Такого порядка на яхте еще никогда не было: сам он грешил небрежностью, унаследованной от отца.
Настроение Мартина поднялось. Уже давно день отдыха не сулил быть столь удачным.
Когда они выходили из залива, легкий ветерок уже встревожил водную гладь. Туман рассеивался, оставляя шлейфы полупрозрачной дымки, а солнечные зайчики рябили воду. Открылся южный берег в своей первозданной красоте, каким он и представлялся Иоганну, окаймленный оливково-серыми деревьями над сверкающим заливом. Даже разбросанные кое-где домики с красными крышами не могли развеять ощущение отчужденности, заложенное в самих названиях: Ганнамата, Бюрранир, Джиббон. Он повторял их про себя следом за Лиз.
– Красиво, как на Дунае, – сказал Карл. Растянувшись на корме, он глядел на лесистые полуострова, чуть дрожащие в мареве далекого лесного пожара.
– И не больше? – поддразнила его Элис.
– Нет! Здесь не может быть ничего превосходящего красотой то, что было прекрасным на моей родине. За исключением вас, конечно. – И он положил руку ей на колени.
– Не надо! – Элис сняла его руку и ласково положила на нее свою ладонь. – Могут увидеть.
– Пусть видят. Все уже и так догадываются.
– Догадываются – это одно, а…
– Вы не хотите, чтобы они были уверены? Так?
– Пожалуй.
Он приподнял край ее махровой накидки с капюшоном.
– Какая у вас белая кожа! Вы совсем не похожи на тех загорелых, костлявых чучел, которых видишь на пляже.
– А мне хотелось бы походить на них. К сожалению, я должна прятаться от солнца, чтобы не обгореть.
– А я этому очень рад. Люблю женщин с белоснежной кожей. Вам никто никогда не говорил, что в этом бурнусе вы выглядите очень романтично? Точно белокурая арабская красавица.
– А я себя в нем чувствую несколько неловко, но без него в море мне гибель. Я моментально сгораю.
– Сгораете вы или ваша кожа?
– О, Карл! Как можно!
Он рассмеялся.
– Милая Лорелея, какая же вы скромница; для женщины, которая… – он замялся.
– Не так уж молода? – в голосе Элис прозвучал вызов.
– Бог мой! Вы, австралийки, так неразумны! Вас заморочил Голливуд, и вы тоскуете потому, что вы не девчонка, вместо того чтобы гордиться, что вы подобны розе в полном цвету.
– Стало быть, вам не нравятся австралийки?
– Очень нравятся. Я мог бы даже полюбить одну из них, если бы мне позволили надеяться. Вы здесь женственны, как те женщины, которых я знал на родине в дни молодости. И слава богу, у вас не все помешались на этой нелепой идее равноправия, которая в других странах погубила ваш пол. Вы домоседки, печете отменные пирожные, занимаетесь милой благотворительностью и не рветесь в парламент управлять страной и заниматься мужскими делами.
– Боюсь, что Лиз совсем на меня не похожа.
– А Иоганн не похож на меня. Но факт остается фактом: женщины вашей страны отлично занимаются своим чисто женским делом, отлично ухаживают за своими мужьями… – Его рука так крепко сжала запястье Элис, что она вздрогнула от боли. – И я имею в виду не только пирожные, но кое-что послаще. Обожаю таких женщин.
– Льстец! – Элис отдернула руку и потерла красный след на запястье. – И к тому же зверь! Посмотрите, что вы сделали.
– Но вам же это нравится? – Карл ущипнул ее за икру и засмеялся, когда она вскрикнула.
– Совсем не нравится! – И Элис, надувшись, потерла ногу.
– Я-то знаю, что нравится! Но только в машине, когда темно, ведь правда? Когда вас никто не видит, даже я. Должно быть, ваш жених был не очень пылок. Или в вас говорит пуританка? Быть может, поэтому вы не вышли замуж?
Элис молча глядела на улыбающееся ей бородатое лицо и думала о том, что же прячется за темной бородой, скрывающей его подбородок и щеки почти до самых глаз. Прежде ей трудно было бы даже представить, что она может поцеловать бородатого человека. А сейчас этот рот под густыми усами манил ее, и ей хотелось прижаться к нему губами.
Но Карл приподнялся, стал глядеть на пенистый след «Керемы», и Элис овладело смешанное чувство облегчения и вместе с тем разочарования.
Только две рыбачьи лодки виднелись на искрящейся глади залива.
– Как тихо, – сказал Карл. – Мы совсем одни тут.
– Здесь далеко не всегда так тихо, – поспешила разуверить его Элис. – На воскресенье сюда приезжает много народу. Рейнбоу, ну вы знаете, наши соседи; потом еще семья – они живут позади нас, и Иоганн по утрам играет с ними в теннис. Вон их дом, на мысу. Отсюда он выглядит, как оранжерея на сваях. Они дешево купили этот участок, так как его никто не хотел брать: все в один голос уверяли, что на этой скале ничего не построишь. Но Фрэнк – талантливый архитектор. Наверное, после завтрака на своей моторной лодке к нам приедут Лайша и Дон. Они все помешаны на водных лыжах. Иоганн катается на водных лыжах? Карл махнул рукой.
