Но какой ценой. После долгого и мучительного периода упадка сил решаем: никогда больше! Никто из нас никогда не склонит другого к этому безумству.
Но мои кельнские коллеги и я вовсе не единственные, кто не устоял перед искушением попробовать на себе допинг. В бундеслиге с допингом связаны давние традиции.
Раньше, совсем молодым игроком, я при случае исполнял обязанности «шофера» при многих звездах клуба. На своем маленьком желтом «Р-5» я частенько отвозил с полдюжины наших ведущих игроков к одному кельнскому врачу. Накануне важных игр они получали у него пилюли и уколы. Мне казалось странным, что абсолютно здоровые люди так накачивают себя медикаментами.
Некоторые из них вообще не могли представить свою дальнейшую карьеру без этих пилюль, поддерживающих форму. Пилюли и результаты – для них это были две части уравнения, которое прочно вошло в их жизнь.
Существенная деталь: этот врач обслуживал известных спортсменов, когда с допингом было связано много сенсаций. Допускаю, что к этим препаратам относились анаболики, амфетамины и различные другие стимуляторы. Тогда все было так же, как это обстоит и сегодня.
И в национальной сборной были игроки, которые в обращении с «подкрепляющей медициной» стали просто чемпионами мира. Среди них был один из мюнхенских футболистов, которого мы прозвали «ходячей аптекой». Он понимал толк в медицине и испытывал действие специальных препаратов на самом себе. Если разобраться, то можно установить четкую зависимость между употреблением допинга и количеством травм у футболистов. Разрыв мышечных волокон у игрока зачастую свидетельствует о том, что футболист играет под воздействием допинга. При этом теряется ощущение предела собственных возможностей. Поэтому не удивительно, что мышцы и суставы не выдерживают. Предохранительная система организма отключена, и мускулы «бастуют».
Допинг – точно такой же яд, как и наркотики. Руки прочь от этой проклятой дьявольщины. Знаю, что особенно опасна она для людей неустойчивых. Нужно разъяснять ее пагубность и предотвращать применение. Подумайте: если из «фольксвагена»-жука выжать 500 лошадиных сил, то проедешь на нем в лучшем случае пару кругов.
Травма
Футбол – спорт не для хлипких мальчиков, а для закаленных мужчин, способных выдерживать сверхнагрузки.
В профессиональном спорте футболист – это прежде всего объект выгодного вложения денег. Болезни и травмы снижают количество выступлений и связаны поэтому с финансовыми потерями. В этом мире царит требование постоянно добиваться успеха. Искушение активной медицинской обработкой поставить на ноги больного игрока велико. На врачей и футболистов нередко оказывают нажим менеджеры и тренеры. Разрыв крестообразных связок колена требует восьми – двенадцатимесячного лечения. Тренер считает, что шести месяцев для этого вполне достаточно.
Я живу в постоянном страхе перед травмой, которая на долгое время может вывести меня из строя. До сих пор мне удавалось внушать себе, будто боль – это плод собственного воображения, поэтому я способен не обращать внимания на свои поврежденные кости. Примером для меня остается Зепп Майер. С травмами, несмотря на все недуги, он с блеском провел одну за другой более 400 игр подряд.
Глубокая рана на колене – я играю дальше. Зубы стиснуты до хруста. Потом больница, двенадцать швов. А в следующую субботу я снова в воротах. Я не терплю жалостливости. До сих пор мне всегда удавалось забыть о боли.
1980 год. Чемпионат Европы в Италии. На тренировке я падаю и неудачно приземляюсь на руки. Подозрительный хруст. Моментальный отек подтверждает мои худшие опасения: безымянный палец на левой руке сломан, сама рука ни к черту не годится. Спокойно, Тони, только не раскрывай рта. Если Дерваль или врач команды пронюхают про перелом, тебя немедленно отошлют домой. Запасной вратарь Франке тут же встанет вместо меня. И кто даст гарантию, что мое место в сборной сохранится за мной?
О своей беде я сообщаю только Рюдигеру Шмитцу. Мы обсуждаем ситуацию в моем гостиничном номере. И очень скоро перед нами появляется эскиз – мы изобретаем специальную вратарскую перчатку. С встроенным гипсовым манжетом. Благодаря ему сломанный безымянный палец будет опираться на средний и окажется в неподвижности. Спасение ли это?
Рюдигер спешит в Метцинген. Там живет фабрикант моих перчаток Гебхард Ройш. Швабские перчаточники схватывают суть дела на лету и тут же изготавливают две специальные перчатки: по одной для сухой и дождливой погоды. «Дражайшие половины» в багаже, Рюдигер летит из Штутгарта назад в Рим.
