Фантастично!
ПТИЦЫНА. Да, дозы действительно фантастичные.
КАЙЛ. Я разделяю ваше мнение, профессор Птицына. Эта ужасная трагедия, и мы должны из нее извлечь все уроки. Опыт вашего лечения удивительный. Я представлял, что при таких дозах облучения исход предрешен моментально... А вы добиваетесь выдающихся результатов!
СЕРГЕЕВ. Ваша высокая оценка нашей работы, профессор, льстит. Мы вам благодарны за нее.
КАЙЛ. У меня завтра пресс-конференция. Я прошу вас, профессор Сергеев, и вас, коллега Птицына, быть рядом со мной, когда меня будут атаковать журналисты.
ПТИЦЫНА. Не смогу. Работаю.
КАЙЛ. Понимаю. Но вы, профессор, просто обязаны быть рядом со мной. Я должен показать прессе, какие замечательные специалисты работают в вашей стране. Я должен это сделать.
СЕРГЕЕВ. Признателен. Буду.
КАЙЛ. И главное, что мы с вами должны сказать представителям мировой прессы, что эта трагедия на атомной станции - ничтожный инцидент по сравнению с ядерной войной. Ее уже можно наглядно сейчас представить.
ВЕРА. Но вы же сами... Это у вас в америке...
СЕРГЕЕВ. Вера!
КАЙЛ. Я понимаю мою очаровательную молодую коллегу. Да, у нас разные взгляды и разное понимание происходящего, но, думаю, что нас, врачей, объединяет одно: в случае ядерной катастрофы некому будет лечить. Просто нас, врачей, не хватит! Это будет для всех гибель.
БЕССМЕРТНЫЙ. Саркофаг.
КАЙЛ. Что? Не понял?
БЕССМЕРТНЫЙ. Коллективный, общепланетарный саркофаг.
КАЙЛ. Прекрасно! С вашего разрешения я воспользуюсь этим образом?
БЕССМЕРТНЫЙ. Дарю. Не жалко...
КАЙЛ. Я расскажу о вас, о вашем юморе, о вашей исключительной судьбе. К сожалению не могу пригласить вас в америку, понимаю, что это невозможно. Но...
БЕССМЕРТНЫЙ. Уж больно далеко, а я не люблю летать самолетами. Вдруг разобьемся, а?
КАЙЛ. (Смеется) юморист! До чего же мне нравятся русские - даже в такие трудные минуты не могут обойтись без юмора.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Мрачно) действительно очень смешно.
Начинает мигать первый и восьмой боксы. Слышен сигнал зуммера.
ПТИЦЫНА. Извините, мы должны...
КАЙЛ. Не буду задерживать. Прощайте!
СЕРГЕЕВ. Я провожу гостя.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Кайлу) одну минуту, профессор. Хочу я потолковать попроще, по-свойски... Без этикета и дипломатии. Ладно? Забудь, что ты американец и находишься среди русских... По-честному скажи, страшно все это? (Показывает на боксы).
КАЙЛ. (Растерянно) очень... И даже не верится, что такое может быть.
БЕССМЕРТНЫЙ. Ты там, в америке, скажи своим, ну тем, кто с атомной бомбой... Скажи, если жахнет, то ничего не останется, ничего... Или только такие, как я. Но радости в этом нет. Поверь, нет ни радости, ни жизни. Так и скажи.
КАЙЛ. Обязательно.
БЕССМЕРТНЫЙ. Хороший ты парень... Жаль, указ у нас действует, я бы с тобой на брудершафт по сто грамм с удовольствием!.. Всего доброго, профессор, долгой вам и счастливой жизни!
Кайл и Сергеев уходят. Птицына с Верой, Анна Петровна
с Любовью идут в боксы.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Задумчиво). Точка. Кажется, я уже дожил до всемирной славы...
Гаснет первый бокс. Оттуда выходит Птицына.
БЕССМЕРТНЫЙ. Лидия Степановна, можно с вами серьезно?
ПТИЦЫНА. Это так спешно?
БЕССМЕРТНЫЙ. Да. Помните, после первой операции вы сказали мне: "Проси, чего хочешь, выполню?"
ПТИЦЫНА. Было такое.
БЕССМЕРТНЫЙ. Хочу попросить.
ПТИЦЫНА. Так долго ждал?
БЕССМЕРТНЫЙ. Пора. Возьмите мой костный мозг и отдайте тому, ну, в пятом боксе...
ПТИЦЫНА. Чего еще наделал, малыш!
БЕССМЕРТНЫЙ. Я серьезно.
ПТИЦЫНА. Это же огромный риск. Для тебя. Я не имею права.
БЕССМЕРТНЫЙ. Я прошу, а значит право есть. Так надо.