– О, наверное! Нынешнее поколение моментально выучивается всему бесполезному и дорогому.
– Но у нас вся молодежь увлекается этим спортом, – оправдывалась Элис. – И в этом ведь нет ничего дурного?
– Разумеется, нет! Возможно, я к ним слишком строг потому, что моя юность протекала в совсем иных условиях. Она была более суровой. А ваша?
– Да. И моя тоже. – Элис окинула взглядом хорошо знакомую бухту, и ее лицо потускнело при мысли о бесцельно растраченных годах.
Карл наклонился к ней.
– Бедная Элис! Мы наверстаем упущенное, правда?
Она ощутила на своем колене теплую тяжесть его руки, и она не отбросила эту руку, а наслаждалась приятным волнением, разбуженным его прикосновением.
Мартин повернул «Керему» к выходу из залива, и она заскользила навстречу легкой зыби.
– Ну как вам нравится наша погода, Брэнк?
– Я еще не вполне в ней разобрался. Не все приметы знаю. Она здесь не такая капризная, как в других местах, где я побывал. Она… Постойте, как это… Я нашел в словаре это выражение: легко прогнозируется. И карта погоды очень помогает. Я думаю, до полудня ветра не будет, потом немного посвежеет, но не особенно.
Мартин не скрывал своего удовольствия.
– Очень хорошо, Брэнк! Отлично! Я и сам так же думал. Ага! Вот и бриз.
Брэнк улыбнулся.
– Сначала пойдем вдоль берега? – спросил он, бросив взгляд на Элис и Карла. – Короткими галсами бейдевинд на юг, а потом, когда бриз усилится, повернуть и полным ветром идти назад.
Мартин кивнул.
– Пока ветер с берега, пойдем длинным галсом мористее. Давайте генуэзский.
Брэнк снова исчез в каюте.
– Лиз! – крикнул Мартин. – Ставь грот!
– Есть, сэр! – Лиз встала навытяжку и отсалютовала (по крайней мере она считала, что салютует). – А теперь, сухопутная крыса, – обратилась она к Иоганну, – помогай мне! Сначала поставим на место гик. Для этого надо выбрать топенант.
– А что такое топенант?
Но Лиз уже было не до него.
– Объясню потом, сейчас нет времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Настроение Мартина поднялось. Уже давно день отдыха не сулил быть столь удачным.
Когда они выходили из залива, легкий ветерок уже встревожил водную гладь. Туман рассеивался, оставляя шлейфы полупрозрачной дымки, а солнечные зайчики рябили воду. Открылся южный берег в своей первозданной красоте, каким он и представлялся Иоганну, окаймленный оливково-серыми деревьями над сверкающим заливом. Даже разбросанные кое-где домики с красными крышами не могли развеять ощущение отчужденности, заложенное в самих названиях: Ганнамата, Бюрранир, Джиббон. Он повторял их про себя следом за Лиз.
– Красиво, как на Дунае, – сказал Карл. Растянувшись на корме, он глядел на лесистые полуострова, чуть дрожащие в мареве далекого лесного пожара.
– И не больше? – поддразнила его Элис.
– Нет! Здесь не может быть ничего превосходящего красотой то, что было прекрасным на моей родине. За исключением вас, конечно. – И он положил руку ей на колени.
– Не надо! – Элис сняла его руку и ласково положила на нее свою ладонь. – Могут увидеть.
– Пусть видят. Все уже и так догадываются.
– Догадываются – это одно, а…
– Вы не хотите, чтобы они были уверены? Так?
– Пожалуй.
Он приподнял край ее махровой накидки с капюшоном.
– Какая у вас белая кожа! Вы совсем не похожи на тех загорелых, костлявых чучел, которых видишь на пляже.
– А мне хотелось бы походить на них. К сожалению, я должна прятаться от солнца, чтобы не обгореть.
– А я этому очень рад. Люблю женщин с белоснежной кожей. Вам никто никогда не говорил, что в этом бурнусе вы выглядите очень романтично? Точно белокурая арабская красавица.
– А я себя в нем чувствую несколько неловко, но без него в море мне гибель. Я моментально сгораю.
– Сгораете вы или ваша кожа?
– О, Карл! Как можно!
Он рассмеялся.
– Милая Лорелея, какая же вы скромница; для женщины, которая… – он замялся.
– Не так уж молода? – в голосе Элис прозвучал вызов.
– Бог мой! Вы, австралийки, так неразумны! Вас заморочил Голливуд, и вы тоскуете потому, что вы не девчонка, вместо того чтобы гордиться, что вы подобны розе в полном цвету.
– Стало быть, вам не нравятся австралийки?
