«Длинные пальцы – нет хорошо, – успокоил он меня, – короткие пальцы – нет холодно».
Мы распрощались и пожелали друг другу удачи; медленно, без особой радости пошли мы в свой лагерь. Шерпы с фонарями уже шли нам навстречу. Они хотели знать, какое решение принято. Мы успокоили их и сказали: «Все в порядке», – но сами в этом убеждены не были. Анг Ньима приготовил свой самый лучший мучной суп, а мы прилагали все усилия, чтобы не думать о колбасе из мяса яка.
Нужно принять решение. Самое разумное было бы ждать возвращения Пазанга с продуктами. Даже при экономном расходовании продуктов вряд ли нам удастся при напряженной работе долго прожить с нашими запасами. Другое дело, если мы будем сидеть здесь, в лагере. Но хватит ли нам запасов продовольствия для напряженной работы или возможной, пусть даже кратковременной, задержки второй попытки штурма?
Когда Аджиба ходил за палатками в лагерь IV, он точно записал, сколько продуктов он закопал в снег около каждого лагеря. Перечень продуктов он записал красным карандашом в весьма оригинальный «Блокнот» – голенище валенка – тибетскими знаками. Валенок (я храню его, как реликвию о Чо-Ойю) выглядел очень солидно, чего нельзя сказать о наших запасах.
Согласно записи на валенке в лагерях имелось:
лагерь I: 8 банок кофе, 3 банки яичного порошка со сливками, 1 банка какао, 3 банки сосисок, 1 банка сыра, 2 банки галет;
лагерь II: 2 банки какао, 1 банка сыра, 1 банка молока, 1 примус;
лагерь III: 3 банки какао, 1 банка кофе, 1 банка сыра, 3 пачки галет, 5 килограммов цзамбы, I примус, 3 литра бензина;
лагерь IV: 4 банки рыбы, 2 банки мяса, 2 банки молока, 1 банка сосисок, 2 примуса.
Этими продуктами нужно было прокормить шестерых шерпов и нас троих. Выходило, что основным продуктом нашего питания будет вода, и то при условии, если хватит бензина.
Мы остались в лагере I еще на один день и все еще не могли решить, что нам предпринять: ждать или выходить вверх. В это время один из шерпов, которые так же, как и мы, переживали наше положение, сообщил, что швейцарцы (они ходили вокруг лагеря, как шпионы) вышли на штурм.
Если мы не хотим потерять вершину, то нам нельзя больше ждать. Нам нужно на следующий день подниматься в лагерь III. Шерпы, знавшие безусловно не хуже нас, о нашем плачевном положении, ни одним словом не возразили против выхода. Это были великолепные, чуткие люди. Хотя с ними в этот момент не было их опытного вождя – Пазанга, они все же были готовы вернуться в зону пурги, от которой только несколько дней назад спасались. То, что мы в конце концов сделали успешное восхождение, объясняется не только невероятным достижением Пазанга и нашей собственной выдержкой, а прежде всего доверием и добросовестностью всех остальных шерпов, которые ради нас готовы были пойти на любые жертвы. Для них эта нагрузка и опасность не искупились, как для Пазанга, славой победы, а была просто сознанием, что они внесли свою долю в общее дело победы.
Как я уже говорил, эта доля к победе над вершиной была самой существенной.
Анг Ньима и Да Гиальцен остались в лагере I, а остальные четыре шерпа, среди которых два очень опытных – Аджиба и Гиальцен, должны были подняться с нами.
Мы теперь были не такой сильной и полной надежды группой, как в первый раз. Мы слишком много пережили. Мы познакомились с убийственной силой ураганного ветра на высоте 7 000 метров и теперь знали, что покорить вершину можно только при благоприятных условиях.
Как раз эта беспомощность и зависимость от судьбы мне больше всего нравится в Гималаях. В наших горах, то есть в Альпах, техническая подготовка, тщательная планировка и физическая тренировка могут одержать победу в борьбе против сил непогоды. Даже в самом худшем случае можно все же, в некоторой степени, держать судьбу в своих руках.
На высоких вершинах Гималаев техническая подготовка, хорошее оснащение и правильное планирование служат только предпосылкой к успеху. И даже тогда, когда все условия подготовки к походу выполнены, на пришельца может броситься ураган – вершина останется не покоренной и обратный путь будет отрезан.
Эта зависимость придает таким восхождениям своеобразное возвышенное, всегда чего-то ожидающее и покорное чувство. Мы можем делать все, что считаем нужным, но окончательное решение принимается где-то выше, помимо нас.
Я хотел подняться в лагерь III, где, несмотря на свои больные руки, мог быть полезным при подготовке штурма и организации транспортировки.
