Решить ее можно было, вынеся на суд общества, заставив ангелов объяснить свое поведение, а не-ангелам показав, что Патель Воблаге пытается втайне изменить закон. Когда об этом станет известно, возникнет ответная реакция. Обойдется без кризиса.
— У нас осталось сорок три с половиной года, — проговорил он. — Времени на споры достаточно. Нужно ввести это в какие-то рамки. Самым радикальным ангелам придется согласиться, что у нас есть цель, что людям придется там выходить навне, и что им придется выучиться это делать, а не рассматривать выход навне как грех.
— Все гораздо хуже, — выдавила Синь.
Цепенящий ужас вновь отразился на ее лице. Она вскочила, и, отбежав к дальней стене комнаты — аккуратной и строгой, совсем не такой безалаберной, как у него — встала там, отвернувшись от Луиса.
— Ну… да, — пробормотал он, не вполне понимая, о чем она, но радуясь, что Синь вообще заговорила. — Нам всем потребуется тренировка. Ко дню Прибытия нам будет за шестьдесят. Если планета пригодна для жизни, нам придется привыкнуть к мысли, что кто-то из нас там будет жить — останется. А может, кто-то решит повернуть назад, вернуться на Дичу… Об этом, кстати, ангелы вообще не упоминают. Для Воблаге существует только один маршрут — прямая, уходящая в бесконечность. Ошибка в его рассуждениях в том, что он предполагает, будто материальное тело способно к вечному полету. Энтропии благодать не учитывает.
— М-да, — отозвалась Синь.
— Это все, — проговорил Луис через минуту. Молчание девушки его озадачивало и беспокоило. — Мне кажется, — вымолвил он, чуть промедлив, — об этом стоило рассказать. Вот я и пришел к тебе. Поговорить. А ты, может быть, расскажешь об этом не-ангелам в администрации и в рубке. Им бы стоило озаботиться этой… ревизией целей. — Он примолк. — Может, они уже знают?
— Да, — проронила Синь, не оборачиваясь.
По природе своей Луис не был подвержен гневу и не щадил своего самолюбия, но и ему показалось, что его опустили. Глядя в спину Синь — на ее розовый чон сам, на короткие-ноги-без-жопы, как она сама описывала свою фигуру, на обрезанные на уровне плеч прямые, блестящие, черные волосы, он чувствовал только боль. Глубинную, тянущую сердечную боль.
— В моих рассуждениях тоже крылась ошибка, — проговорил он, вставая.
Синь обернулась. Она все еще была встревожена — сильнее, чем ожидал Луис. Он далеко не сразу осознал, какие глубокие корни пустило ангельское мышление, а он вывалил на нее все свои открытия разом — и все же это ее как раз не удивило. И почему она так упорно молчит?
— Какая ошибка? — спросила она, но все так же недоверчиво, замкнуто.
— Никакой. Я тоскую по нашим спорам.
— Знаю. Работа в навигации… она просто не отпускает от себя.
Она глядела на него, но не видела. Этого Луис перенести не мог.
— Вот так. Просто… поделился тревогами, как говорят на уроках мира. Спасибо, что уделила время.
Он уже стоял в дверях, когда Синь проронила:
— Луис?
Он остановился, не оглядываясь.
— Нам еще обязательно надо будет об этом поговорить.
— Ладно. Ты не волнуйся.
— Мне надо обсудить это с Хироси.
— Хорошо, — бросил Луис, и выступил в коридор.
Ему хотелось уйти — не в коридор 4-4, и ни в один из знакомых коридоров, ни в одну из комнат, ни в одно из ведомых мест. Но неведомых мест в корабле не было. Не было во всем мире.
— Я хочу наружу, — прошептал он себе. — Вовне.
В тишину, во тьму, во вне.
В рубке
— Передай своему другу, чтобы не паниковал, — проговорил Хироси. — Ангелы не контролируют положения. Пока это делаем мы.
Он вернулся к работе.
— Хироси?
Он не ответил.
Она постояла немного рядом с его креслом, у навигаторского пульта, глядя на единственное на «Открытии» «окно» — метрового поперечника экран, на котором данные с эпидермальных датчиков преобразовывались в видимую картину. Тьма. Яркие точки, и тусклые точки, и мгла — окрестные звезды и клочок далекого галактического диска в нижнем левом углу экрана.
Школьников-третьеклашек приводили сюда, чтобы показать «окно».
Когда-то приводили.
«Это правда то, что нас ждет впереди?» недавно спросила она у Тео, и тот ответил с улыбкой: «Нет. Кое-что уже позади. Это фильм, который я сделал. Так бы выглядело небо, если бы мы держались графика. На случай, если бы кто-то заметил».
Сейчас, глядя в «окно», она вспомнила фразу Луиса — ВН. Виртуальная Нереальность.