– Очень нравятся. Я мог бы даже полюбить одну из них, если бы мне позволили надеяться. Вы здесь женственны, как те женщины, которых я знал на родине в дни молодости. И слава богу, у вас не все помешались на этой нелепой идее равноправия, которая в других странах погубила ваш пол. Вы домоседки, печете отменные пирожные, занимаетесь милой благотворительностью и не рветесь в парламент управлять страной и заниматься мужскими делами.
– Боюсь, что Лиз совсем на меня не похожа.
– А Иоганн не похож на меня. Но факт остается фактом: женщины вашей страны отлично занимаются своим чисто женским делом, отлично ухаживают за своими мужьями… – Его рука так крепко сжала запястье Элис, что она вздрогнула от боли. – И я имею в виду не только пирожные, но кое-что послаще. Обожаю таких женщин.
– Льстец! – Элис отдернула руку и потерла красный след на запястье. – И к тому же зверь! Посмотрите, что вы сделали.
– Но вам же это нравится? – Карл ущипнул ее за икру и засмеялся, когда она вскрикнула.
– Совсем не нравится! – И Элис, надувшись, потерла ногу.
– Я-то знаю, что нравится! Но только в машине, когда темно, ведь правда? Когда вас никто не видит, даже я. Должно быть, ваш жених был не очень пылок. Или в вас говорит пуританка? Быть может, поэтому вы не вышли замуж?
Элис молча глядела на улыбающееся ей бородатое лицо и думала о том, что же прячется за темной бородой, скрывающей его подбородок и щеки почти до самых глаз. Прежде ей трудно было бы даже представить, что она может поцеловать бородатого человека. А сейчас этот рот под густыми усами манил ее, и ей хотелось прижаться к нему губами.
Но Карл приподнялся, стал глядеть на пенистый след «Керемы», и Элис овладело смешанное чувство облегчения и вместе с тем разочарования.
Только две рыбачьи лодки виднелись на искрящейся глади залива.
– Как тихо, – сказал Карл. – Мы совсем одни тут.
– Здесь далеко не всегда так тихо, – поспешила разуверить его Элис. – На воскресенье сюда приезжает много народу. Рейнбоу, ну вы знаете, наши соседи; потом еще семья – они живут позади нас, и Иоганн по утрам играет с ними в теннис. Вон их дом, на мысу. Отсюда он выглядит, как оранжерея на сваях. Они дешево купили этот участок, так как его никто не хотел брать: все в один голос уверяли, что на этой скале ничего не построишь. Но Фрэнк – талантливый архитектор. Наверное, после завтрака на своей моторной лодке к нам приедут Лайша и Дон. Они все помешаны на водных лыжах. Иоганн катается на водных лыжах? Карл махнул рукой.
– О, наверное! Нынешнее поколение моментально выучивается всему бесполезному и дорогому.
– Но у нас вся молодежь увлекается этим спортом, – оправдывалась Элис. – И в этом ведь нет ничего дурного?
– Разумеется, нет! Возможно, я к ним слишком строг потому, что моя юность протекала в совсем иных условиях. Она была более суровой. А ваша?
– Да. И моя тоже. – Элис окинула взглядом хорошо знакомую бухту, и ее лицо потускнело при мысли о бесцельно растраченных годах.
Карл наклонился к ней.
– Бедная Элис! Мы наверстаем упущенное, правда?
Она ощутила на своем колене теплую тяжесть его руки, и она не отбросила эту руку, а наслаждалась приятным волнением, разбуженным его прикосновением.
Мартин повернул «Керему» к выходу из залива, и она заскользила навстречу легкой зыби.
– Ну как вам нравится наша погода, Брэнк?
– Я еще не вполне в ней разобрался. Не все приметы знаю. Она здесь не такая капризная, как в других местах, где я побывал. Она… Постойте, как это… Я нашел в словаре это выражение: легко прогнозируется. И карта погоды очень помогает. Я думаю, до полудня ветра не будет, потом немного посвежеет, но не особенно.
Мартин не скрывал своего удовольствия.
– Очень хорошо, Брэнк! Отлично! Я и сам так же думал. Ага! Вот и бриз.
Брэнк улыбнулся.
– Сначала пойдем вдоль берега? – спросил он, бросив взгляд на Элис и Карла. – Короткими галсами бейдевинд на юг, а потом, когда бриз усилится, повернуть и полным ветром идти назад.
Мартин кивнул.
– Пока ветер с берега, пойдем длинным галсом мористее. Давайте генуэзский.
Брэнк снова исчез в каюте.
– Лиз! – крикнул Мартин. – Ставь грот!
– Есть, сэр! – Лиз встала навытяжку и отсалютовала (по крайней мере она считала, что салютует). – А теперь, сухопутная крыса, – обратилась она к Иоганну, – помогай мне! Сначала поставим на место гик. Для этого надо выбрать топенант.
– А что такое топенант?
Но Лиз уже было не до него.
– Объясню потом, сейчас нет времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86