Комиссия Министерства Обороны едет, смотреть быт и все остальное, а что именно — никто не знает. Вот все переделываем и обновляем полк.
— Ну, почему опять мы? Почему! Мало что ли войск в сороковой армии?
— Войск-то много, но туда же надо ехать, рисковать, а тут сразу из штаба армии — в войска.
— Точно, и без риска, и кайф на всю катушку — поиметь вояк боевых.
— Инспектирующие, наверное, становятся участниками боевых действий. Ладно, Серега, меня будут иметь через неделю, дай душу отвести, поиметь тебя. Я ведь какой-никакой, а проверяющий! Показывай позиции, район обороны, секторы обстрела, жилье.
Острогин с бойцами за неделю вырыл и построил два блиндажа: в одном — жилое помещение, во втором — столовая, штаб, склад.
Солдаты выложили на каждого по СПСу, капонир миномету, окоп для установки ЛТТТК.
— Сергей, предлагаю проделать ходы к СПСам, а то под огнем не пройти, ну и стенку возвести по периметру из камней, все лишнее укрытие. Сделаем два рубежа обороны.
— Давай, как раз твоих рук рабочих не хватало.
Целый день солдаты прокапывали траншею к своим укрытиям. Мы с Сергеем складывали стену дугой вдоль блиндажей. С одной стороны пост стоял на обрыве глубиной метров тридцать, а вот к югу склон был более пологий и хорошо просматриваемый. Над постом возвышалась небольшая высотка, и хребет делился посередине: одна половина уходила все выше, другая — сходила на ноль к дороге.
— Сергей, как быть с высоткой? Займут, гады, ее и перестреляют всех. Чего там не расположился? Куда смотрел?
— Смотрел туда, куда сказали! А приказ был разместиться именно тут, ну, а выше сядешь — сверху другая высота, а за той — следующая.
Мы сидели, пили чай, думали, что же делать. Сегодня — все нормально, а завтра — вдруг сверху ударят…
— Серый, предлагаю заминировать ее, к черту! У тебя есть две «Мон-50» и пара противопехоток, поставим все там. Да и «сигналки» растянем.
— Хорошо, сейчас начнет смеркаться, я пойду с сапером, и в сумерках все оборудуем.
***
Ночью сработали «сигналки» сразу в двух местах. Часовые с постов открыли огонь, и все отдыхавшие выскочили из блиндажей и, укрывшись за стеной и СПСами, принялись обстреливать округу.
— Миномет! Три мины на вершину, затем три мины по склону. ДШК, огонь по долине! — заорал Острогин, не переставая стрелять в район, откуда летели сигнальные ракеты.
— Сергей! Вызывай артиллерию, пусть «факел» повесят и немного постреляют, попугают, только подальше, а то нас же и накроют.
— Сейчас пугнем!
От дороги раздалось несколько очередей и десяток одиночных выстрелов. По этим огневым точкам вел огонь ДШК и все автоматчики. Попали или нет, но только через полчаса огонь прекратился, бросили стрелять и мы. Артиллерия засветила «факел», как только стало светло, Хафизов заметил в ущелье какое-то движение.
— «Духи»!
— «Духи»! «Духи» с тылу! — заорал Колесников.
— Не ори, гранаты — в ущелье! — рявкнул я.
Штук пять гранат разорвалось внизу, послышались какие-то крики, шум. Но все быстро стихло. Выпущенные осветительные ракеты обзору не помогли, никого не было видно.
— Наверное, ушли, вовремя заметили, — предположил, шмыгая носом, Колесников.
— Я заметил, а ты смотрел неизвестно куда, — возразил Хафизов.
— Хафизов-то без Хайтбаева настоящим воякой становится, — улыбнулся я. — Сергей, так его и наградить уже пора!
— Я ему Бамиан еще долго не прощу. Бросили меня, шкуры трусливые, — возразил Острогин. — Но вообще-то молодец!
— Благодарность заработал, объявляю от своего имени, — закончил я обсуждение трусости солдата в давней истории.
Затихла стрельба, и к нам подбежал минометчик.
— Товарищ старший лейтенант, зацепило пулей, наверное.
— Кого, куда? — вскричал я.
— Меня, зацепило руку возле плеча. Снизу, гады, стреляли и в самом конце попали, когда я миномет разворачивал.
— Вот, черт, зараза! Перевязывайся быстро, сейчас йодом рану обработаю.
Ничего страшного не произошло, зацепило чуть-чуть, но нужно эвакуировать на всякий случай.
Доложили. Обещали утром вертолет.
— Черт, хороший минометчик, жалко остаться без такого солдата, когда еще замену ему пришлют, — вздохнул взводный.
— Сергей! Давай дежурить всю ночь по очереди, на всякий случай.
— Давай. А то уснут, черти, еще вырежут! Не хочется умирать. Больше «сигналки» не срабатывали, наступила тишина. Может, «духи»
Пришли прощупать оборону, может, пришлые приехали из РСов по городу пострелять, а мы на пути оказались.