Путь теперь мы знали хорошо. К лагерю II, по осыпи, нами была вытоптана настоящая тропа. Это придавало чувство уверенности и оправдывало наше присутствие.
Не устанавливая палаток, мы прошли мимо лагеря II, стремясь подняться до подножья ледопада.
Следы хорошо сохранились даже на ледовом гребне, видимо, здесь уже проходили швейцарцы. Мы шли без веревки; каждый двигался так быстро, как мог. Часто мы находились далеко друг от друга, но ни у кого не возникало опасения, что он может отстать. Мы очень хорошо знали себя и свои возможности и остались сплоченной группой даже тогда, когда находились на некотором расстоянии друг от друга.
Мы боялись непогоды и поэтому не хотели ставить палаток. В лагере III мы вырыли себе уютную снежную пещеру. Сепп, как инженер-строитель, не только планировал ее, но в основном и осуществил ее строительство. Здесь снег был зернистым и не очень плотным. По спускающемуся наклонно коридору мы попадали в пещеру, где можно сидеть, не доставая головой потолка. Правда, по коридору нужно было лезть на четвереньках и извиваться змеей, если не хочешь, чтобы снег попал за воротник. Выход, через который неприятно дуло, закрыли рюкзаком.
Я, как избалованный больной, получил лучшее место между Сеппом и Гельмутом и, таким образом, был защищен от холода с обеих сторон. Гельмут, лежавший у наружной стены пещеры, вскоре констатировал, что сильные порывы ветра дают себя чувствовать через толщу снега. Нам, находившимся вдалеке от стены, не составляло труда утешать Гельмута, что когда стены пещеры обледенеют от нашего дыхания, они будут крепкими, как цемент, и ему не придется беспокоиться. Гельмут бурчал что-то себе под нос, думаю, что он не был совсем убежден нашими доводами. Аджиба и Гиальцен занялись варкой пищи и каждый раз, когда они ставили очередную кастрюлю на примус, наша пещера расширялась, так как они брали снег прямо со стен или потолка.
Скоро в пещере стало тепло и уютно. Может быть, это несколько и преувеличено, но по сравнению с палатками – это так. Рассказы о тропической жаре в чумах, где эскимосы сидят обнаженными до пояса, я встречал всегда с некоторым подозрением, но теперь я думал, что в этих рассказах есть некоторая доля правды. Я закутал свою голову шерстяным кашне поверх подшлемника и лег спать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Мы распрощались и пожелали друг другу удачи; медленно, без особой радости пошли мы в свой лагерь. Шерпы с фонарями уже шли нам навстречу. Они хотели знать, какое решение принято. Мы успокоили их и сказали: «Все в порядке», – но сами в этом убеждены не были. Анг Ньима приготовил свой самый лучший мучной суп, а мы прилагали все усилия, чтобы не думать о колбасе из мяса яка.
Нужно принять решение. Самое разумное было бы ждать возвращения Пазанга с продуктами. Даже при экономном расходовании продуктов вряд ли нам удастся при напряженной работе долго прожить с нашими запасами. Другое дело, если мы будем сидеть здесь, в лагере. Но хватит ли нам запасов продовольствия для напряженной работы или возможной, пусть даже кратковременной, задержки второй попытки штурма?
Когда Аджиба ходил за палатками в лагерь IV, он точно записал, сколько продуктов он закопал в снег около каждого лагеря. Перечень продуктов он записал красным карандашом в весьма оригинальный «Блокнот» – голенище валенка – тибетскими знаками. Валенок (я храню его, как реликвию о Чо-Ойю) выглядел очень солидно, чего нельзя сказать о наших запасах.
Согласно записи на валенке в лагерях имелось:
лагерь I: 8 банок кофе, 3 банки яичного порошка со сливками, 1 банка какао, 3 банки сосисок, 1 банка сыра, 2 банки галет;
лагерь II: 2 банки какао, 1 банка сыра, 1 банка молока, 1 примус;
лагерь III: 3 банки какао, 1 банка кофе, 1 банка сыра, 3 пачки галет, 5 килограммов цзамбы, I примус, 3 литра бензина;
лагерь IV: 4 банки рыбы, 2 банки мяса, 2 банки молока, 1 банка сосисок, 2 примуса.
Этими продуктами нужно было прокормить шестерых шерпов и нас троих. Выходило, что основным продуктом нашего питания будет вода, и то при условии, если хватит бензина.
Мы остались в лагере I еще на один день и все еще не могли решить, что нам предпринять: ждать или выходить вверх. В это время один из шерпов, которые так же, как и мы, переживали наше положение, сообщил, что швейцарцы (они ходили вокруг лагеря, как шпионы) вышли на штурм.
