Великая Белая Пустыня хранила много уголков, куда еще не проник ни один белый человек.
Тщательно изучая окрестности и топографический профиль места, где они находились, Мукоки настолько увлекся, что незаметно вышел на узенькую долинку, тянувшуюся на северо-восток и окаймленную такими высокими скалистыми холмами, что солнце сравнительно редко проникало в нее. Он был настолько опытным следопытом, что тотчас же обратил внимание на то, что почва местами примята. Это обстоятельство принудило его пойти несколько дальше, и через самое короткое время он нашел несомненные пятна крови и, таким образом, убедился в том, что среди индейцев были раненые.
Затем на крутом повороте долинки, на том самом месте, где огромный северный кедр бросал на землю длинную, непроницаемую тень, Мукоки обнаружил вполне четкие следы двух пар саней, многочисленных собак и десяти-двенадцати человек.
Глаза траппера горели воинственным огнем, когда он стал объяснять товарищам результаты своих поисков. Он выразил полную уверенность в том, что обе пары саней принадлежали Миннетаки и ее эскорту, который был взят индейцами в плен, а затем перебит.
После непродолжительного обмена мнениями собаки были запряжены, и трое людей последовали за ними в узкую долину, тщательно исследованную индейцем. Упряжка настолько отдохнула за последние два дня, что буквально рвалась вперед и быстро вынесла сани на то место, где Мукоки открыл первые кровавые пятна. Час спустя отряд обнаружил еще более отчетливые следы пребывания индейцев.
Вдруг совершенно неожиданно для товарищей Мукоки, шедший по-прежнему впереди, остановился. Его внимание привлек труп, который лицом к земле лежал на дороге. Индеец немедленно подошел к страшной находке, перевернул ее на спину и без особого труда узнал одного из служащих фактории. Ваби вполне поддержал его мнение. Очевидно, несчастный был взят в плен и уведен врагами вместе со своей молодой госпожой. Возможно, что он пытался спастись бегством. Вероятно, он был тяжело ранен, и индейцы просто решили освободиться от лишнего груза, который затруднял их путь. Ударом топора они прикончили его: об этом можно было судить по страшной ране на голове.
Родерик с ужасом глядел на убитого. Ваби и Мукоки подняли труп за ноги, отнесли его в сторонку, положили на землю и засыпали снегом. Довольно высокий снежный холм послужил ему памятником. Покончив с этой грустной обязанностью, путники с лихорадочной поспешностью продолжали свой путь.
Долина все еще убегала в прежнем направлении, причем края ее с каждой милей становились все круче и неприступнее. Она была настолько ровна и пряма, что преследователи не испытывали никакой нужды в специальном проводнике. К тому же чуть ли не на каждом шагу они находили следы тех, за кем гнались,
Кровавые пятна становились с каждым поворотом дороги вес гуще и чаще. Одновременно с этим Мукоки отметил, что полозья саней настолько глубоко уходили в снег, что местами касались почвы. Из этого факта легко можно было вывести заключение, что среди индейцев находилось довольно много раненых, которые постепенно садились на сани, не в силах пешком продолжать свой путь. Груз становился с каждым разом все тяжелее, что, конечно, не могло не отразиться на скорости передвижения.
— Это хорошо… это очень хорошо… — несколько раз подряд повторил старый индеец. — Это нам на руку.
Так прошел весь день, во время которого преследователи разрешили себе самый кратковременный отдых. Временами они неслись с такой скоростью, что все чаще вспоминали о том, как безумно гнали собак три дня назад, когда искали Родерика.
С первыми признаками наступающей ночи они подъехали к остаткам большого костра, близ которого увидели две хижины из сосновых ветвей. Факты говорили сами за себя. Сразу стало ясно, что большую хижину занимал вождь Вунга и что в другой хижине поместились все остальные индейцы. Ко второй хижине вели следы маленькой ножки, и ни у кого не возникло сомнений насчет того, что они могли принадлежать только Миннетаки. Родерик почувствовал, как сильная судорога пробежала по его телу.
Волнение друзей еще усилилось после того, как они вошли в первую хижину и сразу же заметили большие сгустки крови рядом с окровавленным бельем.
Что это значило? Кто был ранен? Миннетаки? Или же сам Вунга?