***
Рано утром прилетел «Ми-8» и разгрузил еще боеприпасы, воду, забрали раненого, но пришлось лететь и мне. Прямо перед его прилетом начальник штаба батальона вышел на связь и приказал возвращаться.
— Вот тебе и отдохнул, расслабился. Весь выходной строили стену, а ночью стрелял, — огорчился я.
— Если бы не стена, раненый мог быть не один, да и не только раненый, — ответил Сергей. — Придется стенку поднять повыше — защищает при обстреле.
Мы пожали друг другу руки на прощание, и я заскочил в вертолет.
Острогин просидел на посту еще две недели, а затем командование приняло решение разбросать по трем постам вторую роту, а остальных людей вернуть в роты для боевых действий.
В полку комиссию Министерства Обороны сменила комиссия из ГлавПУРа. Перед их приездом весь полк превратился в сплошной агитационный центр. Стенды вдоль дорожек, фотоаллея героев, переделанные ленкомнаты и прочее, прочее, прочее… Уф-ф-ф!
ГлавПУР сменила комиссия генштаба — проверка мобилизационных документов.
Мобилизационных документов в Афгане… Это что-то! Кого мы тут будем мобилизовывать? Но все принялись составлять планы, рисовать на картах схемы, районы сосредоточения, таблицы со всеми степенями готовности.
Затем приехала еще какая-то комиссия, вскоре еще, и они уже работали одновременно.
Командир полка кипел от возмущения и злости, был готов взорваться, а весь гнев выливал на наш первый батальон. А на кого же еще? Танкистов в полку — одна рота, артиллеристов — одна батарея. Все остальные на дорогах вместе с другими батальонами. Разведрота ушла по-
Скорей в «зеленку» вместе с разведбатом, чтоб не доставали. Счастливчики. Встали где-то на отшибе Баграма и чаи гоняют. А нас тут как «Сидоровых коз» все дерут. Проверяющие все умничают и совсем не чувствуют разницы между Таманской дивизией и нашим полком.
***
Однажды серым январским днем вбежал в канцелярию радостный старшина.
— Взводный новый прибыл.
— Ура!!! — закричали мы в четыре глотки.
— Наконец-то, будет, кому в караул ходить, не только мне одному, — высказался Ветишин.
— Не Недорозий случайно вернулся? — спросил я и посмотрел на хитрую физиономию «ары».
— Нет, но похож.
— Алкаш? — охнул я.
— Нет, тоже спецназовец!
— Ой, — ойкнул Ветишин и уставился на дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
— Ну, почему опять мы? Почему! Мало что ли войск в сороковой армии?
— Войск-то много, но туда же надо ехать, рисковать, а тут сразу из штаба армии — в войска.
— Точно, и без риска, и кайф на всю катушку — поиметь вояк боевых.
— Инспектирующие, наверное, становятся участниками боевых действий. Ладно, Серега, меня будут иметь через неделю, дай душу отвести, поиметь тебя. Я ведь какой-никакой, а проверяющий! Показывай позиции, район обороны, секторы обстрела, жилье.
Острогин с бойцами за неделю вырыл и построил два блиндажа: в одном — жилое помещение, во втором — столовая, штаб, склад.
Солдаты выложили на каждого по СПСу, капонир миномету, окоп для установки ЛТТТК.
— Сергей, предлагаю проделать ходы к СПСам, а то под огнем не пройти, ну и стенку возвести по периметру из камней, все лишнее укрытие. Сделаем два рубежа обороны.
— Давай, как раз твоих рук рабочих не хватало.
Целый день солдаты прокапывали траншею к своим укрытиям. Мы с Сергеем складывали стену дугой вдоль блиндажей. С одной стороны пост стоял на обрыве глубиной метров тридцать, а вот к югу склон был более пологий и хорошо просматриваемый. Над постом возвышалась небольшая высотка, и хребет делился посередине: одна половина уходила все выше, другая — сходила на ноль к дороге.
— Сергей, как быть с высоткой? Займут, гады, ее и перестреляют всех. Чего там не расположился? Куда смотрел?
— Смотрел туда, куда сказали! А приказ был разместиться именно тут, ну, а выше сядешь — сверху другая высота, а за той — следующая.
Мы сидели, пили чай, думали, что же делать. Сегодня — все нормально, а завтра — вдруг сверху ударят…
— Серый, предлагаю заминировать ее, к черту! У тебя есть две «Мон-50» и пара противопехоток, поставим все там. Да и «сигналки» растянем.
— Хорошо, сейчас начнет смеркаться, я пойду с сапером, и в сумерках все оборудуем.
***
Ночью сработали «сигналки» сразу в двух местах. Часовые с постов открыли огонь, и все отдыхавшие выскочили из блиндажей и, укрывшись за стеной и СПСами, принялись обстреливать округу.
— Миномет! Три мины на вершину, затем три мины по склону. ДШК, огонь по долине! — заорал Острогин, не переставая стрелять в район, откуда летели сигнальные ракеты.
