Напечатано летом 1974, а в этих реках до сего дня водится рыба. В Рейне на удочку неплохо ловится усач, рыб длиной менее 38 см рыбаки выпускают. Частая добыча – линь, брать можно лишь линей не короче 26 см. Судак и карп, чтобы не быть брошенными назад в реку, должны достигать не менее 45 см, а щука – не менее пятидесяти. Корма хватает цаплям, выдрам. Не вывелись бобры. Германская газета рассказала, как бобр покинул месторасположение своей колонии и вышел на автобан. Водители стали тормозить, движение застопорилось. Прибыли полиция, пожарные, активисты Союза защиты животных. Один из активистов попытался набросить на бобра сетку, но она накрыла голову проезжавшего мотоциклиста: падение, к счастью, обошлось без травмы. Подруливший к бобру водитель сумел ухватить его и втащить в машину, сопровождаемая полицией, она двинулась в городок, где нарушителя должны были пересадить в специальный автофургон. Однако бобр вдруг принялся кусать водителя, и тот вытолкнул его из авто. В наступившей темноте беглец скрылся, чтобы через некоторое время оказаться в кафе и вызвать там переполох. В конце концов непоседу поймали и целого и невредимого возвратили на его местожительство.
«Западный мультфильм», – сказали бы в редакции газеты, напечатавшей корреспонденцию об умирании рек Запада. «Советская молодёжь» была органом ЦК Латвийского комсомола. Редакция занимала в Риге здание старой прочной постройки по улице Дзирнаву, 24. Студент Слотов, окончивший третий курс, проходил в «молодёжке» практику. В кабинете, маленьком, как кухня, помещался так называемый сектор науки. Отпив пива, поддевая вилкой пластинку копчёного мяса, Вячеслав Никитич размышляет о завсектором. Невысокий, худой в ту пору брюнет с гривой волос и роскошной бородой Роман Вальц – вот кого, кажется, захватили бы происшествия с бобром. Роман Маркович мог бы произнести: «Сколько хлопот из-за животного! И это – дикие нравы? мир произвола и насилия?!» Импульсивная натура, Вальц остановил бы себя с заметным трудом.
Практикант получил от него задание: написать о молодом историке, собиравшем документы о коммунистах-подпольщиках буржуазной Латвии. Вальц предупредил: «Он вам имена назовёт. Узнайте, что потом было с этими людьми. А то случалось: кто-то до войны в подполье, а немцы пришли – он к ним служить. Был скандал: восхвалили героя-коммуниста, а потом открылось...» – в глазах Романа Марковича играла искорка.
Возвратившийся от историка Слотов доложил: люди, которые будут фигурировать в очерке, безупречны. Кто погиб на фронте, воюя против фашизма, кто умер позднее, трудясь на ответственных постах, есть и ныне живые – персональные пенсионеры.
В бородатом Вальце проглядывало что-то загадочное, когда он спросил: «А о тех, кого посадили, учёный не говорил?» Слотов ответил «нет», как оно и было, и подавил нетерпеливое: а что? «Диалектика, Вячеслав, – сказал Вальц. – Кто-то немцам служил и спасся, потом даже в герои попал. А другие в подполье за коммунизм боролись, всю войну с фашизмом провоевали, и вдруг ночью их забирают как врагов народа».
Торопливый охотный отклик: я слышал, читал о культе личности... репрессировали невиновных! но сегодня Сталина хвалят: достижения, заслуги...
Роман Маркович внимал, и было видно: слова просятся на язык. Но осмотрительность победила, он смолчал, тема закрылась. Слотов же почувствовал вкус к таким разговорам с людьми постарше и позначимее себя. Как-то зашёл в отдел комсомольской жизни, там были зав Александр Куличов, сотрудница Илона, внештатный корреспондент Бутейко, Павел Раль из отдела писем, ещё кто-то. Куличов рассказывал: ему позвонили из ЦК комсомола и выговорили за зубоскальство.
Газета напечатала юмореску «Как подать женщине отбойный молоток». Вышучивались инструкции по технике безопасности, а затем объяснялось, что лучше всего указание: «Хватай эту байду, Маня, и врубайся!» Куличову сказали: зубоскалите над тем, что у нас некоторые женщины ещё заняты физическим трудом? Он ответил: юморесками занимается не его отдел, а что до мнения, то он думает – это была шутка ради шутки. Тогда ему заявили: искусство ради искусства? вы не изучали принципы идейности?!
