– О, простите, простите. Впрочем, это естественное недовольство. Кому нравится говорить о недостатках собственных слуг? Однако их всех нанимал Эбби. Даже мою горничную. И был предельно щепетилен при этом, что вполне понятно.
Меж лопаток у Джорджа от жары уже струйкой тек пот, и он с завистью глядел на рыб, плескавшихся в прохладной глубине бассейна.
– И все же вспомните, – настойчиво попросил он, – неприятности Берни коренятся в злоупотреблении доверием, чего ваш муж сам допустить не мог. Злоупотребил им, видимо, тот, кто работал на месье Аболера и пользовался его безграничным доверием. И еще: хотя это и произошло давным-давно, не помните ли вы гостей на том единственном приеме в вашем швейцарском доме, на котором побывал Берни?
Мадам Аболер ответила не сразу, и потому в оранжерее наступила непривычная тишина. Над Джорджем словно прохладный ветерок пронесся. Но молчание было недолгим; хозяйка замка улыбнулась, ободряюще кивнула и застрочила с новой силой:
– Вы мне нравитесь. Вы идете к цели напрямик. Если хотите, можете курить. – При этих слова свой окурок она затушила о серебряный поднос, вмонтированный в подлокотник кресла, и вдруг проворно откатила кресло, подняла с приступочки для ног трость черного дерева с серебряным набалдашником и, нацелив ее, словно шпагу, на одну из оранжерейных колонн, резко вонзила в кнопку звонка, укрепленную на колонне. Не успела она опустить трость, как появился дворецкий. Он был высокий, чернявый, в черно-белой одежде, главным предметом которой были узкие бриджи до колен. Надеть на него высокую черную шляпу с пряжкой – и получится вылитый пилигрим.
– Ламбрель, – обратилась к нему мадам Аболер, – принесите книгу записей гостей за 1949 год. И поднос с напитками.
Дворецкий вышел, не проронив ни слова.
– От Ламбреля у меня мурашки по спине бегают, – весело заметила мадам Аболер, вернув кресло на прежнее место к бассейну, – но, согласно завещанию Эбби, я не имею права увольнять никого из слуг – разве только за провинности, – пока они не достигнут пенсионного возраста. Раньше Ламбрель служил у нас шофером, но у него отобрали права за езду в пьяном виде. Однако это случилось, когда он был в отпуске, поэтому уволить его за провинность на службе было бы несправедливо. Впрочем, слуги его тоже недолюбливают.
– А кого из них вы все-таки рассчитали за проступки? – спросил Джордж.
– Только одного. Я как раз собиралась рассказать вам о нем. Он служил лакеем у Эбби. Был уже немолод. По происхождению итальянец. Женился на нашей поварихе-француженке. Эбби любил его и доверял ему, но после его смерти этот человек совсем опустился. Начал пить и воровать, причем совершенно открыто, а потом соблазнил двух горничных – не одну, а двух, и всего за неделю. Одна из них потом родила. Я уволила его, а жене, бедняжке Розе, назначила пенсию. Андреа Паллоти его звали. Больше мне никто из слуг неприятностей не доставлял.
– Вам известно, где Паллоти сейчас?
– Нет, но его жена и сын живут отсюда неподалеку. Можете повидать их. Не исключено, что Роза знает, где Андреа, хотя вряд ли – после скандала с горничными она его отринула, – так она сама об этом говорит. Мне понравилось это слово: оно показалось мне и возвышенным, почти библейским, и очень точным. Милая Роза. Я все еще привязана к ней. – Мадам Аболер смолкла, открыла серебряный коробок, встроенный в другой подлокотник кресла, и вынула новую сигару. Разожгла она ее от зажигалки, скрытой в набалдашнике трости.
При этом Джордж внутренне содрогнулся и бросил сочувственный взгляд на Николя. Вернулся Ламбрель с большим, в черной кожаной обложке томом под мышкой и подносом с бокалами и бутылками, который он поставил на столик у бассейна.
– Дорогуша, – попросила мадам Аболер Николя, – вы, может быть, приготовите нам коктейли, – и добавила, обращаясь к дворецкому: – Ламбрель, вы свободны.
Когда он ушел, а Николя занялась бокалами и бутылками, Джордж подал мадам Аболер черный том. Она положила его на колени и, полистав, похвасталась:
– У меня очень хорошая память. Эбби всегда это утверждал. И Берни я прекрасно помню. Он показался мне немного похожим на молодого Ллойд-Джорджа, хотя был гораздо выше того ростом. Я, знаете ли, англичанка, и раза два встречалась с Ллойд-Джорджем. Да, я англичанка, но на родину возвращаться не собираюсь. Там слишком холодно. И жизнь уже не такая, как раньше. А я не выношу холод и перемены… – И вдруг резко прервала себя. – Вот он. – Она поднесла книгу поближе к лицу, чтобы не надевать очков.
