Так вот, и все эти годы его преследовало одно кошмарное видение.
Вот и сейчас явилась ему эта знакомая колоссальная молекула этилового спирта, которая раскаленным шприцом вытягивала из него воду. Страшно, конечно, но привычно. Только на этот раз он услышал незнакомый голос, приказывающий ему, совсем как в каком-то стихотворении: «Оглянись вперед!» Канительников повиновался и увидел багровую звезду во все небо. «Оглянись назад!» Он оглянулся и увидел белую звезду и тогда понял, что это уже не пытка, а казнь, что это – ад.
Но поначалу этого никто не заметил, только две какие-то увядающие барышни, из тех, без которых не обходится ни одно мужское собрание, вытаращили глаза, когда увидели, что от какого-то доходяги, молча сидевшего в темном углу под медведем, неожиданно отделилась бледная заплаканная особа и быстрыми шагами направилась на улицу.
– Во дает! – весело переглянулись они. – Хоть бы оделась!
1979
МАКСИМ БЕЛОЗОР
Волшебная страна
Дорогие друзья!
«Волшебная страна» – небольшая, но хорошая книга. О чем она – легко понять, прочитав первую страницу. Могу лишь добавить, что это очень грустная и, я бы даже сказал, нежная книга. Несмотря на то, что рассказанные в ней истории иногда могут вызвать улыбку у человека, относящегося к жизни с симпатией.
Все рассказанное – истинная правда, без капли вымысла. И не случайно я старательно избегал художественности, но чтобы усилить достоверность повествования.
Эта книга – не записные книжки, не сборник анекдотов. Может быть, мемуары? Наверное, это мемуары.
И еще. Пока я писал, у меня возникло чувство какого-то морального долга перед нашей компанией. В основном потому, что мы окончательно расстались с молодостью и наша жизнь изменилась, а главное, потому, что за несколько коротких лет нас стало гораздо меньше.
«Нас мало. Нас, может быть, трое…» Ну, нас, может быть, шестеро или семеро. Кое-кто все-таки пока жив. Но и время еще не прекратило свое течение. Кто знает, что случится на будущей неделе, завтра, сегодня после обеда? Таким образом, эта книга и дань памяти тем, кого нет, как ни трудно до сих пор в это поверить. Это память о них, и любовь, и жалость к ним, и к оставшимся, и к себе.
М. Белозор
B. Слипченко
C, Тимофееву
П. Пипенко
И. Давтяну
И. Буренину
С. Назарову
М. Саакян
Л. Стуканову
и всем, кто еще не умер
ОТ АВТОРА
Как-то грустно
И как-то ужасно.
Тимур Кибиров
– А я люблю водку
молоком запивать…
Дядя Володя Соколов,
хозяин квартиры № 7
на Трехпрудном
Однажды утром я сидел на крыльце отчего дома и пил пиво. Вышел дедушка.
– Похмеляешься, что ли?
– Вот именно, – говорю.
– Может, тебе рюмку налить?
– Нет, – говорю, – я пиво.
– А то смотри, у меня есть. Дедушка вынес стул и сел.
– Не знаю, – сказал он задумчиво, – я к пиву никогда не относился как к напитку. Так, иногда выпью кружку… Я любил портвейном похмеляться. Бабушка купит бутылку, я выпью грамм сто пятьдесят, полежу, еще выпью…
Наверное, это у меня наследственное – любовь к крепленым винам. Даже став совсем старым и отказавшись от спиртного окончательно, дедушка делал запасы. Выдавая мне очередную бутылку, он внимательно нюхал содержимое и говорил:
– Черносливом пахнет. Хороший портвейн должен пахнуть черносливом.
Даже если вино было совершенной отравой, дедушка все равно улавливал в запахе оттенок чернослива. Мой любимый дедушка.
***
12 апреля 1996 года, в День космонавтики, я излечился от алкоголизма. А до того почти всю жизнь был человеком пьющим. Я смотрю на себя сегодняшнего и вспоминаю юность. Так сложилась жизнь, что я общался по преимуществу с пьющими. В нашей компании юношеское увлечение алкоголем имело литературное происхождение – раз мы художники, писатели и поэты, то должны пить вино (впоследствии и водку тоже). И сидеть в кафе. Кафе переименовывались на монмартрский манер. С возрастом к прозрачному парижскому оттенку подмешивался российский колорит есенинского толка.
Потом юность кончилась. Отпала нужда в декорациях. Исчезла легкость, поубавилось веселья. Жизнь перестала казаться огромной. Фраза «все еще впереди» утратила смысл. Кое-кто и вовсе умер. Пьянки перестали быть веселыми праздниками, а если и бывали бурными, все больше напоминали какое-то безобразие. Похмелья превратились в кошмары. Однако пьянство, испортив здоровье, расшатав психику, сделало нас такими, какие мы есть. А это уже немало.
