Но я не суеверен, и они не связаны. Я выполняю свой долг. У тебя тоже есть долг, Йамаманама. Ты знаешь, в чем он, но сопротивляешься. Не могу понять, почему ты такой неблагодарный. Твой приемный отец – один из столпов Департамента, то есть в каком-то смысле тебя воспитал Департамент. Он дал тебе образование и выучку, а ты не желаешь признать своих обязательств. Ты полагаешь, что твоя воля сильнее коллективной воли Департамента. Поверь, ты ошибаешься.
– Я не знаю, что тебе от меня надо. – Молчание. Йама поправился: – Что надо Департаменту.
Префект Корин задумался. Наконец он произнес:
– Тогда ты здесь останешься надолго. И твои друзья тоже. Дело не в том, что ты знаешь, а в том, что умеешь.
– Мне жаль, что Коронетис убит. Он этого не заслужил.
– Те, кто на тебя напал, тоже не заслужили. Они были еще совсем мальчишки, и при этом мальчишки глупые, однако хитрые. Их единственная ошибка в том, что верности друзьям в них было больше, чем верности Департаменту.
Йама спросил:
– Ты хотел, чтобы они меня убили?
– Ты чудовище, мальчик. Ты этого сам не знаешь, но ты – чудовище. У тебя больше могущества, чем следует иметь отдельному человеку, и ты пользуешься им без всякой цели. Ты даже толком не знаешь, как его правильно применять. Ты отказываешься служить, и единственная причина этого – гордость. Ты мог бы помочь выиграть войну, в этом единственная причина, почему тебя оставили в живых. Многие сочли, что ты должен умереть, я с этим не согласился, и вот ты пока жив, но я не смогу тебя вечно защищать. Особенно если ты будешь продолжать сопротивление.
– Но я, как мог, старался выполнить все тесты.
– Речь не о тестах. Речь о лояльности.
– Я не буду слепо служить, – заявил Йама. – Если я пришел в мир с таким даром, то, видимо, с некоей целью. Ее я и хочу понять. Для этого я и пришел в Из.
– Ты должен следовать примеру своего брата. Он служил. И служил хорошо.
– Я бы тотчас отправился на войну, но ведь вы мне не позволите. Так что не говори, пожалуйста, о храбрости Тельмона.
Префект Корин облокотился на колени и вперил взгляд в лицо Йамы. Его карие глаза смотрели твердо и непреклонно.
– Ты еще молод, – проговорил он. – Слишком молод для того, чем владеешь.
– Я не буду слепо служить, – повторил Йама. – Я долго думал об этом. Если в Департаменте есть люди, которые хотят, чтобы я им помог, они должны поговорить со мной. Или убей меня сразу, тогда ты по крайней мере будешь точно знать, что я никогда не буду сражаться против вас.
– В этом ты весь, – сказал префект Корин. – Твоему приемному отцу тоже многое не нравилось, но он служил.
– Да, да. Коронетис тоже говорил что-то похожее.
– Но ты служить не желаешь. Хочешь быть независимым. У тебя чудовищное тщеславие, парень. – Префект Корин встал и бросил что-то на кровать. – Вот твой том Пуран. Читай внимательнее и подумай над своим положением.
Как только Йама убедился, что он остался в одиночестве, он снова кинулся к круглому окну и стал выскребать землю у его основания. Он оторвал от кровати тонкую щепку и, поливая это место водой из крана, стал размягчать плотно утрамбованную землю. Небо уже совсем потемнело, когда он углубился на ладонь и обнаружил место, где стекло без всякого шва смыкалось с расплавленной скалой. Возможно, окно было местом, где скалу сделали прозрачной, тем не менее, кроме двери, другого пути из кельи не было.
Он начал расширять вырытое отверстие, за раз выцарапывая лишь несколько крупиц слежавшегося грунта, и тут щепка наткнулась на какой-то спрятанный в земле предмет. Кровоточащими пальцами он пытался его ощупать и вскоре нашел твердый изогнутый край, аккуратно его обкопал и довольно быстро вытащил находку наружу.
Это был керамический диск, древняя монета, точно такая же, какую ему подарил отшельник. Но на раскопках вокруг гробниц Города Мертвых, которыми увлекался эдил, находили тысячи подобных монет, и не было никакой причины считать, что эта чем-то от них отличается.
Йама покопал еще немного, но так и не смог обнаружить никакой слабины в креплении рамы иллюминатора. Он засыпал проделанное отверстие и в наступающей темноте присел к окну и стал наблюдать, как удлиняются тени склоненных деревьев, изламываясь на каменистом крошеве склона. Незаметно он заснул, а проснувшись, увидел прямо за стеклом целое созвездие огоньков. Это светлячки покинули диких обитателей скал и прилетели сюда. За мерцающим облаком светлячков в черном бархатном небе горела маленькая красная спираль Ока Хранителей.