Она заговорила, не глядя на Хироси:
— Луису кажется, что ангелы владеют положением. Тебе кажется, что ты владеешь положением. Мне кажется, что ангелы завладели тобой. Ты не осмеливаешься сказать людям, что мы обогнали график на десятки лет потому что тебе кажется, что если узнают об этом архангелы, они захватят корабль и изменят курс, мы пройдем мимо планеты. Но если ты так и будешь скрывать правду, они точно будут у власти в тот день, когда мы достигнем планеты. Что ты собираешься сказать им? «Сюрприз! Мы прилетели!». И ангелам останется заявить: «Это бред безумцев, они ошиблись в расчетах и пытаются скрыть это. Мы не на Синдичу — до нее еще сорок лет — это другая звездная система». Они захватят рубку, и мы полетим дальше. И дальше. В никуда.
Последовала долгая пауза — такая долгая, что Синь решила, будто он не слушал ее, и не слышал.
— Последователей Пателя очень много, — прошептал Хироси. — Как обнаружил твой друг… Это было непростое решение, Синь. У нас нет никакой власти, кроме установленных фактов. Реальность против фантазии. Когда мы прибудем, когда выйдем на орбиту, мы сможем сказать: «Вот планета. Она настоящая. Наша работа — высадить на нее людей». Но если мы скажем сейчас…четыре года или сорок — нет разницы. Люди Пателя очернят нас, заменят, сменят курс, и… как ты и сказала… полетят в никуда. К «благодати».
— Как ты можешь ожидать, что тебе поверят, что тебя поддержат, когда ты лжешь людям до последней минуты? Простым людям. Не ангелам. Что тебя оправдывает в твоей лжи?
Он покачал головой.
— Ты недооцениваешь Пателя, — промолвил он. — Мы не можем оставить единственного своего преимущества.
— А я думаю, что ты недооцениваешь людей, которые могли бы поддержать тебя. Недооцениваешь… и презираешь.
— Давай не переходить на личности, — неожиданно сурово оборвал он.
Синь вскинула голову.
— Личности?
Пленарный совет
— Благодарю, председательница. Мое имя — Нова Луис. Я прошу совет обсудить созыв ad hoc комитета по религиозной манипуляции, в целях расследования изменений в учебном расписании, доступности определенных материалов в архивах и отделе кадров, а также состава перечисленных на экране четырнадцати комитетов и совещательных органов.
Тут же вскочил на ноги 4-Феррис Ким:
— Согласно Конституции, комитет по религиозной манипуляции может быть созван только для расследования «выборов или решений законодательного органа».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— У нас осталось сорок три с половиной года, — проговорил он. — Времени на споры достаточно. Нужно ввести это в какие-то рамки. Самым радикальным ангелам придется согласиться, что у нас есть цель, что людям придется там выходить навне, и что им придется выучиться это делать, а не рассматривать выход навне как грех.
— Все гораздо хуже, — выдавила Синь.
Цепенящий ужас вновь отразился на ее лице. Она вскочила, и, отбежав к дальней стене комнаты — аккуратной и строгой, совсем не такой безалаберной, как у него — встала там, отвернувшись от Луиса.
— Ну… да, — пробормотал он, не вполне понимая, о чем она, но радуясь, что Синь вообще заговорила. — Нам всем потребуется тренировка. Ко дню Прибытия нам будет за шестьдесят. Если планета пригодна для жизни, нам придется привыкнуть к мысли, что кто-то из нас там будет жить — останется. А может, кто-то решит повернуть назад, вернуться на Дичу… Об этом, кстати, ангелы вообще не упоминают. Для Воблаге существует только один маршрут — прямая, уходящая в бесконечность. Ошибка в его рассуждениях в том, что он предполагает, будто материальное тело способно к вечному полету. Энтропии благодать не учитывает.
— М-да, — отозвалась Синь.
— Это все, — проговорил Луис через минуту. Молчание девушки его озадачивало и беспокоило. — Мне кажется, — вымолвил он, чуть промедлив, — об этом стоило рассказать. Вот я и пришел к тебе. Поговорить. А ты, может быть, расскажешь об этом не-ангелам в администрации и в рубке. Им бы стоило озаботиться этой… ревизией целей. — Он примолк. — Может, они уже знают?
— Да, — проронила Синь, не оборачиваясь.
По природе своей Луис не был подвержен гневу и не щадил своего самолюбия, но и ему показалось, что его опустили. Глядя в спину Синь — на ее розовый чон сам, на короткие-ноги-без-жопы, как она сама описывала свою фигуру, на обрезанные на уровне плеч прямые, блестящие, черные волосы, он чувствовал только боль. Глубинную, тянущую сердечную боль.
— В моих рассуждениях тоже крылась ошибка, — проговорил он, вставая.