ПТИЦЫНА. Успокойся...
БЕССМЕРТНЫЙ. Я в здравом уме. Может быть, впервые за эти 488 дней. У меня есть право хотя бы один раз в жизни совершить по-сту-пок! Впервые в жизни...
ПТИЦЫНА. Не надо...
Выходит из бокса Анна Петровна.
БЕССМЕРТНЫЙ. Надо. Бессмертный? Смешно... Не Бессмертный, а Кролик. И всегда был им... Жизнь? В роли кролика? Что ж обойдется, останусь им, но при одном условии - я обязан спасти его (показывает на бокс N5).
АННА ПЕТРОВНА. Почему именно его?
БЕССМЕРТНЫЙ. Он обязан жить. Он не имеет права умереть вместе с ними. (Показывает на боксы)... Помните, как в средние века? Прокаженному на шею надевали колокольчик. Он шел по городу и все слышали, все знали, что идет прокаженный. Надо, чтобы все знали, все видели, что идет один из тех, кто виноват. Пусть на него показывают пальцем, пусть им стращают детей... Я напечатал бы его портрет во всех газетах, на первой странице... Я учил бы в школе, какими дети не должны вырасти... Я возил бы его из города в город и показывал его людям: вот он, смотрите, один из главных виновников!.. Я хочу приговорить его к жизни...
Все боксы, кроме пятого и десятого, постепенно гаснут.
Птицына обнимает Бессмертного и идет с ним бокс N 10.
Звенит звонок. Анна Петровна берет трубку.
АННА ПЕТРОВНА. Слушаю, Лев Иванович... Через час? Ждем... (Вере и Любе) еще шесть человек... Скоро привезут... Надо готовить боксы...
Уходят. Зарево на заднем плане начинает стихать...
Бокс N10 постепенно гаснет.
Информация по радио. От коллектива театра и автора: "Правику и Леличенко, Кибенку и Игнатенко, Тищуре и Вашуку, Титенку и Телятникову, Бусыгину и Гриценко, пожарным и реакторщикам, физикам и наладчикам, офицерам и солдатам, вертолетчикам и шахтерам, взрослым и детям - всем, кто ценою своей жизни и здоровья погасил ядерное пламя Чернобыля, посвящается этот спектакль".
Зарево на заднем плане исчезает. Темнота на сцене.
Сигналит только пятый бокс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
ПТИЦЫНА. Да, дозы действительно фантастичные.
КАЙЛ. Я разделяю ваше мнение, профессор Птицына. Эта ужасная трагедия, и мы должны из нее извлечь все уроки. Опыт вашего лечения удивительный. Я представлял, что при таких дозах облучения исход предрешен моментально... А вы добиваетесь выдающихся результатов!
СЕРГЕЕВ. Ваша высокая оценка нашей работы, профессор, льстит. Мы вам благодарны за нее.
КАЙЛ. У меня завтра пресс-конференция. Я прошу вас, профессор Сергеев, и вас, коллега Птицына, быть рядом со мной, когда меня будут атаковать журналисты.
ПТИЦЫНА. Не смогу. Работаю.
КАЙЛ. Понимаю. Но вы, профессор, просто обязаны быть рядом со мной. Я должен показать прессе, какие замечательные специалисты работают в вашей стране. Я должен это сделать.
СЕРГЕЕВ. Признателен. Буду.
КАЙЛ. И главное, что мы с вами должны сказать представителям мировой прессы, что эта трагедия на атомной станции - ничтожный инцидент по сравнению с ядерной войной. Ее уже можно наглядно сейчас представить.
ВЕРА. Но вы же сами... Это у вас в америке...
СЕРГЕЕВ. Вера!
КАЙЛ. Я понимаю мою очаровательную молодую коллегу. Да, у нас разные взгляды и разное понимание происходящего, но, думаю, что нас, врачей, объединяет одно: в случае ядерной катастрофы некому будет лечить. Просто нас, врачей, не хватит! Это будет для всех гибель.
БЕССМЕРТНЫЙ. Саркофаг.
КАЙЛ. Что? Не понял?
БЕССМЕРТНЫЙ. Коллективный, общепланетарный саркофаг.
КАЙЛ. Прекрасно! С вашего разрешения я воспользуюсь этим образом?
БЕССМЕРТНЫЙ. Дарю. Не жалко...
КАЙЛ. Я расскажу о вас, о вашем юморе, о вашей исключительной судьбе. К сожалению не могу пригласить вас в америку, понимаю, что это невозможно. Но...
БЕССМЕРТНЫЙ. Уж больно далеко, а я не люблю летать самолетами. Вдруг разобьемся, а?