Вдруг Йаму будто кольнуло: ему на глаза попалась монета, мягко светившаяся на грязном полу. Подняв ее, он почувствовал, что она стала теплой и прозрачной, а в толще диска переливаются тонкие изогнутые волокна искр холодного синего света.
Где-то рядом был действующий оракул. Он внезапно сумел это ощутить с той абсолютной уверенностью, с которой некогда почувствовал связь со смертоносной машиной. Он осознал, что способен активизировать оракул даже на этом расстоянии, и в голове его зародился план спасения, страшно рискованный, но все же ничуть не хуже, чем идея вылезти через окно на самой вершине крутого, отполированного временем склона горы. И прежде чем усомниться, обдумав все детали, он пожелал его осуществления.
Штаны еще не высохли, но Йама все равно их натянул, сунув за пояс щепку. Потом он накинул на плечи одеяло и сел у окна в тусклом красном свете Ока Хранителей ждать событий. По временам он подносил к глазам керамическую монету, но скользящий рисунок мерцающих линий и искр ничего не говорил его разуму.
Может быть, оракул все-таки мертв… но нет, через секунду он понял это так же ясно, как если бы яркий луч света ударил ему в глаза. Он поднялся и стал мерить шагами комнату. В душе росло звенящее напряжение. Наконец он услышал крики и выстрелы. Звуки борьбы слышались несколько минут, потом раздался треск энергопистолетного разряда, и сквозь дверную щель в камеру стали просачиваться струйки белого дыма.
Йама шагнул к двери, в тот же миг она распахнулась и в густых клубах дыма в комнату влетел стражник. Туника его была разорвана, правая сторона лица обожжена, а волосы превратились в почерневшую горку пепла.
– Иди за мной! – завопил стражник, – Немедленно!
Йама расправил плечи и плотнее обмотался одеялом.
Стражник метнул в него свирепый взгляд и поднял ружье:
– Двигай.
На миг Йаме почудилось, что охранник сошел с ума и хочет убить его прямо на месте, но тут охранник оглянулся и вскрикнул. Оттолкнув Йаму, он пролетел в комнату и вдавился в круглый иллюминатор, прижав к груди ружье и с ужасом глядя на дверь. Йама решительно обернулся, чувствуя, как легко и быстро колотится сердце. Проем заполнился синим светом, и тут же, без всякого перехода, внутри кельи оказался пес преисподней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
– Я не знаю, что тебе от меня надо. – Молчание. Йама поправился: – Что надо Департаменту.
Префект Корин задумался. Наконец он произнес:
– Тогда ты здесь останешься надолго. И твои друзья тоже. Дело не в том, что ты знаешь, а в том, что умеешь.
– Мне жаль, что Коронетис убит. Он этого не заслужил.
– Те, кто на тебя напал, тоже не заслужили. Они были еще совсем мальчишки, и при этом мальчишки глупые, однако хитрые. Их единственная ошибка в том, что верности друзьям в них было больше, чем верности Департаменту.
Йама спросил:
– Ты хотел, чтобы они меня убили?
– Ты чудовище, мальчик. Ты этого сам не знаешь, но ты – чудовище. У тебя больше могущества, чем следует иметь отдельному человеку, и ты пользуешься им без всякой цели. Ты даже толком не знаешь, как его правильно применять. Ты отказываешься служить, и единственная причина этого – гордость. Ты мог бы помочь выиграть войну, в этом единственная причина, почему тебя оставили в живых. Многие сочли, что ты должен умереть, я с этим не согласился, и вот ты пока жив, но я не смогу тебя вечно защищать. Особенно если ты будешь продолжать сопротивление.
– Но я, как мог, старался выполнить все тесты.
– Речь не о тестах. Речь о лояльности.
– Я не буду слепо служить, – заявил Йама. – Если я пришел в мир с таким даром, то, видимо, с некоей целью. Ее я и хочу понять. Для этого я и пришел в Из.
– Ты должен следовать примеру своего брата. Он служил. И служил хорошо.
– Я бы тотчас отправился на войну, но ведь вы мне не позволите. Так что не говори, пожалуйста, о храбрости Тельмона.
Префект Корин облокотился на колени и вперил взгляд в лицо Йамы. Его карие глаза смотрели твердо и непреклонно.
– Ты еще молод, – проговорил он. – Слишком молод для того, чем владеешь.
