К тому же дело с письмом – это пустяк.
– Тогда все. А я было подумала, что вы пришли за каким-нибудь письмом. Их тут несколько штук осталось. Хотя на клиентов моего покойного мужа вы не похожи.
Джордж вернулся к своему «мини», не без труда втиснулся в него и сказал себе: «Да уж, я определенно не из тех, кто владеет дорогой машиной». Он завел мотор и вдруг осознал, сколь жесток Лондон. Пройди пару улиц от своего дома и окажешься в чужой стране, где никто ничего не знает ни о тебе самом, ни о твоих делах. А потом Джордж снова подумал о профессоре. Он все более и более убеждался, что бедняга Дин рано радовался. Да, Луиджи Феттони мертв, но, судя по роду его занятий и образу жизни, он на роль Скорпиона не тянул – вот только если профессор был его единственной жертвой. Теперь Джорджа чрезвычайно интересовали три других письма, найденные у погибшего. Ему очень – видит Бог, очень – хотелось обмануться в своих опасениях. Он с ужасом думал о том, как сказать профессору, что его мучения еще не кончились.
Джордж пересек реку, оставил машину на платной стоянке у Афинеума и зашел в «Клуб путешественников», что был рядом, за углом. Он расположился в укромном месте со справочником «Кто есть кто». И прочитал первым делом о Джоне Берни:
БЕРНИ, Джон Хоуп, достопочтенный пэр Англии, тайный советник – с 1960 г., награжден орденом Британской империи II степени в 1960 г. (орден III степени получил в 1958 г.); член парламента (Палата общин), министр Промышленного развития с 1949 г.; род. 28 июня 1919 г., сын покойного Дж. Г. Берни, магистра искусств. Учился в Эппингеме и Оксфорде, в Эксетер-колледже. Воевал; в июне 1941 г. ему был присвоен чин лейтенанта (территориальная армия), в феврале 1943 г. – капитана, в апреле 1944 г. – майора. Во время капитуляции Германии был офицером Генштаба второй армии; адрес: усадьба «Манс», Ллангвл, Кардиган; Куинз-гейт 1047-б, Лондон. Член клубов «Картлон» и «Теф».
Интересная вырисовывалась картина. Берни не было еще и пятидесяти, он уверенно шел к вершине, обгоняя многих сверстников. Это был новый чародей из Уэльса – напористый, остроумный, сравнительно молодой адвокат, не оставлявший соперникам ни дюйма места и ни секунды времени для борьбы. И не нужно быть провидцем, чтобы понять, куда он метит.
Об Александере Сайнате справочник сообщал следующее:
САЙНАТ, сэр Джеймс Александер, рыцарь Британской империи с 1950 г., занимается строительными подрядами; совладелец фирмы «Линдс и Сайнат Лтд»; род. 7 сентября 1910 г.; отец – Джеймс Сайнат, мать – Катрин Агнес Холл. Учился в академии в Эйре. Увлечения: гольф, яхты. Адрес: усадьба «Корбелз», Фолмут, Корнуолл. Член клубов «Ринз», «Ройал Отомобайл», «Ройал Темз Якт».
Теперь Джордж понял, почему имя казалось знакомым. Не раз случалось ему видеть лилово-белые рекламные щиты на лесах, окружавших лондонские новостройки. Щиты с надписью «Линдс-Сайнат». Скорпиону, видимо, перепадала, – а может быть, и до сих пор перепадает – часть доходов от все время меняющихся очертаний Лондона.
Джордж поискал в справочнике Надю Темпл, но не нашел. Она, без сомнения, по своему положению должна была быть включена в него, но, по всему судя, запретила предавать гласности данные о себе. Очевидно, в жизни знаменитых англичан настало такое время, когда наиболее престижным считается уже не печататься в «Кто есть кто».
Константайн забрел в курительную комнату, заказал коктейль «Радость путешественника», состоявший поровну из джина, черри-бренди и свежего лимонного сока, и раскрыл номер «Ивнинг Стандарт». От чтения его оторвали только раз – подошел литературный агент, бросил Джорджу: «Привет! Не знал, что ты уже вернулся», – и неохотно поплелся вслед за своим протеже – известным актером, чересчур громко возвещающим о том, что, если ему тотчас не принесут большую рюмку виски, он умрет – пусть так и знают.
Домой Джордж вернулся в три часа, развалился на кушетке и вынул взятое у профессора письмо, внимательно разглядывая его и хмурясь. Как не нравились ему собственные мысли, как горячо желал он избавиться от них!.. Скорпионом должен был быть Луиджи Фет-тони. Должен…
Позвонил корреспондент «Би-Би-Си Телевижн», стал задавать бестолковые вопросы о последнем фильме Джорджа: «Устроит ли вас, если?.. Как вы считаете?..» Константайн побеседовал с ним с завидным, по собственным меркам, терпением.
