Пупсер безмолвно кивнул. Для того чтобы хоть как-нибудь общаться с Капелланом, придется объявить всему свету о своих чувствах к миссис Слони. Как же быть? Да еще старик орет во всю глотку.
– Расскажешь – и на душе легче станет, – подбадривал Капеллан. Пупсер сомневался. Вряд ли ему станет легче, если он проорет свое признание на весь колледж. С таким же успехом он может пойти к этой гнусной бабе, выложить ей все как есть – и дело с концом. Он сидел, понурив голову, а Капеллан все гудел и гудел.
– Не забывай, все, что ты расскажешь, сохранится в строжайшей тайне, – орал он. – Не бойся, кроме меня, никто не узнает.
– Да, конечно, – бормотал Пупсер. Внизу у фонтана собралась кучка любопытных студентов.
Полчаса спустя совершенно измотанный Пупсер вышел из комнаты. Но, по крайней мере, он мог поздравить себя с тем, что не открыл своих подлинных чувств. Капеллан осторожно зондировал почву, задавал наводящие вопросы, но ответа так и не добился. Допрос на предмет секса прошел безуспешно. Пупсер стойко хранил молчание. Он только отрицательно качал головой, когда Капеллан затрагивал особенно непристойные темы. Под конец Пупсер выслушал лирическое наставление касательно преимущества французских служанок. Очевидно, Капеллан считал, что установления церкви относительно половой жизни на молоденьких иностранок не распространяются.
– С ними тебе бояться нечего: они не станут привязывать тебя к себе на всю жизнь, – кричал он. – Им ведь что нужно? Зачем они сюда приезжают? Мимолетные, случайные встречи, не то, что у себя дома, понимаешь? – Он сделал паузу и сладострастно улыбнулся Пупсеру. – Все мы должны отдать дань молодости рано или поздно, но лучше всего делать это за границей. Вот тебе совет, сын мой, найди себе хорошенькую шведку, мне сказали, они очень хороши, прямо отпад. Это выражение сейчас, кажется, в моде. Да, шведку или француженку, кто тебе больше по вкусу. С испанками сложнее, потом уж больно они волосатые. А вообще, по одежке протягивай ножки, как сказал однажды наш старик сэр Уинстон на похоронах портного. Ха-ха-ха.
Пупсер, шатаясь, вышел из комнаты. Теперь он знал, что такое «церковь воинствующая». Он спустился вниз по темной лестнице и уже собирался было выйти во двор, как увидел у фонтана кучку студентов. Он метнулся обратно и заперся в уборной верхнего этажа. Пролетел час, пришло время обеда. Пупсер не выходил.

6

Сэр Богдер обедал дома. Желудок его никак не мог оправиться после банкета, а откровения Казначея отбили всякую охоту находиться в компании преподавателей. Сначала надо разработать четкий план действий. Все утро он обдумывал различные способы добыть деньги. Звонил в Лондон своим друзьям-финансистам, спрашивал их совета, выдвигал свои предложения, но все безуспешно. Банк «Бломберг» готов был выделить деньги на несколько стипендий по бухгалтерскому делу, но даже сэр Богдер сомневался, что такая щедрость существенно изменит интеллектуальный климат Покерхауса. Он было подумывал, а не предложить ли американской компании по производству фосгена возможность и место для экспериментов с нервно-паралитическим газом (ни один американский университет на это не пошел). А взамен Покерхаус получит огромные средства. Но сэр Богдер боялся, что дело предадут огласке, поднимется волна студенческих протестов, это подмочит его репутацию: и так уже в его либеральных убеждениях начинают сомневаться. А что касается огласки, сэр Богдер много о ней размышлял, но хотел, чтобы имя его упоминалось только в хорошем смысле. В пять часов позвонили из Би-би-си и пригласили принять участие во встрече «за круглым столом» наряду с ведущими педагогами и ответить на вопросы, касающиеся финансов: какие сферы образования требуют инвестиций в первую очередь. Велик был соблазн сэра Богдера, но он отказался, отговорившись слишком скромным пока опытом. Он с неохотой положил трубку. Интересно, как бы отреагировали миллионы телезрителей на его заявление, что Покерхаус не чурается продавать дипломы молодым бездельникам. Столь приятные мысли наталкивали на еще более приятные выводы. Ректор снова взял трубку и набрал номер Казначея.
– Нельзя ли назначить заседание Ученого совета на завтра? Скажем, на полтретьего? – спросил он.
– Вы так поздно предупредили, господин Ректор, – заметил Казначей.
– Отлично. Итак, полтретьего, – добродушно отрезал сэр Богдер и повесил трубку.
Он принялся составлять список нововведений. В колледж принимать только самых способных. На три четверти сократить кухонные расходы, а высвободившиеся средства перераспределить на стипендии. Оставлять ворота открытыми круглые сутки. Открыть спортивные площадки для городской детворы. Воображение у сэра Богдера разыгралось. О расходах он и не думал. Деньги – что, дело наживное. Главное – члены Ученого совета связаны по рукам и ногам. Пусть себе протестуют, теперь его не остановить. Сами дали карты в руки. Завтра он поставит их перед выбором. Хороши же будут их физиономии. Сэр Богдер улыбнулся.
В шесть тридцать он прошел в гостиную. Леди Мэри, председатель комитета по проблемам подростковой преступности, писала письма.
– Буду через минуту, – сказала она, когда сэр Богдер спросил, будет ли она с ним пить шерри.
Сэр Богдер нахмурился. Временами его терзала мысль, что он для жены посторонний человек. Она всегда с головой уходила в свои заботы, а заботилась она только о других. Сэр Богдер налил себе приличную порцию виски.
– Ну, теперь они у меня в руках, – сказал он, когда жена наконец перестала стрекотать пишущей машинкой.
Леди Мэри высунула тоненький язычок и облизала края конверта.
– Неспецифический уретрит достигает масштабов эпидемии среди выпускников школ, – сообщила она.
Сэр Богдер пропустил столь неуместное замечание мимо ушей. Какое отношение это имеет к жизни колледжа? И он продолжал о своем:
– Теперь они у меня попляшут. Я их заставлю с собой считаться.
– Исследования показывают, что у каждого пятого ребенка...
– Не для того, чтобы получить хорошую должность и сидеть сложа руки, – гнул свое сэр Богдер.
– Да, это не проблема, – согласилась леди Мэри.
– Что – это? – живо заинтересовался сэр Богдер.
– Лечение. Пустяки. Нам надо взяться за преступления против морали...
Сэр Богдер осушил бокал и попытался отвлечься от разглагольствований леди Мэри. Он часто думал, что, если бы не жена, не состояться ему как политику. Если бы не ее непрестанная поглощенность неприглядными статистическими данными и язвами общества, он не пристрастился бы к поздним заседаниям в парламенте, а работа в комитетах не стала бы такой отрадой. Произнес бы он столько страстных, зажигательных речей, если бы леди Мэри хоть раз прислушалась к его словам дома?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60