Учителя не разрешали ни о чем спрашивать. Даже те ребята, которым понадобилось в туалет, боялись поднять руку. Уроки проходили в спешке, похоже было, школа стремится поскорее от нас избавиться.
Потом я долго бродил по улицам. Пожалуй, было даже приятно, что все напуганы, а мне одному не страшно. Я видел встревоженные взгляды прохожих, которыми они прощупывали друг друга. Видел, как многие бессознательно втягивали головы в плечи, предусмотрительно съеживались, опасаясь неожиданного удара, или грома, или грохота рушащегося мира.
Улицу перебегал здоровенный парень. Под одеждой у него все тряслось, как студень, такой он был толстый. Мы его звали Буйволом.
— Ты слыхал про комету? — крикнул он издалека.
— Слыхал.
— Потрясно, да?
И пулей влетел в продовольственный магазин самообслуживания. Эта комета была прекрасным предлогом, чтобы лишний раз нажраться. Родителям Буйвола сочувствовали все жильцы нашего дома. Даже дворник. Они были маленькие, тщедушные, с вечным страхом в глазах. И надо же было природе именно с ними сыграть такую злую шутку. Буйвол ел не переставая, круглые сутки. Кладовки, шкафы, холодильник — все в доме запиралось на огромные замки. Но он, этот Буйвол, сопя и кряхтя от нетерпения, взламывал все запоры. Уничтожал запасы до последней крошки. Говорили, у них даже на мебели видны следы зубов, но лично я в это не верю.
Как-то само собой получилось, что я свернул в соседний двор, где стояла бронзовая статуя оленя. Да, просто оленя. Обыкновенного, рогатого. Кажется, ее поставили охотники. Может, в благодарность за что-то.
Во дворе я увидел картину, которая раньше меня бы наверняка взволновала. Но сейчас я остановился как будто от нечего делать, глядя без особого интереса. Она (я и впредь не буду называть ее имени) в тех же самых джинсах, только уже немного потертых, прыгала через резинку. Вы, конечно, думаете, что вот-вот притащится этот венгр или перуанец. Ничего подобного. Я тоже этого ждал, но он так и не появился. И, пока я там стоял, меня начали одолевать сомнения: может быть, мне тогда привиделось, может, они никогда не шли вместе по улице, не лопали беззастенчиво мороженое. Она остановилась, стала завязывать шнурок, а сама будто мельком поглядывала на окна красного дома, увитого хилым, безлистным сейчас виноградом. Но я-то понимал, что она меня заметила и наблюдает краем глаза. Потом она что-то сказала подружкам, эти идиотки захихикали, потом начали громко смеяться, просто-таки зашлись от хохота. Умолкали на секунду, вроде бы одергивая друг дружку, и тут же снова принимались ржать еще омерзительнее. Я сделал вид, что кого-то жду. Даже повернулся спиной.
Она меня, честное слово, ни капельки не интересует. Прыгает, как коза, и ведать не ведает, что ее ждет через три недели. Вообще-то, я не прочь был бы оказаться в этот момент с ней рядом. Даже если б она мне руки целовать стала, ничего бы ей не помогло. Хотя… как знать? Может, в конце концов я бы позволил себя упросить. Но все равно это бы уже не имело смысла.
Поздно. Я ведь уже давно принял решение. И я направился в свой двор. Попозже, может, еще выйду на улицу, погляжу, как развиваются события.
Во дворе я увидел дога, который сидел на ступеньках перед нашим подъездом и вылизывал брюхо.
— Привет, старик, — сказал он еще более грубым, чем прежде, голосом. — Я звонил-звонил, но никто не открыл.
— Я думал, ты больше не появишься.
— Ты что? У меня дома были кое-какие дела. Хочешь, мотанем сегодня?
— Куда?
— Не придуривайся, старик. Туда, где мы были в прошлый раз.
— Я еще не обедал.
— Не хочешь — не надо. Обойдемся без ваших милостей.
— Ну, вообще-то, ненадолго можно.
— Я тоже не могу надолго.
В этот момент мимо нас прошли родители Буйвола, навьюченные огромными сумками с провизией. У матери было злое, ожесточенное лицо. Ничего удивительного.
— Слышишь? — сказала она мужу. — Пес разговаривает с мальчишкой человеческим голосом.
— У тебя что, других забот нету? — печально вздохнул отец Буйвола.
Дог проводил несчастных сочувственным взглядом. Верно, уже прослышал про их беду. Покачал головой, уронив капельку слюны на цементную ступеньку. До чего же он все-таки смешной. И как только сам не замечает?
— Ну что? — спросил он вдруг, очнувшись от задумчивости.
— Может, подымемся на чердак? Туда редко кто заходит.
— Давай. Мне все равно.
Мы долго поднимались по лестнице, потому что чердак был на девятом этаже.
— Что ты думаешь насчет этой кометы? — спросил я где-то на полдороге.