Самые разнообразные вопросы вставали перед ними, но ни на один из них пока нельзя было найти определенного ответа. Во второй хижине они обнаружили два человеческих тела. Одно из них уже успело застыть, а второе еще сохранило некоторые остатки тепла. На обоих видны были следы путь. Раненные во время схватки с индейцами, и, очевидно, притащились сюда и здесь нашли смерть.
В то время как Ваби и Родерик тщательно осматривали трупы, Мукоки, как всегда в таких случаях, старался не терять золотое время и занялся самым внимательным анализом костра. Он голыми руками перемешал полуобгорелые головни, из которых одна была еще совсем теплая.
Он проворчал с видом полного удовлетворения:
— Вот это хорошо… Вот это хорошо! Именно то, что нам надо! Родерик и Ваби вскоре присоединились к нему. При виде того, как старый индеец усиленно дул на головню, желая разжечь ее, молодые люди сразу поняли, как обстоят дела. Им стало ясно, что враг находится совсем близко. Раненые сильно затрудняли продвижение индейцев вперед, и поэтому можно было рассчитывать на то, что погоня скоро закончится.
Конечно, все это было очень хорошо, но тем не менее радость преследователей носила довольно томительный и тяжелый характер. Преследователи ни на минуту не могли забыть про кровь, которую они видели в большой хижине. Кому она принадлежала? Кто был так тяжко ранен? На эти мучительные вопросы все еще не было никакого ответа.
Вечерняя трапеза была наскоро приготовлена и съедена. Собак немедленно распрягли, и Мукоки указал на то, что их лапы снова изранены и кровоточат. Животным дали двойные порции, и было решено, что ввиду острого положения, придется часть ночи провести в дороге. Дорог каждый час.
Несмотря на то, что луна совсем слабо светила в эту ночь, следы индейцев проступали настолько отчетливо, что не угрожала никакая опасность сбиться с верного пути. После самого кратковременного привала собак снова запрягли, и отряд шел ночи всю ночь. Лишь за два часа до рассвета был устроен более продолжительный привал, причем люди и собаки нашли приют под большой скалой, находившейся под прикрытием очень высокой горы. Отряд спал до самого утра. Мукоки, проснувшись, тотчас же бросился на дорогу, и, когда он увидел, до чего ясны отпечатки полозьев и ног, то заявил с уверенностью опытного человека:
— Они прошли здесь не более четырех часов назад!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Тщательно изучая окрестности и топографический профиль места, где они находились, Мукоки настолько увлекся, что незаметно вышел на узенькую долинку, тянувшуюся на северо-восток и окаймленную такими высокими скалистыми холмами, что солнце сравнительно редко проникало в нее. Он был настолько опытным следопытом, что тотчас же обратил внимание на то, что почва местами примята. Это обстоятельство принудило его пойти несколько дальше, и через самое короткое время он нашел несомненные пятна крови и, таким образом, убедился в том, что среди индейцев были раненые.
Затем на крутом повороте долинки, на том самом месте, где огромный северный кедр бросал на землю длинную, непроницаемую тень, Мукоки обнаружил вполне четкие следы двух пар саней, многочисленных собак и десяти-двенадцати человек.
Глаза траппера горели воинственным огнем, когда он стал объяснять товарищам результаты своих поисков. Он выразил полную уверенность в том, что обе пары саней принадлежали Миннетаки и ее эскорту, который был взят индейцами в плен, а затем перебит.
После непродолжительного обмена мнениями собаки были запряжены, и трое людей последовали за ними в узкую долину, тщательно исследованную индейцем. Упряжка настолько отдохнула за последние два дня, что буквально рвалась вперед и быстро вынесла сани на то место, где Мукоки открыл первые кровавые пятна. Час спустя отряд обнаружил еще более отчетливые следы пребывания индейцев.
Вдруг совершенно неожиданно для товарищей Мукоки, шедший по-прежнему впереди, остановился. Его внимание привлек труп, который лицом к земле лежал на дороге. Индеец немедленно подошел к страшной находке, перевернул ее на спину и без особого труда узнал одного из служащих фактории. Ваби вполне поддержал его мнение. Очевидно, несчастный был взят в плен и уведен врагами вместе со своей молодой госпожой. Возможно, что он пытался спастись бегством. Вероятно, он был тяжело ранен, и индейцы просто решили освободиться от лишнего груза, который затруднял их путь. Ударом топора они прикончили его: об этом можно было судить по страшной ране на голове.
