Рывком поднявшись на ноги, Святобор прижался к борту дракара [43]. Он находился с той стороны судна, откуда нельзя было разглядеть происходящего на месте недавней схватки. Но и Святобора загораживал от вражеских глаз корпус корабля.
До поросшего молодыми сосенками оврага было меньше полета стрелы. Если на этой посудине, что нависает сверху, есть арбалетчики, и они вовремя спохватятся… И для таких случаев существует магия. Святобор сосредоточился.
На дракаре находилось не более четырех человек, причем один из них, может, спал, может, был пьян. Остальные смотрели в другую сторону, все еще надеясь заметить раненого пловца. Ну что ж, если человек чего-то очень ждет, нетрудно убедить его в реальности ожидаемого — на мелководье вечно плавает какая-нибудь дрянь, которую легко можно принять за все что угодно.
— Вон он! Стреляй же!
— Где?!
— Нырнул, дьявол… Ай, упустим! Дай сюда арбалет!
Послышались глухие щелчки. Даже если они обнаружат его прямо сейчас, им потребуется время, чтобы наложить новые стрелы. И Святобор что было сил рванулся к оврагу, не заботясь о тишине — все равно, даже за спокойным прибоем плеска шагов не услышать.
Он выскочил на берег и успел пробежать больше половины пути, когда услышал за спиной характерный топоток. Его преследовал всадник. Было ли это опасно? Вряд ли. Лошадь — она только у знатного рыцаря, а такой за арбалет не возьмется. Ну, а если даже возьмется, с коня не больно-то прицелишься. Догнать же берсерка на короткой дистанции лошадь не сможет, а до спасительных зарослей осталось всего ничего.
Но Святобор потому и дожил до своих лет, пройдя столько неравных битв и схваток, что никогда понапрасну не рисковал. Он тут же перешел на «заячий след», и через три скачка развернулся в прыжке, углядывая преследователя.
И очень вовремя.
Это был не рыцарь. Верхом на низкорослом, косматом коне за Святобором мчался толстый стрелок. Его кривоватые ноги плотно охватывали круп лошади, которая, казалось, совсем не замечала тяжести, и во весь скок неслась за ускользающим ругом. Наездник держал смертоносный лук, и тетиву натягивал так, будто не верхом без поводьев трясется, а стоит на самой что ни на есть твердой земле. Через мгновение запоет, зазвенит тонко и протяжно на этом луке тетива, засвистят едва слышно тоненькие, и такие хрупкие на вид, по сравнению с арбалетным болтом, стрелы, и грянется наземь Святобор, пронзенный сразу в десяти местах, так и не добежав никогда до спасительного оврага.
Увернуться от стольких стрел сразу, выпускаемых почти одновременно, нет никакой возможности. Поэтому Святобор сделал то единственное, что и давало ему шанс на спасение, и было для берсерка так же естественно, как полет для ласточки. Вместо того, что бы петляя, нестись в кусты, он развернулся и бросился на преследователя, зарычав раненым медведем.
Трудно сказать, испугался ли толстяк Образа Зверя, устремившегося ему навстречу. Скорее всего, вряд ли — не мог он не понимать, кого преследует. У лошадки нервы оказались не столь крепкими. Заржав, она вздыбилась, и шипящая смерть пронеслась на локоть выше берсерка. Не теряя времени, Святобор вывернулся из-под грозных копыт и взлетел на круп, заваливая всадника вниз.
Тот оказал неожиданно мощное сопротивление. Каким-то чудом удерживаясь на взбесившейся кобыле, он ловко извлек из меховых одеяний длинный кривой кинжал. Да рывок Святобора оказался слишком силен, и толстяк, нелепо взмахнув уже бесполезным луком, скатился наземь. Берсерк проводил его жестким ударом локтя и тут же ринулся следом. Освобожденная лошадь немедленно умчалась, давясь хриплым ржанием.
Боковым зрением Святобор увидел арбалетчиков, высыпавших на берег. Некоторые спешили к ним, кто-то тщательно целился, прижав приклад к плечу. Вдоль берега тоже приближались латники. Но бежать, спасаться Святобору почему-то уже не хотелось. Перед ним был враг, враг непонятный, смертельно опасный, враг, бьющийся незнакомо, а потому подлежащий уничтожению в первую очередь и любой ценой, может быть, даже ценой собственной жизни.
Умело уклонившись от коварного выпада кинжалом, Святобор ринулся на противника. Еще пару мгновений они кружили по песку. Святобор доставать клинок не спешил. Чуть опустеют ножны — и ты раб меча. Он плел ткань заклинания, взывая к своему высшему "я", как там, возле корабля, когда он отвел глаза викингам.