Пес на мгновение остановился. Огромный язык почти касался каменного пола.
— А ты веришь в реинкарнацию? — тихо спросил он.
Я молчал, озадаченный этим вопросом. Но он, видно, решил, что я не понимаю слова «реинкарнация».
— Это переселение душ. Кто-то умирает, а его душа, его естество переходит в кого-то другого. Усек, старик?
— Вечная жизнь, разновидность бессмертия. Читал об этом давным-давно, когда был маленький.
Дог помрачнел. Сердито вылупил на меня свои глазища, похожие на свежеочищенные каштаны.
— Ты в это не веришь?
— Слишком многое приходится принимать на веру. Ну и кем же ты был в предыдущем воплощении?
Пес-изобретатель переступил с ноги на ногу и пошел вперед.
— Я был лордом, — коротко бросил он.
— Звали тебя, что ли, Лордом?
— Знаешь что? — неприязненно проворчал он. — Не прикидывайся глупее, чем ты есть. Я был обыкновенным английским лордом. Надеюсь, по мне это еще заметно.
— А зовут-то тебя как?
— Себастьян.
Я разочарованно умолк. Теперь уже было ясно, что я имею дело со снобом. Сноб — это тот, кто притворяется, будто он лучше, чем на самом деле.
Мы вошли на чердак. Там было темно и тихо. В нос ударил едкий запах пыли и паутины.
— Ну как? — спросил я.
— Сойдет. Присядем у стены, там побольше света.
И довольно грубо выругался, поскользнувшись на какой-то старой газете. Я невольно усомнился в его благородном происхождении.
— Видишь меня?
— Вижу, — сказал я, садясь. — У тебя с нижней губы слюна капает.
Дог быстро и смущенно утерся своей костлявой лапой.
— Понимаешь, мне кажется, я откуда-то знаю эту долину, — тихо сказал я.
Он едва заметно улыбнулся:
— Ни о чем не спрашивай. Когда-нибудь ты все поймешь. Готов в путь?
— Готов.
Что бы я сделал, если б у меня был миллион долларов? Целый миллион. Откуда? Это совершенно неважно. Может, выиграл бы в лотерею, может, получил наследство или премию, а может, заработал честным трудом.
Значит, так. Главное — сохранять спокойствие. Прежде чем начать тратить эту кучу денег, нужно позаботиться об их сохранности. Например, положить в банк, может быть швейцарский. Но ведь банки частенько лопаются, даже самые надежные, то есть государственные. Так что, пожалуй, лучше купить акции крупного предприятия (как поступают все солидные люди).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Потом я долго бродил по улицам. Пожалуй, было даже приятно, что все напуганы, а мне одному не страшно. Я видел встревоженные взгляды прохожих, которыми они прощупывали друг друга. Видел, как многие бессознательно втягивали головы в плечи, предусмотрительно съеживались, опасаясь неожиданного удара, или грома, или грохота рушащегося мира.
Улицу перебегал здоровенный парень. Под одеждой у него все тряслось, как студень, такой он был толстый. Мы его звали Буйволом.
— Ты слыхал про комету? — крикнул он издалека.
— Слыхал.
— Потрясно, да?
И пулей влетел в продовольственный магазин самообслуживания. Эта комета была прекрасным предлогом, чтобы лишний раз нажраться. Родителям Буйвола сочувствовали все жильцы нашего дома. Даже дворник. Они были маленькие, тщедушные, с вечным страхом в глазах. И надо же было природе именно с ними сыграть такую злую шутку. Буйвол ел не переставая, круглые сутки. Кладовки, шкафы, холодильник — все в доме запиралось на огромные замки. Но он, этот Буйвол, сопя и кряхтя от нетерпения, взламывал все запоры. Уничтожал запасы до последней крошки. Говорили, у них даже на мебели видны следы зубов, но лично я в это не верю.
Как-то само собой получилось, что я свернул в соседний двор, где стояла бронзовая статуя оленя. Да, просто оленя. Обыкновенного, рогатого. Кажется, ее поставили охотники. Может, в благодарность за что-то.
Во дворе я увидел картину, которая раньше меня бы наверняка взволновала. Но сейчас я остановился как будто от нечего делать, глядя без особого интереса. Она (я и впредь не буду называть ее имени) в тех же самых джинсах, только уже немного потертых, прыгала через резинку. Вы, конечно, думаете, что вот-вот притащится этот венгр или перуанец. Ничего подобного. Я тоже этого ждал, но он так и не появился. И, пока я там стоял, меня начали одолевать сомнения: может быть, мне тогда привиделось, может, они никогда не шли вместе по улице, не лопали беззастенчиво мороженое. Она остановилась, стала завязывать шнурок, а сама будто мельком поглядывала на окна красного дома, увитого хилым, безлистным сейчас виноградом. Но я-то понимал, что она меня заметила и наблюдает краем глаза. Потом она что-то сказала подружкам, эти идиотки захихикали, потом начали громко смеяться, просто-таки зашлись от хохота. Умолкали на секунду, вроде бы одергивая друг дружку, и тут же снова принимались ржать еще омерзительнее. Я сделал вид, что кого-то жду. Даже повернулся спиной.
