные эффекты. Например, Пугачёва пела песню о расставании с любимым, о том, как сейчас улетит в самолёте, и при слове «взлёт» вверх взмывали воздушные гимнасты. В песне «Канатоходка» канатом служил луч прожектора, по которому певица ходила назад-вперёд, в «Расскажите, птицы» вверх взмывали голуби, в «ХХ веке» Пугачёва проезжала по сцене на цирковом автомобиле и т. д. Короче, программа производила потрясающее впечатление. Сужу по себе: до этого ни с чем подобным я не сталкивался. Но были и свои минусы. Например, по-настоящему шлягерных вещей было мало. (Речь идёт о новых шлягерах, поскольку «Миллион алых роз» и «Старинные часы» вещи старые, тем более через несколько концертов Пугачёва их из программы исключит). Что касается «забойных» вещей, то большая часть из них не произвела на меня какие-то особенные впечатления, разве что своим громким звуком (и это при том, что я всегда считал себя фанатом рок-музыки). Кстати, из-за этих децибел часть текста попросту не улавливалась слушателем, а те слова, что все-таки можно было различить, плохо воспринимались, поскольку мешали спецэффекты — они не давали сосредоточиться. Это потом и критики отмечали. Например, Т. Сергеева в «Московской правде» писала: «Если исполнитель может не понимать, что обилие антуража, такого, к примеру, как причудливые узоры лазерного луча, мириады мигающих огней, прочие свето — и пиротехнические эффекты, кордебалет в ярких одеждах, заполняющий всю сценическую площадку, отлекают внимание зрителя, не дают сосредоточиться на песне, то режиссёрский просчёт очевиден…Хочется отодвинуть разом в сторону все мешающее контакту артистки с залом и ощутить наконец тот эмоциональный ток от сцены к нам и обратно, ради которого и шли мы в „Олимпийский“. Уж если ожидается исповедь, дайте возможность ей состояться…».
Но были и другие отклики. К примеру, Елена Белостоцкая в «Труде» писала: «Сама идея соединения песни, танца, эффектного зрелища прекрасна. Удачно и её воплощение в этой программе — в тех номерах, где достигнуты и соразмерность, и сообразность. „Расскажите, птицы“ — как едины здесь лирика и гражданственность, как точно найдено сценическое оформление, как искусно отмерены сдержанность и темперамент!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300