Из-за камня выглядывало чье-то лицо.
Маркиз узнал Гальмало.
XII. Спаситель
– Это ты, Гальмало?
– Я, ваша светлость. Как видите, камни иной раз все-таки вертятся; этим путем можно бежать. Я пришел во-время, но торопитесь. Через десять минут вы будете уже в чаще леса.
– Велико милосердие божье, – сказал священник.
– Бегите, ваша светлость, – прокричали все разом.
– Сначала вы, – ответил маркиз.
– Вы пойдете первым, ваша светлость, – сказал аббат Тюрмо.
– Последним.
И маркиз произнес сурово:
– Борьба великодушия здесь неуместна. У нас для этого нет времени. Вы ранены. Приказываю вам жить и уйти немедля. Спешите воспользоваться лазейкой. Спасибо, Гальмало.
– Стало быть, нам приходится расстаться, маркиз? – спросил аббат Тюрмо.
– Добравшись донизу, мы, конечно, расстанемся. Бежать нужно всегда по одному.
– А вы, ваша светлость, изволите назначить место встречи?
– Да. На лужайке в лесу, около камня Говэнов. Знаете, где он?
– Знаем.
– Я завтра буду там. Ровно в полдень. Всем, кто может передвигаться, быть на месте.
– Будем.
– И мы снова начнем войну, – сказал маркиз.
Однако Гальмало, который стоял, опершись на вращающийся камень, вдруг заметил, что он больше не движется. Отверстие теперь не закрывалось.
– Торопитесь, ваша светлость, – повторил Гальмало. – Камень что-то не подается. Открыть-то проход я открыл, а вот закрыть не могу.
И в самом деле, камень, который простоял неподвижно долгие годы, словно застыл на месте. Повернуть его обратно хоть на дюйм не представлялось возможным.
– Ваша светлость, – продолжал Гальмало, – я надеялся закрыть проход, и синие, ворвавшись сюда, не обнаружили бы в зале ни души; пусть бы поломали себе голову, куда вы делись, уж не с дымом ли через трубу вылетели? А он, гляди, упирается. Теперь враг заметит открытое отверстие и бросится за нами в погоню. Поэтому мешкать не годится. Скорее сюда.
Иманус положил руку на плечо Гальмало.
– Сколько времени, приятель, потребуется, чтобы пройти через эту лазейку и очутиться в лесу в полной безопасности?
– Тяжело раненных нет? – осведомился Гальмало.
Ему хором ответили:
– Нет.
– В таком случае четверти часа хватит.
– Значит, – продолжал Иманус, – если враг не придет сюда еще четверть часа?..
– Пусть тогда гонится за нами, – все равно не догонит.
– Но, – возразил маркиз, – они ворвутся сюда через пять минут. Старый сундук не такая уж страшная для них помеха. Достаточно нескольких ударов прикладом. Четверть часа! А кто их задержит на эти четверть часа?..
– Я, – сказал Иманус.
– Ты, Гуж-ле-Брюан?
– Да, я, ваша светлость. Послушайте меня. Из шести человек пять раненых. А у меня даже царапины нет.
– И у меня нет.
– Вы вождь, ваша светлость. А я солдат. Вождь и солдат не одно и то же.
– Знаю, у каждого из нас свой долг.
– Нет, ваша светлость, у нас с вами, то есть у меня и у вас, один долг – спасти вас.
Иманус повернулся к товарищам.
– Друзья, сейчас важно одно – преградить путь врагу и по возможности задержать преследование. Слушайте меня. Я в полной силе, я не потерял ни капли крови, я не ранен, и поэтому выстою дольше, чем кто-либо другой. Уходите все. Оставьте мне все оружие. Не беспокойтесь, я сумею пустить его в дело. Обещаю задержать неприятеля на добрые полчаса. Сколько у нас заряженных пистолетов?
– Четыре.
– Клади их все сюда, на пол.
Вандейцы повиновались.
– Вот и хорошо. Я остаюсь. И окажу им достойную встречу. А теперь бегите скорее.
В чрезвычайных обстоятельствах слова благодарности неуместны. Беглецы едва успели пожать Иманусу руку.
– До скорого свидания, – сказал маркиз.
– Нет, ваша светлость. Надеюсь, что свиданье наше не скоро состоится: я здесь сложу голову.
Пропустив вперед раненых, беглецы поочередно вошли в проход. Пока передние спускались, маркиз вынул из кармана карандаш и написал несколько слов на вращающемся, отныне, увы, неподвижном камне, закрывавшем спасительный проход.
– Уходите, ваша светлость, вы последний остались, – сказал Гальмало.
С этими словами Гальмало начал спускаться по лестнице.
Маркиз последовал за ним.
Иманус остался один.
XIII. Палач
Четыре заряженных пистолета вандейцы положили прямо на каменные плиты, ибо в зеркальной не было паркета. Иманус взял из них два, по одному в каждую руку.
Затем он встал сбоку от двери, ведущей на лестницу, загороженную и полускрытую сундуком.