Она меня, честное слово, ни капельки не интересует. Прыгает, как коза, и ведать не ведает, что ее ждет через три недели. Вообще-то, я не прочь был бы оказаться в этот момент с ней рядом. Даже если б она мне руки целовать стала, ничего бы ей не помогло. Хотя… как знать? Может, в конце концов я бы позволил себя упросить. Но все равно это бы уже не имело смысла.
Поздно. Я ведь уже давно принял решение. И я направился в свой двор. Попозже, может, еще выйду на улицу, погляжу, как развиваются события.
Во дворе я увидел дога, который сидел на ступеньках перед нашим подъездом и вылизывал брюхо.
— Привет, старик, — сказал он еще более грубым, чем прежде, голосом. — Я звонил-звонил, но никто не открыл.
— Я думал, ты больше не появишься.
— Ты что? У меня дома были кое-какие дела. Хочешь, мотанем сегодня?
— Куда?
— Не придуривайся, старик. Туда, где мы были в прошлый раз.
— Я еще не обедал.
— Не хочешь — не надо. Обойдемся без ваших милостей.
— Ну, вообще-то, ненадолго можно.
— Я тоже не могу надолго.
В этот момент мимо нас прошли родители Буйвола, навьюченные огромными сумками с провизией. У матери было злое, ожесточенное лицо. Ничего удивительного.
— Слышишь? — сказала она мужу. — Пес разговаривает с мальчишкой человеческим голосом.
— У тебя что, других забот нету? — печально вздохнул отец Буйвола.
Дог проводил несчастных сочувственным взглядом. Верно, уже прослышал про их беду. Покачал головой, уронив капельку слюны на цементную ступеньку. До чего же он все-таки смешной. И как только сам не замечает?
— Ну что? — спросил он вдруг, очнувшись от задумчивости.
— Может, подымемся на чердак? Туда редко кто заходит.
— Давай. Мне все равно.
Мы долго поднимались по лестнице, потому что чердак был на девятом этаже.
— Что ты думаешь насчет этой кометы? — спросил я где-то на полдороге.
Пес на мгновение остановился. Огромный язык почти касался каменного пола.
— А ты веришь в реинкарнацию? — тихо спросил он.
Я молчал, озадаченный этим вопросом. Но он, видно, решил, что я не понимаю слова «реинкарнация».
— Это переселение душ. Кто-то умирает, а его душа, его естество переходит в кого-то другого. Усек, старик?
— Вечная жизнь, разновидность бессмертия. Читал об этом давным-давно, когда был маленький.
Дог помрачнел. Сердито вылупил на меня свои глазища, похожие на свежеочищенные каштаны.
— Ты в это не веришь?
— Слишком многое приходится принимать на веру. Ну и кем же ты был в предыдущем воплощении?
Пес-изобретатель переступил с ноги на ногу и пошел вперед.
— Я был лордом, — коротко бросил он.
— Звали тебя, что ли, Лордом?
— Знаешь что? — неприязненно проворчал он. — Не прикидывайся глупее, чем ты есть. Я был обыкновенным английским лордом. Надеюсь, по мне это еще заметно.
— А зовут-то тебя как?
— Себастьян.
Я разочарованно умолк. Теперь уже было ясно, что я имею дело со снобом. Сноб — это тот, кто притворяется, будто он лучше, чем на самом деле.
Мы вошли на чердак. Там было темно и тихо. В нос ударил едкий запах пыли и паутины.
— Ну как? — спросил я.
— Сойдет. Присядем у стены, там побольше света.
И довольно грубо выругался, поскользнувшись на какой-то старой газете. Я невольно усомнился в его благородном происхождении.
— Видишь меня?
— Вижу, — сказал я, садясь. — У тебя с нижней губы слюна капает.
Дог быстро и смущенно утерся своей костлявой лапой.
— Понимаешь, мне кажется, я откуда-то знаю эту долину, — тихо сказал я.
Он едва заметно улыбнулся:
— Ни о чем не спрашивай. Когда-нибудь ты все поймешь. Готов в путь?
— Готов.
Что бы я сделал, если б у меня был миллион долларов? Целый миллион. Откуда? Это совершенно неважно. Может, выиграл бы в лотерею, может, получил наследство или премию, а может, заработал честным трудом.
Значит, так. Главное — сохранять спокойствие. Прежде чем начать тратить эту кучу денег, нужно позаботиться об их сохранности. Например, положить в банк, может быть швейцарский. Но ведь банки частенько лопаются, даже самые надежные, то есть государственные. Так что, пожалуй, лучше купить акции крупного предприятия (как поступают все солидные люди).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58