Правда, я не ожидал, что обман раскроется так быстро. Мои помощники после завтрака еще гремели тарелками на «дискотеке» (так в армии называют посудомойку); я, как и полагается дембелю, отдыхал после веселой ночи. И в это время в палату бешеным конем ворвался Гарагян.
Он вытащил из тайника бутылки, распихал их по внутренним карманам бушлата и рысью бросился прочь. Я посмотрел ему в след и медленно перевернулся на другой бок, надеясь увидеть какой-нибудь сон. Однако это мне не удалось.
– Сиволочи!!! – раздался над моим ухом яростный вопль с характерным кавказским акцентом.
Я открыл один глаз:
– Что случилось, ара? Что за хай с утра пораньше?
– Кто!!! – прогремело мне в ответ, – Кто это сдэлал, того я убью!!!
– Ты осторожнее такими словами разбрасывайся, ара, Еще раз повторяю: что случилось? – я изо всех сил старался казаться спокойным.
Кажется, мне это удалось.
Гарагян присел ко мне на койку и дрожащим от ярости голосом выкрикнул:
– Смотри!!!
После чего вытащил из-за пазухи водочную бутылку «Араки руси» (мне-то ее не знать!), перевернул кверху дном и – на пол упало несколько капель.
– Успокойся, ара. Может, это заводской брак?
– Брак?!! Брак! Давай ладонь! Давай ладонь, я тэбе говорю!
В протянутую мной ладонь он пролил еще несколько капель водки.
– А тэпэр лизни!!! Попробуй, а?!
Я лизнул свою ладонь с озабоченным видом (Чего мне это стоило?! Я готов был взорваться, как граната, от хохота) и произнес:
– Слушай, а ведь действительно вода…
Гарагян достал – нет, выхватил как бомбу, вторую бутылку:
– Разве водка бывает такого цвета?!
Содержимое бутылки отливало желтизной, как и положено было водопроводной воде. Хм, черт, вчера в сумерках ребята как следует не рассмотрели. Пожадничали, вылили всю водку – оставь ее немного в бутылке, и спирт бы перебил желтизну. А что касается пробки… Дисбатовца брак – спешили ребята, спешили…
Для большей убедительности я еще раз лизнул ладонь и убежденно заклеймил тайных гарагяновских недоброжелателей:
– Действительно сволочи!
Как утверждает народная мудрость, беда не приходит одна: облом с водкой оказался не единственной проблемой старшины. После обеда в госпиталь приехал начальник нашей полковой санчасти – проверить, как мы тут лечимся, и заодно забрать в полк выздоровевших солдат. Последних не оказалось, но не таков был капитан Махмудов, чтобы отправляться обратно с пустыми руками. И тут ему на свою беду на глаза попался Гарагян…
– Эй, солдат! Сюда иди! – радостно закричал веселый таджик, увидев своего старого «клиента», про существование которого он уже успел забыть.
Наш медик не отличался галантностью, но дело свое знал туго. Он никогда не мазал лоб зеленкой солдату, болевшему ангиной, чем грешили порой некоторые армейские остряки со змеей на петлицах. Капитан собственноручно вскрывал гнойные гематомы, выковыривал осколки и пули, если не требовалось вмешательства хирургов тыловых госпиталей.
"Нехрен вам там манную кашу жрать – и здесь вылечишься, – говаривал он при этом, – Или я не похож на профессора? Так похож я на профессора или нет?! – доставал Махмудов обалдевшего от боли солдата.
Тот, испуганно посматривая на его здоровенные, поросшие черным волосом ручищи, послушно кивал головой.
«Так, значит, и вылечишься в моей клинике!» – весело орал док. Тихо и печально он разговаривать, похоже, совсем не умел.
К чести капитана Махмудова нужно сказать, что ни один из его полковой «клиники» не отправился домой «грузом двести», а вот с госпиталями такой случалось…
– Я смотрю, ты хорошо выглядишь! – тряс веселый таджик очумевшего Гарагяна, – Про «шрапнель» совсем забыл. Забыл, признайся! На твою репу ведро не натянешь! Короче, пять минут на сборы: ты едешь со мной в полк.
– Но я старшина отделения… – промямлил, не ожидавший такого оборота Гарягян, – Меня начальник не отпустит.
– Серега-то? Отпустит, как миленький! Как только узнает, что ты за клизма, сразу отпустит! Короче, дело к ночи, – завернул традиционную солдатскую прибаутку Махмудов, – Опоздаешь или исчезнешь куда-нибудь – из-под земли достану, ноги – руки оторву и плясать заставлю! Сам сломаю – сам сошью! Бе – е– гом, марш! Время пошло!
Гарагян ринулся в палату рысью.
Больные по достоинству оценили юмор дока и проводили разжалованного старшину дружным хохотом. Что ни говори, любит у нас народ, когда начальников снимают и принародно задницу им дерут. Готовы за это любые деньги платить. Что поделаешь: велика всенародная любовь к начальникам, нет ей конца и края…
А вечером ко мне в палату зашли трое ребят из терапевтического отделения. Одним из них был парень из нашей роты, Абрамян, раньше других поднявшийся на ноги по причине нетяжелого ранения. Остальных я не знал.
– Слушай, Андрэй, – Абрамян, как всякий кавказский человек, не стремился скрыть свое волнение. Он ерошил рукой свои коротко стриженые черные волосы (видимо, эта привычка осталась у него еще с «гражданки», где ара носил роскошную шевелюру).
– Слушай, – повторил он, – Тут ребята интересуются: у тебя в отделении лежит этот косарь… Гарагян. Эта сука взяла у них деньги еще месяц назад, и обещала купить водки и анаши. С тех пор он в нашем отделении не показывается, вах! Вот сволочь! Гдэ его можно найти, слушай, да?
– Поздно, ара, ты спохватился. Сегодня Гарагяна наш док Махмудов в полк увез. Наверное, у него в санчасти некому полы мыть.
– В полк?! – возмущенно воскликнул один из спутников Абрамяна, – Мы и там его достанем – целых двадцать «внешносылторговских» чеков взял, гад! Пацаны на двадцать третье февраля со всего отделения собирали. Где сейчас ваш полк стоит, знаешь?
Перед отъездом Махмудова я успел перекинуться с ним парочкой слов, и знал, куда вывели нашу часть. Поэтому коротко обрисовал маршрут возможных поисков «рыбопромышленника» из Москвы.
– Мы его за яйца повесим, – пообещали на прощание хлопцы из терапии. По их решительным физиономиям я понял, что они не шутили.
…Но вешать никого не пришлось. Перед отбоем Гарагян объявился сам. Как выяснилось, он, не горя желанием до самого обходного листа мыть полы в санчати, сдулся от Махмудова, пока тот делал покупки в гарнизонном военторге.
При этом наш удивительный старшина не захотел выглядеть дезертиром, отсиживаясь на окраине города у какого-нибудь бабая, и пришел в госпиталь. Тут-то его и повязали. После чего посадили в ту самую камеру, где сидел дисбатовец Серега.
Серый, естественно, не стал его трогать до ночи и даже великодушно напоил чаем: моя кухонная команда принципиально не захотела кормить беглеца по собственной инициативе, а кэп «забыл» отдать такой приказ. Тем временем больные инфекционного отделения, уже проинформированные про «подвиги» своего бывшего старшины, с нетерпением ждали отбоя, чтобы насладиться представлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64