— Сергей! Вызывай артиллерию, пусть «факел» повесят и немного постреляют, попугают, только подальше, а то нас же и накроют.
— Сейчас пугнем!
От дороги раздалось несколько очередей и десяток одиночных выстрелов. По этим огневым точкам вел огонь ДШК и все автоматчики. Попали или нет, но только через полчаса огонь прекратился, бросили стрелять и мы. Артиллерия засветила «факел», как только стало светло, Хафизов заметил в ущелье какое-то движение.
— «Духи»!
— «Духи»! «Духи» с тылу! — заорал Колесников.
— Не ори, гранаты — в ущелье! — рявкнул я.
Штук пять гранат разорвалось внизу, послышались какие-то крики, шум. Но все быстро стихло. Выпущенные осветительные ракеты обзору не помогли, никого не было видно.
— Наверное, ушли, вовремя заметили, — предположил, шмыгая носом, Колесников.
— Я заметил, а ты смотрел неизвестно куда, — возразил Хафизов.
— Хафизов-то без Хайтбаева настоящим воякой становится, — улыбнулся я. — Сергей, так его и наградить уже пора!
— Я ему Бамиан еще долго не прощу. Бросили меня, шкуры трусливые, — возразил Острогин. — Но вообще-то молодец!
— Благодарность заработал, объявляю от своего имени, — закончил я обсуждение трусости солдата в давней истории.
Затихла стрельба, и к нам подбежал минометчик.
— Товарищ старший лейтенант, зацепило пулей, наверное.
— Кого, куда? — вскричал я.
— Меня, зацепило руку возле плеча. Снизу, гады, стреляли и в самом конце попали, когда я миномет разворачивал.
— Вот, черт, зараза! Перевязывайся быстро, сейчас йодом рану обработаю.
Ничего страшного не произошло, зацепило чуть-чуть, но нужно эвакуировать на всякий случай.
Доложили. Обещали утром вертолет.
— Черт, хороший минометчик, жалко остаться без такого солдата, когда еще замену ему пришлют, — вздохнул взводный.
— Сергей! Давай дежурить всю ночь по очереди, на всякий случай.
— Давай. А то уснут, черти, еще вырежут! Не хочется умирать. Больше «сигналки» не срабатывали, наступила тишина. Может, «духи»
Пришли прощупать оборону, может, пришлые приехали из РСов по городу пострелять, а мы на пути оказались.
***
Рано утром прилетел «Ми-8» и разгрузил еще боеприпасы, воду, забрали раненого, но пришлось лететь и мне. Прямо перед его прилетом начальник штаба батальона вышел на связь и приказал возвращаться.
— Вот тебе и отдохнул, расслабился. Весь выходной строили стену, а ночью стрелял, — огорчился я.
— Если бы не стена, раненый мог быть не один, да и не только раненый, — ответил Сергей. — Придется стенку поднять повыше — защищает при обстреле.
Мы пожали друг другу руки на прощание, и я заскочил в вертолет.
Острогин просидел на посту еще две недели, а затем командование приняло решение разбросать по трем постам вторую роту, а остальных людей вернуть в роты для боевых действий.
В полку комиссию Министерства Обороны сменила комиссия из ГлавПУРа. Перед их приездом весь полк превратился в сплошной агитационный центр. Стенды вдоль дорожек, фотоаллея героев, переделанные ленкомнаты и прочее, прочее, прочее… Уф-ф-ф!
ГлавПУР сменила комиссия генштаба — проверка мобилизационных документов.
Мобилизационных документов в Афгане… Это что-то! Кого мы тут будем мобилизовывать? Но все принялись составлять планы, рисовать на картах схемы, районы сосредоточения, таблицы со всеми степенями готовности.
Затем приехала еще какая-то комиссия, вскоре еще, и они уже работали одновременно.
Командир полка кипел от возмущения и злости, был готов взорваться, а весь гнев выливал на наш первый батальон. А на кого же еще? Танкистов в полку — одна рота, артиллеристов — одна батарея. Все остальные на дорогах вместе с другими батальонами. Разведрота ушла по-
Скорей в «зеленку» вместе с разведбатом, чтоб не доставали. Счастливчики. Встали где-то на отшибе Баграма и чаи гоняют. А нас тут как «Сидоровых коз» все дерут. Проверяющие все умничают и совсем не чувствуют разницы между Таманской дивизией и нашим полком.
***
Однажды серым январским днем вбежал в канцелярию радостный старшина.
— Взводный новый прибыл.
— Ура!!! — закричали мы в четыре глотки.
— Наконец-то, будет, кому в караул ходить, не только мне одному, — высказался Ветишин.
— Не Недорозий случайно вернулся? — спросил я и посмотрел на хитрую физиономию «ары».
— Нет, но похож.
— Алкаш? — охнул я.
— Нет, тоже спецназовец!
— Ой, — ойкнул Ветишин и уставился на дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70