Финал чемпионата Европы. Сломанный палец ведет себя безупречно. Остальной Тони Шумахер тоже. Мы становимся чемпионами континента.
Ликование и восторг. После победы я наконец признаюсь Дервалю и другим официальным лицам. Изумленные физиономии: испуг, облегчение и наконец благодарность.
Они атакуют меня вопросами. Осознавал ли я свою ответственность? Не боялся ли подвести?
«Только при мысли, что в сегодняшней игре сломаю себе еще пару пальцев», – улыбался я теперь уже без всякого напряжения, уверенный в том, что остаюсь первым номером в команде.
Сколько помню себя, моим соперником всегда была боль. Разрывы мышечных волокон, операции на мениске, хирургический «ремонт» во время отпуска. Порой это выглядит так: в субботу я еще играю последний матч сезона. А в понедельник взбираюсь на операционный стол профессора Шнайдера. После двенадцати проведенных в больнице недель мне остается до начала тренировок еще одна на «отдых» дома. Только таким образом я могу привести себя в порядок к первой игре сезона.
«Ты – номер один. И должен оставаться им. Это вопрос твоего существования! Ты не должен предоставлять второму вратарю шанса выбить почву у тебя из-под ног». Дружба, конкурентная борьба… ожидание своего шанса… надежда на травму соперника… вратарская судьба…
Истерзанное тело. Ни сантиметра, который бы не был бит, топтан. Новоявленный гладиатор? Стонут кости – нужно играть дальше. Максимальный риск, полная самоотдача. Мне, к сожалению, не посчастливилось, подобно итальянскому вратарю Дино Зоффу, стоять за спиной отлично играющей обороны. Мой самый большой друг Жан-Мари Пфафф тоже оказался в этом смысле в лучшем положении в своем Мюнхене, чем я. Он спокойно поддерживает репутацию лучшего вратаря мира. Судьба не делала мне таких подарков.
По заключению профессора Шнайдера, я представляю собой полную противоположность эталону атлета. Уже несколько лет я страдаю от тяжелого повреждения крестообразных связок колена, причиной которого стало одно из игровых столкновений. Следствием этой серьезно мешающей мне травмы являются так называемые дрожащие колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Но мои кельнские коллеги и я вовсе не единственные, кто не устоял перед искушением попробовать на себе допинг. В бундеслиге с допингом связаны давние традиции.
Раньше, совсем молодым игроком, я при случае исполнял обязанности «шофера» при многих звездах клуба. На своем маленьком желтом «Р-5» я частенько отвозил с полдюжины наших ведущих игроков к одному кельнскому врачу. Накануне важных игр они получали у него пилюли и уколы. Мне казалось странным, что абсолютно здоровые люди так накачивают себя медикаментами.
Некоторые из них вообще не могли представить свою дальнейшую карьеру без этих пилюль, поддерживающих форму. Пилюли и результаты – для них это были две части уравнения, которое прочно вошло в их жизнь.
Существенная деталь: этот врач обслуживал известных спортсменов, когда с допингом было связано много сенсаций. Допускаю, что к этим препаратам относились анаболики, амфетамины и различные другие стимуляторы. Тогда все было так же, как это обстоит и сегодня.
И в национальной сборной были игроки, которые в обращении с «подкрепляющей медициной» стали просто чемпионами мира. Среди них был один из мюнхенских футболистов, которого мы прозвали «ходячей аптекой». Он понимал толк в медицине и испытывал действие специальных препаратов на самом себе. Если разобраться, то можно установить четкую зависимость между употреблением допинга и количеством травм у футболистов. Разрыв мышечных волокон у игрока зачастую свидетельствует о том, что футболист играет под воздействием допинга. При этом теряется ощущение предела собственных возможностей. Поэтому не удивительно, что мышцы и суставы не выдерживают. Предохранительная система организма отключена, и мускулы «бастуют».
Допинг – точно такой же яд, как и наркотики. Руки прочь от этой проклятой дьявольщины. Знаю, что особенно опасна она для людей неустойчивых. Нужно разъяснять ее пагубность и предотвращать применение. Подумайте: если из «фольксвагена»-жука выжать 500 лошадиных сил, то проедешь на нем в лучшем случае пару кругов.
Травма
Футбол – спорт не для хлипких мальчиков, а для закаленных мужчин, способных выдерживать сверхнагрузки.