Передавая беседу, Куличов обводил взглядом тех, кто был в кабинете. Павел Раль подтрунил:
– Тебе не посоветовали законспектировать работу Ленина «Партийная организация и партийная литература»? Каждое произведение должно служить идее, каждый литератор обязан стать винтиком партийного аппарата...
Слотов не упустил сей миг, ибо, обзаведясь приёмником ВЭФ, ловил радиоголоса и имел что сказать. Он произнёс:
– Ленин написал работу в 1905 году, когда партия боролась за сознание масс и у неё были сильные противники, надо было мобилизовать все усилия. Ленинские слова относились к определённой исторической ситуации, но их превратили в застывшие принципы на все времена. У нас давно не издают идейных противников, но, однако, авторы должны постоянно следить за указкой...
Вячеслав посмотрел на Раля, не глядевшего в его сторону, на Куличова, которому вдруг понадобилась газетная подшивка и он стал её перелистывать. Выступление осталось без комментариев. Слотов пожалел, что высунулся, но сожаление не оказалось настолько острым, дабы он всегда умел промолчать, когда можно было выказать себя критически мыслящей личностью.
Обладая отменной памятью и неплохо учась, он продолжал писать для газеты и после окончания практики. Гонорары добавлялись к стипендии, иногда прирабатывал к ней грузчиком в магазине, и будни жизнелюбивой натуры разнообразились пивом «Сенчу» с седобородым дедом на этикетке и «Рижским оригинальным», которое отличали 0,33-литровые бутылки, а также чересчур резковатая горчинка. Знавал он и сияющие минуты. Раз в пару месяцев приводил девушку в ресторан «Астория», где к цыплятам табака заказывал джин, каковой импортировали из Венгерской Народной Республики, доказывая, что сей напиток умеют производить не только в капиталистической Англии или Голландии. Был посещён ресторан «Русе», где с наступлением ночи выходили танцевать перед публикой шесть полуобнажённых гёрлс. Подобное дозволялось далеко не везде и потому представало необычайно пикантным. Каково же оно на Западе!.. Подёрнутая дымкой даль дразнила ещё более, и тем явственнее становилась убогость окружающих реалий.
Он нёс корреспонденцию Вальцу и встретил его недалеко от редакции, тот шёл с чемоданом.
– Поздравьте меня, Слава: я наконец-то купил чемодан, чей вид не удручает! И знаете, почему он достался мне, а не кому-то по блату? У него ручка бракованная. Я взял – в мастерской починят. Но что это за хозяйство, когда потребитель вынужден покупать бракованную вещь, платя как за качественную?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
«Западный мультфильм», – сказали бы в редакции газеты, напечатавшей корреспонденцию об умирании рек Запада. «Советская молодёжь» была органом ЦК Латвийского комсомола. Редакция занимала в Риге здание старой прочной постройки по улице Дзирнаву, 24. Студент Слотов, окончивший третий курс, проходил в «молодёжке» практику. В кабинете, маленьком, как кухня, помещался так называемый сектор науки. Отпив пива, поддевая вилкой пластинку копчёного мяса, Вячеслав Никитич размышляет о завсектором. Невысокий, худой в ту пору брюнет с гривой волос и роскошной бородой Роман Вальц – вот кого, кажется, захватили бы происшествия с бобром. Роман Маркович мог бы произнести: «Сколько хлопот из-за животного! И это – дикие нравы? мир произвола и насилия?!» Импульсивная натура, Вальц остановил бы себя с заметным трудом.
Практикант получил от него задание: написать о молодом историке, собиравшем документы о коммунистах-подпольщиках буржуазной Латвии. Вальц предупредил: «Он вам имена назовёт. Узнайте, что потом было с этими людьми. А то случалось: кто-то до войны в подполье, а немцы пришли – он к ним служить. Был скандал: восхвалили героя-коммуниста, а потом открылось...» – в глазах Романа Марковича играла искорка.
Возвратившийся от историка Слотов доложил: люди, которые будут фигурировать в очерке, безупречны. Кто погиб на фронте, воюя против фашизма, кто умер позднее, трудясь на ответственных постах, есть и ныне живые – персональные пенсионеры.