Нападающие, очевидно, боялись какого-то подвоха со стороны врага, они ждали взрыва, который может принести нежданную гибель в решительную минуту и победителю и побежденному. Насколько первый натиск прошел бурно, настолько последний штурм был обдуманным и осторожным. Солдаты Говэна не могли, а быть может, и не хотели, разрушить сразу баррикаду; они разбили прикладами дно сундука, изрешетили крышку штыками и через эти пробоины пытались заглянуть в залу.
Свет фонарей, освещавших лестницу, пробивался сквозь эти дыры.
Иманус заметил, что к отверстию в днище сундука припал чей-то глаз. Он приставил пистолет прямо к дыре и нажал курок. Раздался выстрел, и торжествующий Иманус услыхал страшный вопль. Пуля, пройдя через глаз, пробила череп солдата, глядевшего в щель, и он свалился навзничь на ступеньки лестницы.
Наступающие в двух местах осторожно расширили отверстие между досками сундука и устроили таким образом две бойницы; Иманус воспользовался этим обстоятельством, просунул в отверстие руку и выстрелил из второго пистолета наудачу в самую гущу нападающих. Пуля пошла рикошетом, так как послышались крики; должно быть, выстрелом Имануса ранило или убило трех-четырех человек; на лестнице раздался топот сбегавших вниз людей.
Иманус отбросил два, теперь уже не нужные ему, пистолета и схватил два последних; затем, крепко зажав пистолеты в руке, он посмотрел в щелку.
Он убедился, что первые выстрелы не пропали даром.
Наступающие отошли вниз. На ступеньках корчились в предсмертных муках раненые; что делалось ниже, Иманусу не удалось разглядеть: из-за поворота лестницы ему видно было всего три-четыре ступеньки.
Иманус ждал.
«Время все-таки выиграно», – подумал он.
Между тем он заметил, как какой-то человек осторожно ползет по ступенькам лестницы; в то же время над последней площадкой лестницы показалась голова солдата. Иманус прицелился и выстрелил. Раздался крик, солдат упал, и Иманус переложил из левой руки в правую последний, оставшийся у него заряженный пистолет.
В это мгновенье он почувствовал страшную боль и тоже дико взвыл. Сабля вонзилась ему прямо в живот. Рука, рука человека, который полз вверх по лестнице, просунулась во вторую бойницу, устроенную внизу сундука, и эта-то рука погрузила саблю в живот Имануса.
Рана была ужасна. Живот был распорот сверху донизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Маркиз узнал Гальмало.
XII. Спаситель
– Это ты, Гальмало?
– Я, ваша светлость. Как видите, камни иной раз все-таки вертятся; этим путем можно бежать. Я пришел во-время, но торопитесь. Через десять минут вы будете уже в чаще леса.
– Велико милосердие божье, – сказал священник.
– Бегите, ваша светлость, – прокричали все разом.
– Сначала вы, – ответил маркиз.
– Вы пойдете первым, ваша светлость, – сказал аббат Тюрмо.
– Последним.
И маркиз произнес сурово:
– Борьба великодушия здесь неуместна. У нас для этого нет времени. Вы ранены. Приказываю вам жить и уйти немедля. Спешите воспользоваться лазейкой. Спасибо, Гальмало.
– Стало быть, нам приходится расстаться, маркиз? – спросил аббат Тюрмо.
– Добравшись донизу, мы, конечно, расстанемся. Бежать нужно всегда по одному.
– А вы, ваша светлость, изволите назначить место встречи?
– Да. На лужайке в лесу, около камня Говэнов. Знаете, где он?
– Знаем.
– Я завтра буду там. Ровно в полдень. Всем, кто может передвигаться, быть на месте.
– Будем.
– И мы снова начнем войну, – сказал маркиз.
Однако Гальмало, который стоял, опершись на вращающийся камень, вдруг заметил, что он больше не движется. Отверстие теперь не закрывалось.
– Торопитесь, ваша светлость, – повторил Гальмало. – Камень что-то не подается. Открыть-то проход я открыл, а вот закрыть не могу.
И в самом деле, камень, который простоял неподвижно долгие годы, словно застыл на месте. Повернуть его обратно хоть на дюйм не представлялось возможным.
– Ваша светлость, – продолжал Гальмало, – я надеялся закрыть проход, и синие, ворвавшись сюда, не обнаружили бы в зале ни души; пусть бы поломали себе голову, куда вы делись, уж не с дымом ли через трубу вылетели? А он, гляди, упирается. Теперь враг заметит открытое отверстие и бросится за нами в погоню. Поэтому мешкать не годится. Скорее сюда.
Иманус положил руку на плечо Гальмало.
– Сколько времени, приятель, потребуется, чтобы пройти через эту лазейку и очутиться в лесу в полной безопасности?
– Тяжело раненных нет? – осведомился Гальмало.
Ему хором ответили:
– Нет.
– В таком случае четверти часа хватит.