В профессиональном спорте футболист – это прежде всего объект выгодного вложения денег. Болезни и травмы снижают количество выступлений и связаны поэтому с финансовыми потерями. В этом мире царит требование постоянно добиваться успеха. Искушение активной медицинской обработкой поставить на ноги больного игрока велико. На врачей и футболистов нередко оказывают нажим менеджеры и тренеры. Разрыв крестообразных связок колена требует восьми – двенадцатимесячного лечения. Тренер считает, что шести месяцев для этого вполне достаточно.
Я живу в постоянном страхе перед травмой, которая на долгое время может вывести меня из строя. До сих пор мне удавалось внушать себе, будто боль – это плод собственного воображения, поэтому я способен не обращать внимания на свои поврежденные кости. Примером для меня остается Зепп Майер. С травмами, несмотря на все недуги, он с блеском провел одну за другой более 400 игр подряд.
Глубокая рана на колене – я играю дальше. Зубы стиснуты до хруста. Потом больница, двенадцать швов. А в следующую субботу я снова в воротах. Я не терплю жалостливости. До сих пор мне всегда удавалось забыть о боли.
1980 год. Чемпионат Европы в Италии. На тренировке я падаю и неудачно приземляюсь на руки. Подозрительный хруст. Моментальный отек подтверждает мои худшие опасения: безымянный палец на левой руке сломан, сама рука ни к черту не годится. Спокойно, Тони, только не раскрывай рта. Если Дерваль или врач команды пронюхают про перелом, тебя немедленно отошлют домой. Запасной вратарь Франке тут же встанет вместо меня. И кто даст гарантию, что мое место в сборной сохранится за мной?
О своей беде я сообщаю только Рюдигеру Шмитцу. Мы обсуждаем ситуацию в моем гостиничном номере. И очень скоро перед нами появляется эскиз – мы изобретаем специальную вратарскую перчатку. С встроенным гипсовым манжетом. Благодаря ему сломанный безымянный палец будет опираться на средний и окажется в неподвижности. Спасение ли это?
Рюдигер спешит в Метцинген. Там живет фабрикант моих перчаток Гебхард Ройш. Швабские перчаточники схватывают суть дела на лету и тут же изготавливают две специальные перчатки: по одной для сухой и дождливой погоды. «Дражайшие половины» в багаже, Рюдигер летит из Штутгарта назад в Рим.
Финал чемпионата Европы. Сломанный палец ведет себя безупречно. Остальной Тони Шумахер тоже. Мы становимся чемпионами континента.
Ликование и восторг. После победы я наконец признаюсь Дервалю и другим официальным лицам. Изумленные физиономии: испуг, облегчение и наконец благодарность.
Они атакуют меня вопросами. Осознавал ли я свою ответственность? Не боялся ли подвести?
«Только при мысли, что в сегодняшней игре сломаю себе еще пару пальцев», – улыбался я теперь уже без всякого напряжения, уверенный в том, что остаюсь первым номером в команде.
Сколько помню себя, моим соперником всегда была боль. Разрывы мышечных волокон, операции на мениске, хирургический «ремонт» во время отпуска. Порой это выглядит так: в субботу я еще играю последний матч сезона. А в понедельник взбираюсь на операционный стол профессора Шнайдера. После двенадцати проведенных в больнице недель мне остается до начала тренировок еще одна на «отдых» дома. Только таким образом я могу привести себя в порядок к первой игре сезона.
«Ты – номер один. И должен оставаться им. Это вопрос твоего существования! Ты не должен предоставлять второму вратарю шанса выбить почву у тебя из-под ног». Дружба, конкурентная борьба… ожидание своего шанса… надежда на травму соперника… вратарская судьба…
Истерзанное тело. Ни сантиметра, который бы не был бит, топтан. Новоявленный гладиатор? Стонут кости – нужно играть дальше. Максимальный риск, полная самоотдача. Мне, к сожалению, не посчастливилось, подобно итальянскому вратарю Дино Зоффу, стоять за спиной отлично играющей обороны. Мой самый большой друг Жан-Мари Пфафф тоже оказался в этом смысле в лучшем положении в своем Мюнхене, чем я. Он спокойно поддерживает репутацию лучшего вратаря мира. Судьба не делала мне таких подарков.
По заключению профессора Шнайдера, я представляю собой полную противоположность эталону атлета. Уже несколько лет я страдаю от тяжелого повреждения крестообразных связок колена, причиной которого стало одно из игровых столкновений. Следствием этой серьезно мешающей мне травмы являются так называемые дрожащие колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44