Что же такое ценное обнаружили мы в себе взамен утраченного здоровья? Как это – что? А самоирония? А осознание того, что все в жизни имеет относительную ценность и ни к чему нельзя подходить слишком серьезно? А сколькими сюжетами, встречами, приключениями мы обязаны вину и водке!
Старики вспоминают войну. В нашем прошлом войны, слава Богу, не было. О чем мы будем вспоминать, когда станем старыми? О том же, о чем и сейчас, – как мы пили. Ведь в памяти остаются лишь самые яркие фрагменты прошлого, а у нас все самые интересные, смешные, трогательные и романтические воспоминания связаны с выпивкой.
***
Утверждение, что пить плохо, – ошибочно, потому что пить хорошо. Другое дело, что вредно. Тут не поспоришь. Но вредно и плохо – это как день и ночь. Вредно съедать в день три крутых яйца, потому что в них много холестерина. Может, и так. Но что же тут плохого? Съесть три яйца вредно, украсть – плохо.
По словам Вайля, Довлатов любил историю об известном американском прозаике, который возмущался вопросу к писателям – как вышло, что они стали писателями? Он кричал: это бухгалтера надо спрашивать, как так вышло, что он стал бухгалтером! С питьем то же самое – надо удивляться, почему человек не пьет, настолько это ни с чем не сравнимое ощущение.
Насколько пьянство занятие захватывающее и многоплановое, знают все, кто увлекался им сколь-нибудь серьезный отрезок времени. В нем есть все: и эйфория, и мудрость с вытекающим отсюда разочарованием, падение и восприятие жизни таковой, какова она есть, и унижение. Нет лишь покоя. Но его и нигде нет, ибо он только снится.
Не исключено, что для мыслящего человека пьянство – единственный способ правильно соотнести себя с окружающей жизнью. И то, что «черный люд» ежедневно напивается до потери пульса – разве не следствие осмысления немудреной, но важной истины – сколько ни тужься, итогом всему мать сыра земля? В этом смысле пьянство – никакой не уход от реальности, а необходимое смещение акцентов. Выпьешь – и жизнь кажется не такой обременительной, а золотце на кленах выступает на первый план, и думаешь – как хорошо! А ведь клены и раньше стояли, просто не до того было. Какие, на хер, клены…
***
Трезвенники не могут этого понять. При этом они бывают умными, симпатичными людьми. С ними приятно и полезно общаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Вот и сейчас явилась ему эта знакомая колоссальная молекула этилового спирта, которая раскаленным шприцом вытягивала из него воду. Страшно, конечно, но привычно. Только на этот раз он услышал незнакомый голос, приказывающий ему, совсем как в каком-то стихотворении: «Оглянись вперед!» Канительников повиновался и увидел багровую звезду во все небо. «Оглянись назад!» Он оглянулся и увидел белую звезду и тогда понял, что это уже не пытка, а казнь, что это – ад.
Но поначалу этого никто не заметил, только две какие-то увядающие барышни, из тех, без которых не обходится ни одно мужское собрание, вытаращили глаза, когда увидели, что от какого-то доходяги, молча сидевшего в темном углу под медведем, неожиданно отделилась бледная заплаканная особа и быстрыми шагами направилась на улицу.
– Во дает! – весело переглянулись они. – Хоть бы оделась!
1979
МАКСИМ БЕЛОЗОР
Волшебная страна
Дорогие друзья!
«Волшебная страна» – небольшая, но хорошая книга. О чем она – легко понять, прочитав первую страницу. Могу лишь добавить, что это очень грустная и, я бы даже сказал, нежная книга. Несмотря на то, что рассказанные в ней истории иногда могут вызвать улыбку у человека, относящегося к жизни с симпатией.
Все рассказанное – истинная правда, без капли вымысла. И не случайно я старательно избегал художественности, но чтобы усилить достоверность повествования.
Эта книга – не записные книжки, не сборник анекдотов. Может быть, мемуары? Наверное, это мемуары.
И еще. Пока я писал, у меня возникло чувство какого-то морального долга перед нашей компанией. В основном потому, что мы окончательно расстались с молодостью и наша жизнь изменилась, а главное, потому, что за несколько коротких лет нас стало гораздо меньше.
«Нас мало. Нас, может быть, трое…» Ну, нас, может быть, шестеро или семеро. Кое-кто все-таки пока жив. Но и время еще не прекратило свое течение. Кто знает, что случится на будущей неделе, завтра, сегодня после обеда? Таким образом, эта книга и дань памяти тем, кого нет, как ни трудно до сих пор в это поверить. Это память о них, и любовь, и жалость к ним, и к оставшимся, и к себе.