Родерик с ужасом глядел на убитого. Ваби и Мукоки подняли труп за ноги, отнесли его в сторонку, положили на землю и засыпали снегом. Довольно высокий снежный холм послужил ему памятником. Покончив с этой грустной обязанностью, путники с лихорадочной поспешностью продолжали свой путь.
Долина все еще убегала в прежнем направлении, причем края ее с каждой милей становились все круче и неприступнее. Она была настолько ровна и пряма, что преследователи не испытывали никакой нужды в специальном проводнике. К тому же чуть ли не на каждом шагу они находили следы тех, за кем гнались,
Кровавые пятна становились с каждым поворотом дороги вес гуще и чаще. Одновременно с этим Мукоки отметил, что полозья саней настолько глубоко уходили в снег, что местами касались почвы. Из этого факта легко можно было вывести заключение, что среди индейцев находилось довольно много раненых, которые постепенно садились на сани, не в силах пешком продолжать свой путь. Груз становился с каждым разом все тяжелее, что, конечно, не могло не отразиться на скорости передвижения.
— Это хорошо… это очень хорошо… — несколько раз подряд повторил старый индеец. — Это нам на руку.
Так прошел весь день, во время которого преследователи разрешили себе самый кратковременный отдых. Временами они неслись с такой скоростью, что все чаще вспоминали о том, как безумно гнали собак три дня назад, когда искали Родерика.
С первыми признаками наступающей ночи они подъехали к остаткам большого костра, близ которого увидели две хижины из сосновых ветвей. Факты говорили сами за себя. Сразу стало ясно, что большую хижину занимал вождь Вунга и что в другой хижине поместились все остальные индейцы. Ко второй хижине вели следы маленькой ножки, и ни у кого не возникло сомнений насчет того, что они могли принадлежать только Миннетаки. Родерик почувствовал, как сильная судорога пробежала по его телу.
Волнение друзей еще усилилось после того, как они вошли в первую хижину и сразу же заметили большие сгустки крови рядом с окровавленным бельем.
Что это значило? Кто был ранен? Миннетаки? Или же сам Вунга?
Самые разнообразные вопросы вставали перед ними, но ни на один из них пока нельзя было найти определенного ответа. Во второй хижине они обнаружили два человеческих тела. Одно из них уже успело застыть, а второе еще сохранило некоторые остатки тепла. На обоих видны были следы путь. Раненные во время схватки с индейцами, и, очевидно, притащились сюда и здесь нашли смерть.
В то время как Ваби и Родерик тщательно осматривали трупы, Мукоки, как всегда в таких случаях, старался не терять золотое время и занялся самым внимательным анализом костра. Он голыми руками перемешал полуобгорелые головни, из которых одна была еще совсем теплая.
Он проворчал с видом полного удовлетворения:
— Вот это хорошо… Вот это хорошо! Именно то, что нам надо! Родерик и Ваби вскоре присоединились к нему. При виде того, как старый индеец усиленно дул на головню, желая разжечь ее, молодые люди сразу поняли, как обстоят дела. Им стало ясно, что враг находится совсем близко. Раненые сильно затрудняли продвижение индейцев вперед, и поэтому можно было рассчитывать на то, что погоня скоро закончится.
Конечно, все это было очень хорошо, но тем не менее радость преследователей носила довольно томительный и тяжелый характер. Преследователи ни на минуту не могли забыть про кровь, которую они видели в большой хижине. Кому она принадлежала? Кто был так тяжко ранен? На эти мучительные вопросы все еще не было никакого ответа.
Вечерняя трапеза была наскоро приготовлена и съедена. Собак немедленно распрягли, и Мукоки указал на то, что их лапы снова изранены и кровоточат. Животным дали двойные порции, и было решено, что ввиду острого положения, придется часть ночи провести в дороге. Дорог каждый час.
Несмотря на то, что луна совсем слабо светила в эту ночь, следы индейцев проступали настолько отчетливо, что не угрожала никакая опасность сбиться с верного пути. После самого кратковременного привала собак снова запрягли, и отряд шел ночи всю ночь. Лишь за два часа до рассвета был устроен более продолжительный привал, причем люди и собаки нашли приют под большой скалой, находившейся под прикрытием очень высокой горы. Отряд спал до самого утра. Мукоки, проснувшись, тотчас же бросился на дорогу, и, когда он увидел, до чего ясны отпечатки полозьев и ног, то заявил с уверенностью опытного человека:
— Они прошли здесь не более четырех часов назад!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45