Здесь дело было несложным, и то, что задумал Святобор, ладно складывалось в одну цепь. Заставив толстяка повернуться к морю лицом (если можно было назвать лицом отвратительную маску, что носил демонический лучник), берсерк неожиданно бросился на землю.
И в тот же момент тяжелая арбалетная стрела вонзилась толстяку в грудь. Кто-то из арбалетчиков поспешил нажать на спуск, увидев незащищенную спину руга.
Случайность, мол, ничего чудесного…
Не вставая, чтобы не попасть под другие стрелы, Святобор подтянул лук и колчан толстяка, закинул за спину. Вырвал из пухлой ладони кинжал, погрузил в глазницу маски — кто его знает, насколько живуче это чудище…
Завыл, зарычал бером, отгоняя приблизившихся всадников. И рванул к оврагу зигзагом, ног не чуя под собой, раскачиваясь и вихляя на бегу, как сухой лист, подхваченный ураганом, не надеясь уже, однако, уйти живым.
К его удивлению, он через три мгновения вломился в заросли даже не задетым вторично, словно и не целилось в него только что полсотни арбалетчиков. Посмотрев назад, Святобор понял причину такого небрежения.
Латники, опустив арбалеты, толпились в отдалении, поглядывая на мертвого толстяка и непрерывно крестясь. Один из всадников, главный, гарцевал возле трупа, словно не решаясь спешиться; еще несколько остановились дальше, переговариваясь. По всему видать, что случившееся произвело на них впечатление, и они сочли судьбу берсерка не стоящей внимания.
Чем бы ни был вызван такой поворот событий, Святобора он более чем устраивал. Если уж не удалось покончить с епископом, так хоть чудище какое-то завалил, обчистив притом. Два десятка врагов никогда уже больше на ругов мечи не поднимут. Ну и в живых остался, что тоже не последнее дело.
— Жаль, нашествие от этого не остановится, — размышлял Святобор, — а вот даже без одного епископа даны вполне могли назад повернуть. Святоши теперь на берег вряд ли сунутся, понаставят вокруг воинов — мышь не проскользнет, птица не пролетит. Надо будет осмотреть оружие толстяка повнимательнее, не у Сварожича же учился он так стрелы метать… Они могли быть отравлены, так что рану нужно осмотреть… Хотя морская водица яд уже вымыла. Ну, а сейчас надо возвращаться к городу.
Пристроив трофеи поудобнее, Святобор бесшумно заскользил по склону оврага, и перебравшись на его противоположную сторону, исчез среди деревьев…
* * *
Ингвар и в самом деле никуда не торопился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
До поросшего молодыми сосенками оврага было меньше полета стрелы. Если на этой посудине, что нависает сверху, есть арбалетчики, и они вовремя спохватятся… И для таких случаев существует магия. Святобор сосредоточился.
На дракаре находилось не более четырех человек, причем один из них, может, спал, может, был пьян. Остальные смотрели в другую сторону, все еще надеясь заметить раненого пловца. Ну что ж, если человек чего-то очень ждет, нетрудно убедить его в реальности ожидаемого — на мелководье вечно плавает какая-нибудь дрянь, которую легко можно принять за все что угодно.
— Вон он! Стреляй же!
— Где?!
— Нырнул, дьявол… Ай, упустим! Дай сюда арбалет!
Послышались глухие щелчки. Даже если они обнаружат его прямо сейчас, им потребуется время, чтобы наложить новые стрелы. И Святобор что было сил рванулся к оврагу, не заботясь о тишине — все равно, даже за спокойным прибоем плеска шагов не услышать.
Он выскочил на берег и успел пробежать больше половины пути, когда услышал за спиной характерный топоток. Его преследовал всадник. Было ли это опасно? Вряд ли. Лошадь — она только у знатного рыцаря, а такой за арбалет не возьмется. Ну, а если даже возьмется, с коня не больно-то прицелишься. Догнать же берсерка на короткой дистанции лошадь не сможет, а до спасительных зарослей осталось всего ничего.
Но Святобор потому и дожил до своих лет, пройдя столько неравных битв и схваток, что никогда понапрасну не рисковал. Он тут же перешел на «заячий след», и через три скачка развернулся в прыжке, углядывая преследователя.
И очень вовремя.