– Значит, – продолжал Иманус, – если враг не придет сюда еще четверть часа?..
– Пусть тогда гонится за нами, – все равно не догонит.
– Но, – возразил маркиз, – они ворвутся сюда через пять минут. Старый сундук не такая уж страшная для них помеха. Достаточно нескольких ударов прикладом. Четверть часа! А кто их задержит на эти четверть часа?..
– Я, – сказал Иманус.
– Ты, Гуж-ле-Брюан?
– Да, я, ваша светлость. Послушайте меня. Из шести человек пять раненых. А у меня даже царапины нет.
– И у меня нет.
– Вы вождь, ваша светлость. А я солдат. Вождь и солдат не одно и то же.
– Знаю, у каждого из нас свой долг.
– Нет, ваша светлость, у нас с вами, то есть у меня и у вас, один долг – спасти вас.
Иманус повернулся к товарищам.
– Друзья, сейчас важно одно – преградить путь врагу и по возможности задержать преследование. Слушайте меня. Я в полной силе, я не потерял ни капли крови, я не ранен, и поэтому выстою дольше, чем кто-либо другой. Уходите все. Оставьте мне все оружие. Не беспокойтесь, я сумею пустить его в дело. Обещаю задержать неприятеля на добрые полчаса. Сколько у нас заряженных пистолетов?
– Четыре.
– Клади их все сюда, на пол.
Вандейцы повиновались.
– Вот и хорошо. Я остаюсь. И окажу им достойную встречу. А теперь бегите скорее.
В чрезвычайных обстоятельствах слова благодарности неуместны. Беглецы едва успели пожать Иманусу руку.
– До скорого свидания, – сказал маркиз.
– Нет, ваша светлость. Надеюсь, что свиданье наше не скоро состоится: я здесь сложу голову.
Пропустив вперед раненых, беглецы поочередно вошли в проход. Пока передние спускались, маркиз вынул из кармана карандаш и написал несколько слов на вращающемся, отныне, увы, неподвижном камне, закрывавшем спасительный проход.
– Уходите, ваша светлость, вы последний остались, – сказал Гальмало.
С этими словами Гальмало начал спускаться по лестнице.
Маркиз последовал за ним.
Иманус остался один.
XIII. Палач
Четыре заряженных пистолета вандейцы положили прямо на каменные плиты, ибо в зеркальной не было паркета. Иманус взял из них два, по одному в каждую руку.
Затем он встал сбоку от двери, ведущей на лестницу, загороженную и полускрытую сундуком.
Нападающие, очевидно, боялись какого-то подвоха со стороны врага, они ждали взрыва, который может принести нежданную гибель в решительную минуту и победителю и побежденному. Насколько первый натиск прошел бурно, настолько последний штурм был обдуманным и осторожным. Солдаты Говэна не могли, а быть может, и не хотели, разрушить сразу баррикаду; они разбили прикладами дно сундука, изрешетили крышку штыками и через эти пробоины пытались заглянуть в залу.
Свет фонарей, освещавших лестницу, пробивался сквозь эти дыры.
Иманус заметил, что к отверстию в днище сундука припал чей-то глаз. Он приставил пистолет прямо к дыре и нажал курок. Раздался выстрел, и торжествующий Иманус услыхал страшный вопль. Пуля, пройдя через глаз, пробила череп солдата, глядевшего в щель, и он свалился навзничь на ступеньки лестницы.
Наступающие в двух местах осторожно расширили отверстие между досками сундука и устроили таким образом две бойницы; Иманус воспользовался этим обстоятельством, просунул в отверстие руку и выстрелил из второго пистолета наудачу в самую гущу нападающих. Пуля пошла рикошетом, так как послышались крики; должно быть, выстрелом Имануса ранило или убило трех-четырех человек; на лестнице раздался топот сбегавших вниз людей.
Иманус отбросил два, теперь уже не нужные ему, пистолета и схватил два последних; затем, крепко зажав пистолеты в руке, он посмотрел в щелку.
Он убедился, что первые выстрелы не пропали даром.
Наступающие отошли вниз. На ступеньках корчились в предсмертных муках раненые; что делалось ниже, Иманусу не удалось разглядеть: из-за поворота лестницы ему видно было всего три-четыре ступеньки.
Иманус ждал.
«Время все-таки выиграно», – подумал он.
Между тем он заметил, как какой-то человек осторожно ползет по ступенькам лестницы; в то же время над последней площадкой лестницы показалась голова солдата. Иманус прицелился и выстрелил. Раздался крик, солдат упал, и Иманус переложил из левой руки в правую последний, оставшийся у него заряженный пистолет.
В это мгновенье он почувствовал страшную боль и тоже дико взвыл. Сабля вонзилась ему прямо в живот. Рука, рука человека, который полз вверх по лестнице, просунулась во вторую бойницу, устроенную внизу сундука, и эта-то рука погрузила саблю в живот Имануса.
Рана была ужасна. Живот был распорот сверху донизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106