Джордж вынул из кармана фотографии Элзи и Кадима и передал их мадам Аболер с вопросом:
– Не было ли этих людей в числе гостей на том приеме?
Мадам опустила книгу, посмотрела на снимки, вернула их и, кивнув, сказала:
– Сначала о мужчине. Он присутствовал на том приеме. Сейчас посмотрим… – Она сверилась с книгой: – Его имя Рикардо Кадим, он был как-то связан с увеселениями в отеле, строительство которого мой муж собирался финансировать. Впрочем, из этого ничего не вышло. Эбби, случалось, внезапно остывал к своим идеям, о причинах я даже не догадывалась. Помню я и девушку – но в тот раз ее на приеме не было. Она приезжала годом раньше, с мужем. Его я запомнила особенно хорошо.
– Почему?
– Потому что он был среди гостей и тогда, когда приезжал Берни, но с собой он привез другую женщину. Любовницу. – Мадам Аболер вновь приблизила к себе книгу. – Да, это она. Чернявое, похожее на испанку создание, звали ее Мария Вендес. Мне она пришлась не по душе. У меня, знаете ли, старомодные взгляды на супружескую верность, однако Эбби постоянно твердил мне: «Если я перестану иметь дело с аморальными людьми, у меня вообще никакого дела не будет».
– А что вы можете сказать о человеке, который был с этой женщиной? – Джордж поднял фотографию Элзи. – О ее муже? Кто он, этот высокий, светловолосый мужчина? Звать его Лонго.
Мадам Аболер снова сверилась с книгой и ответила:
– Описание совпадает, а имя – нет. Этого человека зовут Антонио Барди.
– Барди? – переспросил Джордж и нахмурился. – Вы уверены?
Она обиженно вскинула голову.
– А как же, месье! У меня хорошая память, к тому же Барди одно время довольно часто к нам наведывался. По-моему, Эбби познакомился с ним во время войны, и хотя он никогда ничего такого не говорил, мне казалось, будто Барди был связан с разведкой – так же, впрочем, как и сам Эбби в силу своего положения в международных финансовых кругах. А почему вас так смущает его имя?
– Дело не в имени. Просто я знаю, что блондинка с этой фотографии вышла замуж за некоего Антонио Лонго, и вдруг выясняется, что он и Барди похожи как две капли воды.
– Тогда это скорее всего один и тот же человек. Ведь имя изменить нетрудно.
– В вашей книге случаем не записано, откуда приезжали гости?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Меж лопаток у Джорджа от жары уже струйкой тек пот, и он с завистью глядел на рыб, плескавшихся в прохладной глубине бассейна.
– И все же вспомните, – настойчиво попросил он, – неприятности Берни коренятся в злоупотреблении доверием, чего ваш муж сам допустить не мог. Злоупотребил им, видимо, тот, кто работал на месье Аболера и пользовался его безграничным доверием. И еще: хотя это и произошло давным-давно, не помните ли вы гостей на том единственном приеме в вашем швейцарском доме, на котором побывал Берни?
Мадам Аболер ответила не сразу, и потому в оранжерее наступила непривычная тишина. Над Джорджем словно прохладный ветерок пронесся. Но молчание было недолгим; хозяйка замка улыбнулась, ободряюще кивнула и застрочила с новой силой:
– Вы мне нравитесь. Вы идете к цели напрямик. Если хотите, можете курить. – При этих слова свой окурок она затушила о серебряный поднос, вмонтированный в подлокотник кресла, и вдруг проворно откатила кресло, подняла с приступочки для ног трость черного дерева с серебряным набалдашником и, нацелив ее, словно шпагу, на одну из оранжерейных колонн, резко вонзила в кнопку звонка, укрепленную на колонне. Не успела она опустить трость, как появился дворецкий. Он был высокий, чернявый, в черно-белой одежде, главным предметом которой были узкие бриджи до колен. Надеть на него высокую черную шляпу с пряжкой – и получится вылитый пилигрим.
– Ламбрель, – обратилась к нему мадам Аболер, – принесите книгу записей гостей за 1949 год. И поднос с напитками.
Дворецкий вышел, не проронив ни слова.
– От Ламбреля у меня мурашки по спине бегают, – весело заметила мадам Аболер, вернув кресло на прежнее место к бассейну, – но, согласно завещанию Эбби, я не имею права увольнять никого из слуг – разве только за провинности, – пока они не достигнут пенсионного возраста. Раньше Ламбрель служил у нас шофером, но у него отобрали права за езду в пьяном виде. Однако это случилось, когда он был в отпуске, поэтому уволить его за провинность на службе было бы несправедливо. Впрочем, слуги его тоже недолюбливают.
– А кого из них вы все-таки рассчитали за проступки? – спросил Джордж.