Потом он закурил, подошел к окну посмотреть, как расцветают на площади тюльпаны. По улице с превышением скорости пронесся роскошный «Астон-Мартин», показав задницу с дипломатическим номером.
«Профессор считает вымогателя погибшим, – размышлял Константайн. – Ну и пусть?» Нет, это рискованно. Узнав добытые Джорджем сведения, никто не поставил бы на правоту профессора и ломаного гроша. Хотя пить было еще рано, Константайн налил себе щедрую порцию виски с содовой, чтобы заглушить поганый привкус во рту. Но, чтобы он исчез навсегда, в квартире на Фентиман-роуд должно найтись немало интересного. Хотя бы пишущая машинка с таким же шрифтом, как на конверте письма Скорпиона.
В десять вечера Джордж на такси добрался до южной оконечности моста Воксхолл, оставшуюся часть пути до дома Феттони он преодолел пешком. Поравнявшись с виллой, Джордж еще раз осмотрел ее. Занавеси в гостиной были задернуты. Свет не горел ни там, ни за полукружьем грязного стекла над парадной дверью. Машина выходца из Вест-Индии была накрыта старым чехлом. Джордж вновь перевел взгляд на виллу Рикс. Встал у калитки и закурил. От протравленной земли, в которой чахли лавры, исходил горячий кислый летний дух. Было тихо и тепло. Наконец, решившись, Джордж распахнул калитку, прошел к черному ходу, и тут у него захватило дух: фанеру с мусорного ведра кто-то скинул. За домом бетонная площадка была пуста, только у одной из ограничивающих ее стен стоял старый каток для белья. Черный ход выступал из дома небольшим отростком. Из окна соседнего особняка лился свет, истошно вопило радио.
Джордж повернул ручку, и дверь открылась. Он вошел в дом, осторожно притворил дверь, включил маленький фонарик и понял, что оказался не в доме, а в пристройке, где хранилась всякая всячина. Только полдюжины ленивых тараканов бродили здесь вокруг поленницы. Настоящая дверь черного хода была застеклена и закрыта на английский замок. «Если миссис Феттони заперла его на два оборота, придется бить стекло», – подумал Джордж. Впрочем, хозяйка не показалась ему дотошной, если не считать заботы о коте. Джордж вынул из кармана широкую пластинку из плексигласа, вставил ее между замком и дверью. Поднажал на плексиглас, и язычок отошел. Запахло мокрой фланелью и подгоревшим молоком. Джордж снова включил фонарик и убедился, что находится в кухне. Описанием царившего здесь беспорядка можно было бы занять целую главу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Тогда все. А я было подумала, что вы пришли за каким-нибудь письмом. Их тут несколько штук осталось. Хотя на клиентов моего покойного мужа вы не похожи.
Джордж вернулся к своему «мини», не без труда втиснулся в него и сказал себе: «Да уж, я определенно не из тех, кто владеет дорогой машиной». Он завел мотор и вдруг осознал, сколь жесток Лондон. Пройди пару улиц от своего дома и окажешься в чужой стране, где никто ничего не знает ни о тебе самом, ни о твоих делах. А потом Джордж снова подумал о профессоре. Он все более и более убеждался, что бедняга Дин рано радовался. Да, Луиджи Феттони мертв, но, судя по роду его занятий и образу жизни, он на роль Скорпиона не тянул – вот только если профессор был его единственной жертвой. Теперь Джорджа чрезвычайно интересовали три других письма, найденные у погибшего. Ему очень – видит Бог, очень – хотелось обмануться в своих опасениях. Он с ужасом думал о том, как сказать профессору, что его мучения еще не кончились.
Джордж пересек реку, оставил машину на платной стоянке у Афинеума и зашел в «Клуб путешественников», что был рядом, за углом. Он расположился в укромном месте со справочником «Кто есть кто». И прочитал первым делом о Джоне Берни:
БЕРНИ, Джон Хоуп, достопочтенный пэр Англии, тайный советник – с 1960 г., награжден орденом Британской империи II степени в 1960 г. (орден III степени получил в 1958 г.); член парламента (Палата общин), министр Промышленного развития с 1949 г.; род. 28 июня 1919 г., сын покойного Дж. Г. Берни, магистра искусств. Учился в Эппингеме и Оксфорде, в Эксетер-колледже. Воевал; в июне 1941 г. ему был присвоен чин лейтенанта (территориальная армия), в феврале 1943 г. – капитана, в апреле 1944 г. – майора. Во время капитуляции Германии был офицером Генштаба второй армии; адрес: усадьба «Манс», Ллангвл, Кардиган; Куинз-гейт 1047-б, Лондон. Член клубов «Картлон» и «Теф».
Интересная вырисовывалась картина. Берни не было еще и пятидесяти, он уверенно шел к вершине, обгоняя многих сверстников. Это был новый чародей из Уэльса – напористый, остроумный, сравнительно молодой адвокат, не оставлявший соперникам ни дюйма места и ни секунды времени для борьбы. И не нужно быть провидцем, чтобы понять, куда он метит.
