В тот раз я впервые поразился той невозмутимости, с какой Александр Николаевич, вопреки упрямым фактам, мог называть черное белым, а белое черным. Но впоследствии понял, что речь идет о полемическом приеме, который часто использует этот политик. В данной связи вспоминаю первомайскую демонстрацию 1990 года на Красной площади. После того как перед Мавзолеем В. И. Ленина прошли профсоюзные колонны, на площади состоялась альтернативная манифестация «бешеных». Под эгидой и по настоянию Моссовета ее организовали Московский клуб избирателей, Демплатформа и другие так называемые левые силы, которые несли лозунги, направленные против Политбюро и лично Горбачева.
Помню, ко мне подошел Михаил Сергеевич, сказал:
— Егор, пора, видимо, кончать с этим. Пойдем…
— Да, пора кончать, — ответил я.
Вместе с Горбачевым мы все покинули трибуну Мавзолея. Все, казалось бы, было предельно ясно. Расклад политических сил — вот он, въяве! Но вдруг на пресс-конференции, транслировавшейся по ЦТ, Яковлев невозмутимо заявил, будто антигорбачевскую демонстрацию на Красной площади устроили… консервативные силы. Его заявление было опубликовано в «Правде» и вызвало чувство крайнего недоумения. Стало еще яснее, какие силы представляет в Политбюро сам Яковлев.
Возвращаясь к «теории зеркала», напомню, что Яковлев не ограничился выступлением на заседании Политбюро. Несмотря на вышеупомянутую реакцию, он отстаивал свой тезис в прессе, а также в речи перед редакторами молодежных газет в Высшей комсомольской школе. Вторил ему Медведев, который попытался внедрить идею о «зеркале» даже на одном из Пленумов ЦК, вызвав бурную отрицательную реакцию зала.
Несколько раз члены Политбюро на заседаниях высказывали коллективное возмущение тезисом о «зеркале». Но, увы, все шло своим путем. Гуттаперчевая позиция Горбачева оборачивалась невмешательством высшего политического руководства в деятельность СМИ. Пользуясь этим, прикрываясь «теорией зеркала», радикалы через прессу и телевидение все активнее манипулировали общественным сознанием, устраивали настоящую травлю неугодных им людей, а в дни избирательных кампаний грубо нарушали закон о выборах, предоставляя преимущественное право для агитации своим кандидатам.
Хочу повторить, что ни о каком разномыслии в прессе речи не шло — в средствах массовой информации явно воцарилась диктатура разрушительных сил. Именно это ускорило подрыв экономики, обострило национальные конфликты. Именно удары праворадикальной прессы серьезно ослабили правоохранительные органы, что дало сильный всплеск преступности, дискредитировали армию. Да и вообще под их ударами иммунная система общества оказалась ослабленной. Будущие историки без труда обнаружат прямую связь между деструктивными публикациями и тяжелыми болезнями всего нашего общества — для этого им нужно будет полистать праворадикальную прессу периода перестройки.
Надеюсь, меня понимают правильно. Я вовсе не хочу бросить тень на всех журналистов, чьи публикации вольно или невольно способствовали обшей дестабилизации жизни. Уверен, подавляющее большинство из них, особенно молодые, направляемые искушенными в политике взрослыми дядями, как говорится, не ведали, что творили. И не надо воспринимать мои обвинения в адрес деструктивной прессы как неуважение, нелюбовь и недоверие к средствам массовой информации вообще. Я в высшей степени ценю их, о чем хорошо известно многим советским и зарубежным журналистам, с которыми охотно встречаюсь. Немало изданий, целые журналистские коллективы оказались на высоте требований времени, занимают принципиальную линию, правдиво освещая прошлое и настоящее. Примером тому служит народная газета «Советская Россия».
И нет у меня какого-то там мстительного озлобления на те органы печати, которые немало писали обо мне несправедливого, порою даже клеветнического. Сегодня, когда давно схлынули политические страсти, два с лишним года бушевавшие вокруг моего имени, ко мне часто обращаются именно те газеты и журналы, которые еще недавно на меня «охотились». И я стараюсь им не отказывать. Более того, как политик считаю, что их надо активно использовать в пропаганде коммунистических взглядов, печататься даже в реакционных изданиях. Нет, мои размышления о перестроечной роли СМИ навеяны вовсе не былыми обидами. Речь идет о серьезном политическом анализе всего случившегося со страной в последние годы, а здесь роль средств массовой информации обойти никак нельзя, она — ключевая. Мы в СССР, конечно, всегда знали это. Однако по-настоящему, в полной мере не представляли себе, что же такое СМИ в условиях широкой гласности, плюрализма, каким могучим и грозным оружием они могут стать. Александр Николаевич Яковлев, многие годы работавший на Западе, безусловно, понимал это гораздо лучше других членов Политбюро. И с самого начала он установил личный контроль над частью СМИ.
Именно праворадикальные СМИ стали поначалу тайным, а затем и явным оружием Яковлева в борьбе за власть на Старой площади. Именно с их помощью он направлял общественное мнение против своих оппонентов.
Мое первое открытое столкновение с Яковлевым относится как раз к тому периоду, когда произошел вышеописанный случай с «Московскими новостями».
Была осень 1987 года. Во время отпуска Горбачев, как всегда, продумал ряд предложений по дальнейшему развитию политических процессов в стране, и сразу по его возвращении в Москву состоялось заседание Политбюро, на которое вынесли коренной вопрос: «Масштабы и темпы перестройки». Обсуждение было интересным, многоплановым — длилось долго, а по его итогам мне, Яковлеву и другим товарищам было поручено составить проект постановления.
Подготовив документ, я завизировал его и передал в общий отдел для рассылки всем членам Политбюро. А через день или два мне принесли от Горбачева проект постановления, в котором отсутствовали многие пункты. В частности, из проекта были изъяты осуждение очернительства нашей истории и критические замечания в адрес средств массовой информации. Оказывается, Яковлев, никого не поставив в известность, изменил текст постановления, причем по самым принципиальным вопросам.
Это, признаться, меня сильно удивило, ибо нарушало общепринятый порядок прохождения постановлений через Политбюро. А главное, свидетельствовало о попытке игнорировать коллективное мнение членов ПБ. Ведь на заседании звучала очень сильная критика СМИ, много внимания мы уделили их негативной роли по очернительству советской истории, ЦК был завален гневными письмами на эту тему.
Я немедленно набросал свои замечания к проекту и отослал их Горбачеву, сопроводив специальной запиской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131