Если мы не хотим потерять вершину, то нам нельзя больше ждать. Нам нужно на следующий день подниматься в лагерь III. Шерпы, знавшие безусловно не хуже нас, о нашем плачевном положении, ни одним словом не возразили против выхода. Это были великолепные, чуткие люди. Хотя с ними в этот момент не было их опытного вождя – Пазанга, они все же были готовы вернуться в зону пурги, от которой только несколько дней назад спасались. То, что мы в конце концов сделали успешное восхождение, объясняется не только невероятным достижением Пазанга и нашей собственной выдержкой, а прежде всего доверием и добросовестностью всех остальных шерпов, которые ради нас готовы были пойти на любые жертвы. Для них эта нагрузка и опасность не искупились, как для Пазанга, славой победы, а была просто сознанием, что они внесли свою долю в общее дело победы.
Как я уже говорил, эта доля к победе над вершиной была самой существенной.
Анг Ньима и Да Гиальцен остались в лагере I, а остальные четыре шерпа, среди которых два очень опытных – Аджиба и Гиальцен, должны были подняться с нами.
Мы теперь были не такой сильной и полной надежды группой, как в первый раз. Мы слишком много пережили. Мы познакомились с убийственной силой ураганного ветра на высоте 7 000 метров и теперь знали, что покорить вершину можно только при благоприятных условиях.
Как раз эта беспомощность и зависимость от судьбы мне больше всего нравится в Гималаях. В наших горах, то есть в Альпах, техническая подготовка, тщательная планировка и физическая тренировка могут одержать победу в борьбе против сил непогоды. Даже в самом худшем случае можно все же, в некоторой степени, держать судьбу в своих руках.
На высоких вершинах Гималаев техническая подготовка, хорошее оснащение и правильное планирование служат только предпосылкой к успеху. И даже тогда, когда все условия подготовки к походу выполнены, на пришельца может броситься ураган – вершина останется не покоренной и обратный путь будет отрезан.
Эта зависимость придает таким восхождениям своеобразное возвышенное, всегда чего-то ожидающее и покорное чувство. Мы можем делать все, что считаем нужным, но окончательное решение принимается где-то выше, помимо нас.
Я хотел подняться в лагерь III, где, несмотря на свои больные руки, мог быть полезным при подготовке штурма и организации транспортировки.
Путь теперь мы знали хорошо. К лагерю II, по осыпи, нами была вытоптана настоящая тропа. Это придавало чувство уверенности и оправдывало наше присутствие.
Не устанавливая палаток, мы прошли мимо лагеря II, стремясь подняться до подножья ледопада.
Следы хорошо сохранились даже на ледовом гребне, видимо, здесь уже проходили швейцарцы. Мы шли без веревки; каждый двигался так быстро, как мог. Часто мы находились далеко друг от друга, но ни у кого не возникало опасения, что он может отстать. Мы очень хорошо знали себя и свои возможности и остались сплоченной группой даже тогда, когда находились на некотором расстоянии друг от друга.
Мы боялись непогоды и поэтому не хотели ставить палаток. В лагере III мы вырыли себе уютную снежную пещеру. Сепп, как инженер-строитель, не только планировал ее, но в основном и осуществил ее строительство. Здесь снег был зернистым и не очень плотным. По спускающемуся наклонно коридору мы попадали в пещеру, где можно сидеть, не доставая головой потолка. Правда, по коридору нужно было лезть на четвереньках и извиваться змеей, если не хочешь, чтобы снег попал за воротник. Выход, через который неприятно дуло, закрыли рюкзаком.
Я, как избалованный больной, получил лучшее место между Сеппом и Гельмутом и, таким образом, был защищен от холода с обеих сторон. Гельмут, лежавший у наружной стены пещеры, вскоре констатировал, что сильные порывы ветра дают себя чувствовать через толщу снега. Нам, находившимся вдалеке от стены, не составляло труда утешать Гельмута, что когда стены пещеры обледенеют от нашего дыхания, они будут крепкими, как цемент, и ему не придется беспокоиться. Гельмут бурчал что-то себе под нос, думаю, что он не был совсем убежден нашими доводами. Аджиба и Гиальцен занялись варкой пищи и каждый раз, когда они ставили очередную кастрюлю на примус, наша пещера расширялась, так как они брали снег прямо со стен или потолка.
Скоро в пещере стало тепло и уютно. Может быть, это несколько и преувеличено, но по сравнению с палатками – это так. Рассказы о тропической жаре в чумах, где эскимосы сидят обнаженными до пояса, я встречал всегда с некоторым подозрением, но теперь я думал, что в этих рассказах есть некоторая доля правды. Я закутал свою голову шерстяным кашне поверх подшлемника и лег спать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57