Синь обернулась. Она все еще была встревожена — сильнее, чем ожидал Луис. Он далеко не сразу осознал, какие глубокие корни пустило ангельское мышление, а он вывалил на нее все свои открытия разом — и все же это ее как раз не удивило. И почему она так упорно молчит?
— Какая ошибка? — спросила она, но все так же недоверчиво, замкнуто.
— Никакой. Я тоскую по нашим спорам.
— Знаю. Работа в навигации… она просто не отпускает от себя.
Она глядела на него, но не видела. Этого Луис перенести не мог.
— Вот так. Просто… поделился тревогами, как говорят на уроках мира. Спасибо, что уделила время.
Он уже стоял в дверях, когда Синь проронила:
— Луис?
Он остановился, не оглядываясь.
— Нам еще обязательно надо будет об этом поговорить.
— Ладно. Ты не волнуйся.
— Мне надо обсудить это с Хироси.
— Хорошо, — бросил Луис, и выступил в коридор.
Ему хотелось уйти — не в коридор 4-4, и ни в один из знакомых коридоров, ни в одну из комнат, ни в одно из ведомых мест. Но неведомых мест в корабле не было. Не было во всем мире.
— Я хочу наружу, — прошептал он себе. — Вовне.
В тишину, во тьму, во вне.
В рубке
— Передай своему другу, чтобы не паниковал, — проговорил Хироси. — Ангелы не контролируют положения. Пока это делаем мы.
Он вернулся к работе.
— Хироси?
Он не ответил.
Она постояла немного рядом с его креслом, у навигаторского пульта, глядя на единственное на «Открытии» «окно» — метрового поперечника экран, на котором данные с эпидермальных датчиков преобразовывались в видимую картину. Тьма. Яркие точки, и тусклые точки, и мгла — окрестные звезды и клочок далекого галактического диска в нижнем левом углу экрана.
Школьников-третьеклашек приводили сюда, чтобы показать «окно».
Когда-то приводили.
«Это правда то, что нас ждет впереди?» недавно спросила она у Тео, и тот ответил с улыбкой: «Нет. Кое-что уже позади. Это фильм, который я сделал. Так бы выглядело небо, если бы мы держались графика. На случай, если бы кто-то заметил».
Сейчас, глядя в «окно», она вспомнила фразу Луиса — ВН. Виртуальная Нереальность.
Она заговорила, не глядя на Хироси:
— Луису кажется, что ангелы владеют положением. Тебе кажется, что ты владеешь положением. Мне кажется, что ангелы завладели тобой. Ты не осмеливаешься сказать людям, что мы обогнали график на десятки лет потому что тебе кажется, что если узнают об этом архангелы, они захватят корабль и изменят курс, мы пройдем мимо планеты. Но если ты так и будешь скрывать правду, они точно будут у власти в тот день, когда мы достигнем планеты. Что ты собираешься сказать им? «Сюрприз! Мы прилетели!». И ангелам останется заявить: «Это бред безумцев, они ошиблись в расчетах и пытаются скрыть это. Мы не на Синдичу — до нее еще сорок лет — это другая звездная система». Они захватят рубку, и мы полетим дальше. И дальше. В никуда.
Последовала долгая пауза — такая долгая, что Синь решила, будто он не слушал ее, и не слышал.
— Последователей Пателя очень много, — прошептал Хироси. — Как обнаружил твой друг… Это было непростое решение, Синь. У нас нет никакой власти, кроме установленных фактов. Реальность против фантазии. Когда мы прибудем, когда выйдем на орбиту, мы сможем сказать: «Вот планета. Она настоящая. Наша работа — высадить на нее людей». Но если мы скажем сейчас…четыре года или сорок — нет разницы. Люди Пателя очернят нас, заменят, сменят курс, и… как ты и сказала… полетят в никуда. К «благодати».
— Как ты можешь ожидать, что тебе поверят, что тебя поддержат, когда ты лжешь людям до последней минуты? Простым людям. Не ангелам. Что тебя оправдывает в твоей лжи?
Он покачал головой.
— Ты недооцениваешь Пателя, — промолвил он. — Мы не можем оставить единственного своего преимущества.
— А я думаю, что ты недооцениваешь людей, которые могли бы поддержать тебя. Недооцениваешь… и презираешь.
— Давай не переходить на личности, — неожиданно сурово оборвал он.
Синь вскинула голову.
— Личности?
Пленарный совет
— Благодарю, председательница. Мое имя — Нова Луис. Я прошу совет обсудить созыв ad hoc комитета по религиозной манипуляции, в целях расследования изменений в учебном расписании, доступности определенных материалов в архивах и отделе кадров, а также состава перечисленных на экране четырнадцати комитетов и совещательных органов.
Тут же вскочил на ноги 4-Феррис Ким:
— Согласно Конституции, комитет по религиозной манипуляции может быть созван только для расследования «выборов или решений законодательного органа».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108