– Только одного. Я как раз собиралась рассказать вам о нем. Он служил лакеем у Эбби. Был уже немолод. По происхождению итальянец. Женился на нашей поварихе-француженке. Эбби любил его и доверял ему, но после его смерти этот человек совсем опустился. Начал пить и воровать, причем совершенно открыто, а потом соблазнил двух горничных – не одну, а двух, и всего за неделю. Одна из них потом родила. Я уволила его, а жене, бедняжке Розе, назначила пенсию. Андреа Паллоти его звали. Больше мне никто из слуг неприятностей не доставлял.
– Вам известно, где Паллоти сейчас?
– Нет, но его жена и сын живут отсюда неподалеку. Можете повидать их. Не исключено, что Роза знает, где Андреа, хотя вряд ли – после скандала с горничными она его отринула, – так она сама об этом говорит. Мне понравилось это слово: оно показалось мне и возвышенным, почти библейским, и очень точным. Милая Роза. Я все еще привязана к ней. – Мадам Аболер смолкла, открыла серебряный коробок, встроенный в другой подлокотник кресла, и вынула новую сигару. Разожгла она ее от зажигалки, скрытой в набалдашнике трости.
При этом Джордж внутренне содрогнулся и бросил сочувственный взгляд на Николя. Вернулся Ламбрель с большим, в черной кожаной обложке томом под мышкой и подносом с бокалами и бутылками, который он поставил на столик у бассейна.
– Дорогуша, – попросила мадам Аболер Николя, – вы, может быть, приготовите нам коктейли, – и добавила, обращаясь к дворецкому: – Ламбрель, вы свободны.
Когда он ушел, а Николя занялась бокалами и бутылками, Джордж подал мадам Аболер черный том. Она положила его на колени и, полистав, похвасталась:
– У меня очень хорошая память. Эбби всегда это утверждал. И Берни я прекрасно помню. Он показался мне немного похожим на молодого Ллойд-Джорджа, хотя был гораздо выше того ростом. Я, знаете ли, англичанка, и раза два встречалась с Ллойд-Джорджем. Да, я англичанка, но на родину возвращаться не собираюсь. Там слишком холодно. И жизнь уже не такая, как раньше. А я не выношу холод и перемены… – И вдруг резко прервала себя. – Вот он. – Она поднесла книгу поближе к лицу, чтобы не надевать очков.
Джордж вынул из кармана фотографии Элзи и Кадима и передал их мадам Аболер с вопросом:
– Не было ли этих людей в числе гостей на том приеме?
Мадам опустила книгу, посмотрела на снимки, вернула их и, кивнув, сказала:
– Сначала о мужчине. Он присутствовал на том приеме. Сейчас посмотрим… – Она сверилась с книгой: – Его имя Рикардо Кадим, он был как-то связан с увеселениями в отеле, строительство которого мой муж собирался финансировать. Впрочем, из этого ничего не вышло. Эбби, случалось, внезапно остывал к своим идеям, о причинах я даже не догадывалась. Помню я и девушку – но в тот раз ее на приеме не было. Она приезжала годом раньше, с мужем. Его я запомнила особенно хорошо.
– Почему?
– Потому что он был среди гостей и тогда, когда приезжал Берни, но с собой он привез другую женщину. Любовницу. – Мадам Аболер вновь приблизила к себе книгу. – Да, это она. Чернявое, похожее на испанку создание, звали ее Мария Вендес. Мне она пришлась не по душе. У меня, знаете ли, старомодные взгляды на супружескую верность, однако Эбби постоянно твердил мне: «Если я перестану иметь дело с аморальными людьми, у меня вообще никакого дела не будет».
– А что вы можете сказать о человеке, который был с этой женщиной? – Джордж поднял фотографию Элзи. – О ее муже? Кто он, этот высокий, светловолосый мужчина? Звать его Лонго.
Мадам Аболер снова сверилась с книгой и ответила:
– Описание совпадает, а имя – нет. Этого человека зовут Антонио Барди.
– Барди? – переспросил Джордж и нахмурился. – Вы уверены?
Она обиженно вскинула голову.
– А как же, месье! У меня хорошая память, к тому же Барди одно время довольно часто к нам наведывался. По-моему, Эбби познакомился с ним во время войны, и хотя он никогда ничего такого не говорил, мне казалось, будто Барди был связан с разведкой – так же, впрочем, как и сам Эбби в силу своего положения в международных финансовых кругах. А почему вас так смущает его имя?
– Дело не в имени. Просто я знаю, что блондинка с этой фотографии вышла замуж за некоего Антонио Лонго, и вдруг выясняется, что он и Барди похожи как две капли воды.
– Тогда это скорее всего один и тот же человек. Ведь имя изменить нетрудно.
– В вашей книге случаем не записано, откуда приезжали гости?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62