В бородатом Вальце проглядывало что-то загадочное, когда он спросил: «А о тех, кого посадили, учёный не говорил?» Слотов ответил «нет», как оно и было, и подавил нетерпеливое: а что? «Диалектика, Вячеслав, – сказал Вальц. – Кто-то немцам служил и спасся, потом даже в герои попал. А другие в подполье за коммунизм боролись, всю войну с фашизмом провоевали, и вдруг ночью их забирают как врагов народа».
Торопливый охотный отклик: я слышал, читал о культе личности... репрессировали невиновных! но сегодня Сталина хвалят: достижения, заслуги...
Роман Маркович внимал, и было видно: слова просятся на язык. Но осмотрительность победила, он смолчал, тема закрылась. Слотов же почувствовал вкус к таким разговорам с людьми постарше и позначимее себя. Как-то зашёл в отдел комсомольской жизни, там были зав Александр Куличов, сотрудница Илона, внештатный корреспондент Бутейко, Павел Раль из отдела писем, ещё кто-то. Куличов рассказывал: ему позвонили из ЦК комсомола и выговорили за зубоскальство.
Газета напечатала юмореску «Как подать женщине отбойный молоток». Вышучивались инструкции по технике безопасности, а затем объяснялось, что лучше всего указание: «Хватай эту байду, Маня, и врубайся!» Куличову сказали: зубоскалите над тем, что у нас некоторые женщины ещё заняты физическим трудом? Он ответил: юморесками занимается не его отдел, а что до мнения, то он думает – это была шутка ради шутки. Тогда ему заявили: искусство ради искусства? вы не изучали принципы идейности?!
Передавая беседу, Куличов обводил взглядом тех, кто был в кабинете. Павел Раль подтрунил:
– Тебе не посоветовали законспектировать работу Ленина «Партийная организация и партийная литература»? Каждое произведение должно служить идее, каждый литератор обязан стать винтиком партийного аппарата...
Слотов не упустил сей миг, ибо, обзаведясь приёмником ВЭФ, ловил радиоголоса и имел что сказать. Он произнёс:
– Ленин написал работу в 1905 году, когда партия боролась за сознание масс и у неё были сильные противники, надо было мобилизовать все усилия. Ленинские слова относились к определённой исторической ситуации, но их превратили в застывшие принципы на все времена. У нас давно не издают идейных противников, но, однако, авторы должны постоянно следить за указкой...
Вячеслав посмотрел на Раля, не глядевшего в его сторону, на Куличова, которому вдруг понадобилась газетная подшивка и он стал её перелистывать. Выступление осталось без комментариев. Слотов пожалел, что высунулся, но сожаление не оказалось настолько острым, дабы он всегда умел промолчать, когда можно было выказать себя критически мыслящей личностью.
Обладая отменной памятью и неплохо учась, он продолжал писать для газеты и после окончания практики. Гонорары добавлялись к стипендии, иногда прирабатывал к ней грузчиком в магазине, и будни жизнелюбивой натуры разнообразились пивом «Сенчу» с седобородым дедом на этикетке и «Рижским оригинальным», которое отличали 0,33-литровые бутылки, а также чересчур резковатая горчинка. Знавал он и сияющие минуты. Раз в пару месяцев приводил девушку в ресторан «Астория», где к цыплятам табака заказывал джин, каковой импортировали из Венгерской Народной Республики, доказывая, что сей напиток умеют производить не только в капиталистической Англии или Голландии. Был посещён ресторан «Русе», где с наступлением ночи выходили танцевать перед публикой шесть полуобнажённых гёрлс. Подобное дозволялось далеко не везде и потому представало необычайно пикантным. Каково же оно на Западе!.. Подёрнутая дымкой даль дразнила ещё более, и тем явственнее становилась убогость окружающих реалий.
Он нёс корреспонденцию Вальцу и встретил его недалеко от редакции, тот шёл с чемоданом.
– Поздравьте меня, Слава: я наконец-то купил чемодан, чей вид не удручает! И знаете, почему он достался мне, а не кому-то по блату? У него ручка бракованная. Я взял – в мастерской починят. Но что это за хозяйство, когда потребитель вынужден покупать бракованную вещь, платя как за качественную?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35