– Я не буду слепо служить, – повторил Йама. – Я долго думал об этом. Если в Департаменте есть люди, которые хотят, чтобы я им помог, они должны поговорить со мной. Или убей меня сразу, тогда ты по крайней мере будешь точно знать, что я никогда не буду сражаться против вас.
– В этом ты весь, – сказал префект Корин. – Твоему приемному отцу тоже многое не нравилось, но он служил.
– Да, да. Коронетис тоже говорил что-то похожее.
– Но ты служить не желаешь. Хочешь быть независимым. У тебя чудовищное тщеславие, парень. – Префект Корин встал и бросил что-то на кровать. – Вот твой том Пуран. Читай внимательнее и подумай над своим положением.
Как только Йама убедился, что он остался в одиночестве, он снова кинулся к круглому окну и стал выскребать землю у его основания. Он оторвал от кровати тонкую щепку и, поливая это место водой из крана, стал размягчать плотно утрамбованную землю. Небо уже совсем потемнело, когда он углубился на ладонь и обнаружил место, где стекло без всякого шва смыкалось с расплавленной скалой. Возможно, окно было местом, где скалу сделали прозрачной, тем не менее, кроме двери, другого пути из кельи не было.
Он начал расширять вырытое отверстие, за раз выцарапывая лишь несколько крупиц слежавшегося грунта, и тут щепка наткнулась на какой-то спрятанный в земле предмет. Кровоточащими пальцами он пытался его ощупать и вскоре нашел твердый изогнутый край, аккуратно его обкопал и довольно быстро вытащил находку наружу.
Это был керамический диск, древняя монета, точно такая же, какую ему подарил отшельник. Но на раскопках вокруг гробниц Города Мертвых, которыми увлекался эдил, находили тысячи подобных монет, и не было никакой причины считать, что эта чем-то от них отличается.
Йама покопал еще немного, но так и не смог обнаружить никакой слабины в креплении рамы иллюминатора. Он засыпал проделанное отверстие и в наступающей темноте присел к окну и стал наблюдать, как удлиняются тени склоненных деревьев, изламываясь на каменистом крошеве склона. Незаметно он заснул, а проснувшись, увидел прямо за стеклом целое созвездие огоньков. Это светлячки покинули диких обитателей скал и прилетели сюда. За мерцающим облаком светлячков в черном бархатном небе горела маленькая красная спираль Ока Хранителей.
Вдруг Йаму будто кольнуло: ему на глаза попалась монета, мягко светившаяся на грязном полу. Подняв ее, он почувствовал, что она стала теплой и прозрачной, а в толще диска переливаются тонкие изогнутые волокна искр холодного синего света.
Где-то рядом был действующий оракул. Он внезапно сумел это ощутить с той абсолютной уверенностью, с которой некогда почувствовал связь со смертоносной машиной. Он осознал, что способен активизировать оракул даже на этом расстоянии, и в голове его зародился план спасения, страшно рискованный, но все же ничуть не хуже, чем идея вылезти через окно на самой вершине крутого, отполированного временем склона горы. И прежде чем усомниться, обдумав все детали, он пожелал его осуществления.
Штаны еще не высохли, но Йама все равно их натянул, сунув за пояс щепку. Потом он накинул на плечи одеяло и сел у окна в тусклом красном свете Ока Хранителей ждать событий. По временам он подносил к глазам керамическую монету, но скользящий рисунок мерцающих линий и искр ничего не говорил его разуму.
Может быть, оракул все-таки мертв… но нет, через секунду он понял это так же ясно, как если бы яркий луч света ударил ему в глаза. Он поднялся и стал мерить шагами комнату. В душе росло звенящее напряжение. Наконец он услышал крики и выстрелы. Звуки борьбы слышались несколько минут, потом раздался треск энергопистолетного разряда, и сквозь дверную щель в камеру стали просачиваться струйки белого дыма.
Йама шагнул к двери, в тот же миг она распахнулась и в густых клубах дыма в комнату влетел стражник. Туника его была разорвана, правая сторона лица обожжена, а волосы превратились в почерневшую горку пепла.
– Иди за мной! – завопил стражник, – Немедленно!
Йама расправил плечи и плотнее обмотался одеялом.
Стражник метнул в него свирепый взгляд и поднял ружье:
– Двигай.
На миг Йаме почудилось, что охранник сошел с ума и хочет убить его прямо на месте, но тут охранник оглянулся и вскрикнул. Оттолкнув Йаму, он пролетел в комнату и вдавился в круглый иллюминатор, прижав к груди ружье и с ужасом глядя на дверь. Йама решительно обернулся, чувствуя, как легко и быстро колотится сердце. Проем заполнился синим светом, и тут же, без всякого перехода, внутри кельи оказался пес преисподней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107