М. Белозор
B. Слипченко
C, Тимофееву
П. Пипенко
И. Давтяну
И. Буренину
С. Назарову
М. Саакян
Л. Стуканову
и всем, кто еще не умер
ОТ АВТОРА
Как-то грустно
И как-то ужасно.
Тимур Кибиров
– А я люблю водку
молоком запивать…
Дядя Володя Соколов,
хозяин квартиры № 7
на Трехпрудном
Однажды утром я сидел на крыльце отчего дома и пил пиво. Вышел дедушка.
– Похмеляешься, что ли?
– Вот именно, – говорю.
– Может, тебе рюмку налить?
– Нет, – говорю, – я пиво.
– А то смотри, у меня есть. Дедушка вынес стул и сел.
– Не знаю, – сказал он задумчиво, – я к пиву никогда не относился как к напитку. Так, иногда выпью кружку… Я любил портвейном похмеляться. Бабушка купит бутылку, я выпью грамм сто пятьдесят, полежу, еще выпью…
Наверное, это у меня наследственное – любовь к крепленым винам. Даже став совсем старым и отказавшись от спиртного окончательно, дедушка делал запасы. Выдавая мне очередную бутылку, он внимательно нюхал содержимое и говорил:
– Черносливом пахнет. Хороший портвейн должен пахнуть черносливом.
Даже если вино было совершенной отравой, дедушка все равно улавливал в запахе оттенок чернослива. Мой любимый дедушка.
***
12 апреля 1996 года, в День космонавтики, я излечился от алкоголизма. А до того почти всю жизнь был человеком пьющим. Я смотрю на себя сегодняшнего и вспоминаю юность. Так сложилась жизнь, что я общался по преимуществу с пьющими. В нашей компании юношеское увлечение алкоголем имело литературное происхождение – раз мы художники, писатели и поэты, то должны пить вино (впоследствии и водку тоже). И сидеть в кафе. Кафе переименовывались на монмартрский манер. С возрастом к прозрачному парижскому оттенку подмешивался российский колорит есенинского толка.
Потом юность кончилась. Отпала нужда в декорациях. Исчезла легкость, поубавилось веселья. Жизнь перестала казаться огромной. Фраза «все еще впереди» утратила смысл. Кое-кто и вовсе умер. Пьянки перестали быть веселыми праздниками, а если и бывали бурными, все больше напоминали какое-то безобразие. Похмелья превратились в кошмары. Однако пьянство, испортив здоровье, расшатав психику, сделало нас такими, какие мы есть. А это уже немало.
Что же такое ценное обнаружили мы в себе взамен утраченного здоровья? Как это – что? А самоирония? А осознание того, что все в жизни имеет относительную ценность и ни к чему нельзя подходить слишком серьезно? А сколькими сюжетами, встречами, приключениями мы обязаны вину и водке!
Старики вспоминают войну. В нашем прошлом войны, слава Богу, не было. О чем мы будем вспоминать, когда станем старыми? О том же, о чем и сейчас, – как мы пили. Ведь в памяти остаются лишь самые яркие фрагменты прошлого, а у нас все самые интересные, смешные, трогательные и романтические воспоминания связаны с выпивкой.
***
Утверждение, что пить плохо, – ошибочно, потому что пить хорошо. Другое дело, что вредно. Тут не поспоришь. Но вредно и плохо – это как день и ночь. Вредно съедать в день три крутых яйца, потому что в них много холестерина. Может, и так. Но что же тут плохого? Съесть три яйца вредно, украсть – плохо.
По словам Вайля, Довлатов любил историю об известном американском прозаике, который возмущался вопросу к писателям – как вышло, что они стали писателями? Он кричал: это бухгалтера надо спрашивать, как так вышло, что он стал бухгалтером! С питьем то же самое – надо удивляться, почему человек не пьет, настолько это ни с чем не сравнимое ощущение.
Насколько пьянство занятие захватывающее и многоплановое, знают все, кто увлекался им сколь-нибудь серьезный отрезок времени. В нем есть все: и эйфория, и мудрость с вытекающим отсюда разочарованием, падение и восприятие жизни таковой, какова она есть, и унижение. Нет лишь покоя. Но его и нигде нет, ибо он только снится.
Не исключено, что для мыслящего человека пьянство – единственный способ правильно соотнести себя с окружающей жизнью. И то, что «черный люд» ежедневно напивается до потери пульса – разве не следствие осмысления немудреной, но важной истины – сколько ни тужься, итогом всему мать сыра земля? В этом смысле пьянство – никакой не уход от реальности, а необходимое смещение акцентов. Выпьешь – и жизнь кажется не такой обременительной, а золотце на кленах выступает на первый план, и думаешь – как хорошо! А ведь клены и раньше стояли, просто не до того было. Какие, на хер, клены…
***
Трезвенники не могут этого понять. При этом они бывают умными, симпатичными людьми. С ними приятно и полезно общаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48