КАЙЛ. (Смеется) юморист! До чего же мне нравятся русские - даже в такие трудные минуты не могут обойтись без юмора.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Мрачно) действительно очень смешно.
Начинает мигать первый и восьмой боксы. Слышен сигнал зуммера.
ПТИЦЫНА. Извините, мы должны...
КАЙЛ. Не буду задерживать. Прощайте!
СЕРГЕЕВ. Я провожу гостя.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Кайлу) одну минуту, профессор. Хочу я потолковать попроще, по-свойски... Без этикета и дипломатии. Ладно? Забудь, что ты американец и находишься среди русских... По-честному скажи, страшно все это? (Показывает на боксы).
КАЙЛ. (Растерянно) очень... И даже не верится, что такое может быть.
БЕССМЕРТНЫЙ. Ты там, в америке, скажи своим, ну тем, кто с атомной бомбой... Скажи, если жахнет, то ничего не останется, ничего... Или только такие, как я. Но радости в этом нет. Поверь, нет ни радости, ни жизни. Так и скажи.
КАЙЛ. Обязательно.
БЕССМЕРТНЫЙ. Хороший ты парень... Жаль, указ у нас действует, я бы с тобой на брудершафт по сто грамм с удовольствием!.. Всего доброго, профессор, долгой вам и счастливой жизни!
Кайл и Сергеев уходят. Птицына с Верой, Анна Петровна
с Любовью идут в боксы.
БЕССМЕРТНЫЙ. (Задумчиво). Точка. Кажется, я уже дожил до всемирной славы...
Гаснет первый бокс. Оттуда выходит Птицына.
БЕССМЕРТНЫЙ. Лидия Степановна, можно с вами серьезно?
ПТИЦЫНА. Это так спешно?
БЕССМЕРТНЫЙ. Да. Помните, после первой операции вы сказали мне: "Проси, чего хочешь, выполню?"
ПТИЦЫНА. Было такое.
БЕССМЕРТНЫЙ. Хочу попросить.
ПТИЦЫНА. Так долго ждал?
БЕССМЕРТНЫЙ. Пора. Возьмите мой костный мозг и отдайте тому, ну, в пятом боксе...
ПТИЦЫНА. Чего еще наделал, малыш!
БЕССМЕРТНЫЙ. Я серьезно.
ПТИЦЫНА. Это же огромный риск. Для тебя. Я не имею права.
БЕССМЕРТНЫЙ. Я прошу, а значит право есть. Так надо.
ПТИЦЫНА. Успокойся...
БЕССМЕРТНЫЙ. Я в здравом уме. Может быть, впервые за эти 488 дней. У меня есть право хотя бы один раз в жизни совершить по-сту-пок! Впервые в жизни...
ПТИЦЫНА. Не надо...
Выходит из бокса Анна Петровна.
БЕССМЕРТНЫЙ. Надо. Бессмертный? Смешно... Не Бессмертный, а Кролик. И всегда был им... Жизнь? В роли кролика? Что ж обойдется, останусь им, но при одном условии - я обязан спасти его (показывает на бокс N5).
АННА ПЕТРОВНА. Почему именно его?
БЕССМЕРТНЫЙ. Он обязан жить. Он не имеет права умереть вместе с ними. (Показывает на боксы)... Помните, как в средние века? Прокаженному на шею надевали колокольчик. Он шел по городу и все слышали, все знали, что идет прокаженный. Надо, чтобы все знали, все видели, что идет один из тех, кто виноват. Пусть на него показывают пальцем, пусть им стращают детей... Я напечатал бы его портрет во всех газетах, на первой странице... Я учил бы в школе, какими дети не должны вырасти... Я возил бы его из города в город и показывал его людям: вот он, смотрите, один из главных виновников!.. Я хочу приговорить его к жизни...
Все боксы, кроме пятого и десятого, постепенно гаснут.
Птицына обнимает Бессмертного и идет с ним бокс N 10.
Звенит звонок. Анна Петровна берет трубку.
АННА ПЕТРОВНА. Слушаю, Лев Иванович... Через час? Ждем... (Вере и Любе) еще шесть человек... Скоро привезут... Надо готовить боксы...
Уходят. Зарево на заднем плане начинает стихать...
Бокс N10 постепенно гаснет.
Информация по радио. От коллектива театра и автора: "Правику и Леличенко, Кибенку и Игнатенко, Тищуре и Вашуку, Титенку и Телятникову, Бусыгину и Гриценко, пожарным и реакторщикам, физикам и наладчикам, офицерам и солдатам, вертолетчикам и шахтерам, взрослым и детям - всем, кто ценою своей жизни и здоровья погасил ядерное пламя Чернобыля, посвящается этот спектакль".
Зарево на заднем плане исчезает. Темнота на сцене.
Сигналит только пятый бокс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16