Об Александере Сайнате справочник сообщал следующее:
САЙНАТ, сэр Джеймс Александер, рыцарь Британской империи с 1950 г., занимается строительными подрядами; совладелец фирмы «Линдс и Сайнат Лтд»; род. 7 сентября 1910 г.; отец – Джеймс Сайнат, мать – Катрин Агнес Холл. Учился в академии в Эйре. Увлечения: гольф, яхты. Адрес: усадьба «Корбелз», Фолмут, Корнуолл. Член клубов «Ринз», «Ройал Отомобайл», «Ройал Темз Якт».
Теперь Джордж понял, почему имя казалось знакомым. Не раз случалось ему видеть лилово-белые рекламные щиты на лесах, окружавших лондонские новостройки. Щиты с надписью «Линдс-Сайнат». Скорпиону, видимо, перепадала, – а может быть, и до сих пор перепадает – часть доходов от все время меняющихся очертаний Лондона.
Джордж поискал в справочнике Надю Темпл, но не нашел. Она, без сомнения, по своему положению должна была быть включена в него, но, по всему судя, запретила предавать гласности данные о себе. Очевидно, в жизни знаменитых англичан настало такое время, когда наиболее престижным считается уже не печататься в «Кто есть кто».
Константайн забрел в курительную комнату, заказал коктейль «Радость путешественника», состоявший поровну из джина, черри-бренди и свежего лимонного сока, и раскрыл номер «Ивнинг Стандарт». От чтения его оторвали только раз – подошел литературный агент, бросил Джорджу: «Привет! Не знал, что ты уже вернулся», – и неохотно поплелся вслед за своим протеже – известным актером, чересчур громко возвещающим о том, что, если ему тотчас не принесут большую рюмку виски, он умрет – пусть так и знают.
Домой Джордж вернулся в три часа, развалился на кушетке и вынул взятое у профессора письмо, внимательно разглядывая его и хмурясь. Как не нравились ему собственные мысли, как горячо желал он избавиться от них!.. Скорпионом должен был быть Луиджи Фет-тони. Должен…
Позвонил корреспондент «Би-Би-Си Телевижн», стал задавать бестолковые вопросы о последнем фильме Джорджа: «Устроит ли вас, если?.. Как вы считаете?..» Константайн побеседовал с ним с завидным, по собственным меркам, терпением.
Потом он закурил, подошел к окну посмотреть, как расцветают на площади тюльпаны. По улице с превышением скорости пронесся роскошный «Астон-Мартин», показав задницу с дипломатическим номером.
«Профессор считает вымогателя погибшим, – размышлял Константайн. – Ну и пусть?» Нет, это рискованно. Узнав добытые Джорджем сведения, никто не поставил бы на правоту профессора и ломаного гроша. Хотя пить было еще рано, Константайн налил себе щедрую порцию виски с содовой, чтобы заглушить поганый привкус во рту. Но, чтобы он исчез навсегда, в квартире на Фентиман-роуд должно найтись немало интересного. Хотя бы пишущая машинка с таким же шрифтом, как на конверте письма Скорпиона.
В десять вечера Джордж на такси добрался до южной оконечности моста Воксхолл, оставшуюся часть пути до дома Феттони он преодолел пешком. Поравнявшись с виллой, Джордж еще раз осмотрел ее. Занавеси в гостиной были задернуты. Свет не горел ни там, ни за полукружьем грязного стекла над парадной дверью. Машина выходца из Вест-Индии была накрыта старым чехлом. Джордж вновь перевел взгляд на виллу Рикс. Встал у калитки и закурил. От протравленной земли, в которой чахли лавры, исходил горячий кислый летний дух. Было тихо и тепло. Наконец, решившись, Джордж распахнул калитку, прошел к черному ходу, и тут у него захватило дух: фанеру с мусорного ведра кто-то скинул. За домом бетонная площадка была пуста, только у одной из ограничивающих ее стен стоял старый каток для белья. Черный ход выступал из дома небольшим отростком. Из окна соседнего особняка лился свет, истошно вопило радио.
Джордж повернул ручку, и дверь открылась. Он вошел в дом, осторожно притворил дверь, включил маленький фонарик и понял, что оказался не в доме, а в пристройке, где хранилась всякая всячина. Только полдюжины ленивых тараканов бродили здесь вокруг поленницы. Настоящая дверь черного хода была застеклена и закрыта на английский замок. «Если миссис Феттони заперла его на два оборота, придется бить стекло», – подумал Джордж. Впрочем, хозяйка не показалась ему дотошной, если не считать заботы о коте. Джордж вынул из кармана широкую пластинку из плексигласа, вставил ее между замком и дверью. Поднажал на плексиглас, и язычок отошел. Запахло мокрой фланелью и подгоревшим молоком. Джордж снова включил фонарик и убедился, что находится в кухне. Описанием царившего здесь беспорядка можно было бы занять целую главу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62