Вот после всего этого и принимала семья Салима Нахву в своем доме. Поэтому его отец и мать готовы были ликовать от счастья, и, естественно, его сестра была счастлива не меньше их.
***
Вернулись пастухи с овцами. Отец извинился и отправился доить овец с пастухами. Мать тоже собралась было пойти с ним, но он сделал ей рукой знак, чтобы она оставалась с дочерью и Нахвой.
– Обойдемся на этот раз без тебя. Пусть доят овец жены пастухов и их дочери, а ты оставайся здесь с Нахвой. Постараюсь вернуться к вам как можно скорее.
И сестра Салима уже не намекала матери уйти вместе с отцом, как бывало раньше, ведь Салим и Нахва договорились обо всем и больше им незачем таиться.
Когда отец ушел к овцам, а мать чем-то занялась снаружи, Нахва и сестра Салима увидели, что собаки с лаем бросились от шатра. Обе стали ждать, заранее зная, что будет дальше. Ждали они, что собаки вот-вот перестанут лаять, и тогда им понятно будет, что пришел Салим, потому что если собаки замолчали, значит, они узнали в идущем своего. И действительно, через мгновение собачий лай смолк, а еще через минуту они услыхали, что с западной стороны шатра кто-то покашливает.
– Входи, – сказали они в один голос.
– Будь так любезен, – добавила сестра Салима. Глаза Салима встретились с их глазами, и они постояли так немного, улыбаясь друг другу.
– Такое впечатление, будто бы вы знали, когда я приду, – сказал Салим, обращаясь на самом деле к Нахве.
– Да, – ответила Нахва, после того как он поприветствовал ее и сестру, – мы догадались, что это ты, потому что собаки сначала залаяли, а потом сразу же замолчали. Если бы шел чужой человек, они бы так быстро не смолкли. К тому же собаки побежали на запад, значит, идущий не гость, потому что гость обычно приходит со стороны дивана, то есть с восточной стороны шатра. Это сейчас некоторые оторвались от жизни настолько, что стали привносить новые обычаи и, вопреки обычаям арабов, устраивать гостевую половину с западной стороны.
Салим снова улыбнулся и, усевшись рядом, стал расспрашивать Нахву.
– Как твои дела, Нахва?
– Все хорошо, а твои?
– И у меня все как надо. Дошли до нас вести о том, как отказалась ты танцевать с проклятым шейхом, как выбрала незнакомца с закрытым лицом и как танцевали вы с ним, а он вопреки обыкновению не открыл своего лица. Теперь все наши друзья с гордостью говорят о тебе, что ты и есть наша гордость. А еще они говорят о том призраке, которого ты вызвала танцевать, а я, представь себе, сижу среди всех, слушаю, будто ничего не знаю, и делаю вид, будто бы мне любопытно, как и всем остальным, ну разве что в общем смысле.
Салим засмеялся, но негромко, чтобы снаружи шатра его не услышали, а за ним и его сестра с Нахвой.
– А разве может тут быть другой смысл, кроме того, что тебе самому известен? – спросила Нахва, продолжая смеяться.
– Ты сама знаешь, Нахва, – отвечал он, улыбаясь, – но, прежде всего, Аллах знает.
– И я знаю, – вмешалась сестра Салима.
– Да, – сказал Салим, – и ты знаешь, сестричка, но не так, как знаем мы с Нахвой, и не так, как знает Аллах.
Все втроем счастливо и от души рассмеялись.
– Как у вас там идут дела? – поинтересовалась Нахва. – Если вы готовы избавиться от ненавистного шейха, действовать предстоит решительно.
Решительности и напора нам не занимать, Нахва, но решительность и напор нуждаются в организации, только тогда они действенны и достигают цели. Сейчас мы стараемся все просчитать и точно оценить ситуацию. Особенно тщательно нужно предусмотреть вмешательство шейха племени румов, когда мы одержим победу над Иезекилем.
– А что может сделать шейх румов, если мы победим Иезекиля? Особенно когда он увидит, что наше племя говорит в один голос и действует как один человек? – спросила Нахва и добавила, улыбаясь: – И когда все женщины своими делами и мыслями будут как одна.
– Ты, Нахва, думаешь, что Иезекиль проник бы в наше племя без помощи тех, кто и сейчас ему помогает? Разве стал бы он шейхом, если бы наше племя не поразила слабость? Слабость, Нахва, о которой я здесь говорю, вовсе не физическая слабость, это слабость души, слабость характера, слабая преданность племени.
– На все есть своя причина. Чтобы понять результат, следует разобраться сначала в причинах. Большая доля в слабости души и воли происходит от слабости в голове, а когда больна голова, Салим, одно тело не может уже устоять и остаться невредимым.
– Да, Нахва, в этом ты права. Но сейчас, выходит, не одна голова слаба. Болезнь и слабость перешли с головы на плечи, а с них и на ноги. Здесь нужно как следует подумать. Не получится просто убрать одну голову и заменить ее другой, потому что инфекция пойдет тогда в обратную сторону.
– Но когда голова в порядке, то есть выполняет все свои функции, она способна на многое, чтобы избавить другие части тела от недуга.
– И тут ты права. Поэтому мы и хотим хорошенько все оценить, спокойно, не торопясь. В том числе и реакцию шейха румов.
– Но если поставить шейха румов перед свершившимся фактом, он пересмотрит свою позицию и станет думать о своих интересах в будущем, а уж никак не в прошлом. О том, как будет ему с новым шейхом, а не о том, как бывало со старым, о котором к тому времени уже станут говорить: «Да смилостивится над ним Аллах!» .
– Взгляды тех, кто живет по интересам, отличаются от взглядов тех, кто строит свою жизнь на принципах. Те, кто живет в угоду своим интересам, не стремятся достичь чего-либо в далеком будущем, обычно они довольствуются тем, что можно получить прямо сейчас. При этом они не способны к самопожертвованию. Скорее уж они пожертвуют кем-то другим, будь он из их племени или из другого народа. У тех же, кто выше всего ставит принципы, планы всегда будут связаны с тем, чтобы правдой противостоять неправде. Поэтому очень важно определить, кто в итоге прав, а кто заблуждался. Принципиальные люди не закрывают глаза на действительность, какой бы она ни была. Они не принимают ее такой, какой она есть, потому что их главная цель – изменить то, с чем смириться невозможно. Потому я и говорю тебе, что мы оцениваем обстановку. А когда все просчитаем, тогда и решим окончательно. Я не имею в виду, что мы до сих пор не определили свою цель. Наша цель: убрать Иезекиля, чтобы освободить наши земли и самим решать, как нам жить и с кем дружить. Я имею в виду, что не определено еще время, когда для достижения этой цели мы начнем действовать решительно и открыто. А обстановка уже назрела, и в племени согласны с нашим мнением, что необходимо убрать Иезекиля, если он не оставит нас сам и не уберется, и в этом, Нахва, твоя немалая заслуга.
Салим улыбался, внимательно вглядываясь в лицо Нахвы.
– Защитит вас Аллах и придаст вам силы. От Него одного нам поддержка, и на Него одного уповаем, – промолвила Нахва, и все подхватили хором:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45