Это был не рыцарь. Верхом на низкорослом, косматом коне за Святобором мчался толстый стрелок. Его кривоватые ноги плотно охватывали круп лошади, которая, казалось, совсем не замечала тяжести, и во весь скок неслась за ускользающим ругом. Наездник держал смертоносный лук, и тетиву натягивал так, будто не верхом без поводьев трясется, а стоит на самой что ни на есть твердой земле. Через мгновение запоет, зазвенит тонко и протяжно на этом луке тетива, засвистят едва слышно тоненькие, и такие хрупкие на вид, по сравнению с арбалетным болтом, стрелы, и грянется наземь Святобор, пронзенный сразу в десяти местах, так и не добежав никогда до спасительного оврага.
Увернуться от стольких стрел сразу, выпускаемых почти одновременно, нет никакой возможности. Поэтому Святобор сделал то единственное, что и давало ему шанс на спасение, и было для берсерка так же естественно, как полет для ласточки. Вместо того, что бы петляя, нестись в кусты, он развернулся и бросился на преследователя, зарычав раненым медведем.
Трудно сказать, испугался ли толстяк Образа Зверя, устремившегося ему навстречу. Скорее всего, вряд ли — не мог он не понимать, кого преследует. У лошадки нервы оказались не столь крепкими. Заржав, она вздыбилась, и шипящая смерть пронеслась на локоть выше берсерка. Не теряя времени, Святобор вывернулся из-под грозных копыт и взлетел на круп, заваливая всадника вниз.
Тот оказал неожиданно мощное сопротивление. Каким-то чудом удерживаясь на взбесившейся кобыле, он ловко извлек из меховых одеяний длинный кривой кинжал. Да рывок Святобора оказался слишком силен, и толстяк, нелепо взмахнув уже бесполезным луком, скатился наземь. Берсерк проводил его жестким ударом локтя и тут же ринулся следом. Освобожденная лошадь немедленно умчалась, давясь хриплым ржанием.
Боковым зрением Святобор увидел арбалетчиков, высыпавших на берег. Некоторые спешили к ним, кто-то тщательно целился, прижав приклад к плечу. Вдоль берега тоже приближались латники. Но бежать, спасаться Святобору почему-то уже не хотелось. Перед ним был враг, враг непонятный, смертельно опасный, враг, бьющийся незнакомо, а потому подлежащий уничтожению в первую очередь и любой ценой, может быть, даже ценой собственной жизни.
Умело уклонившись от коварного выпада кинжалом, Святобор ринулся на противника. Еще пару мгновений они кружили по песку. Святобор доставать клинок не спешил. Чуть опустеют ножны — и ты раб меча. Он плел ткань заклинания, взывая к своему высшему "я", как там, возле корабля, когда он отвел глаза викингам.
Здесь дело было несложным, и то, что задумал Святобор, ладно складывалось в одну цепь. Заставив толстяка повернуться к морю лицом (если можно было назвать лицом отвратительную маску, что носил демонический лучник), берсерк неожиданно бросился на землю.
И в тот же момент тяжелая арбалетная стрела вонзилась толстяку в грудь. Кто-то из арбалетчиков поспешил нажать на спуск, увидев незащищенную спину руга.
Случайность, мол, ничего чудесного…
Не вставая, чтобы не попасть под другие стрелы, Святобор подтянул лук и колчан толстяка, закинул за спину. Вырвал из пухлой ладони кинжал, погрузил в глазницу маски — кто его знает, насколько живуче это чудище…
Завыл, зарычал бером, отгоняя приблизившихся всадников. И рванул к оврагу зигзагом, ног не чуя под собой, раскачиваясь и вихляя на бегу, как сухой лист, подхваченный ураганом, не надеясь уже, однако, уйти живым.
К его удивлению, он через три мгновения вломился в заросли даже не задетым вторично, словно и не целилось в него только что полсотни арбалетчиков. Посмотрев назад, Святобор понял причину такого небрежения.
Латники, опустив арбалеты, толпились в отдалении, поглядывая на мертвого толстяка и непрерывно крестясь. Один из всадников, главный, гарцевал возле трупа, словно не решаясь спешиться; еще несколько остановились дальше, переговариваясь. По всему видать, что случившееся произвело на них впечатление, и они сочли судьбу берсерка не стоящей внимания.
Чем бы ни был вызван такой поворот событий, Святобора он более чем устраивал. Если уж не удалось покончить с епископом, так хоть чудище какое-то завалил, обчистив притом. Два десятка врагов никогда уже больше на ругов мечи не поднимут. Ну и в живых остался, что тоже не последнее дело.
— Жаль, нашествие от этого не остановится, — размышлял Святобор, — а вот даже без одного епископа даны вполне могли назад повернуть. Святоши теперь на берег вряд ли сунутся, понаставят вокруг воинов — мышь не проскользнет, птица не пролетит. Надо будет осмотреть оружие толстяка повнимательнее, не у Сварожича же учился он так стрелы метать… Они могли быть отравлены, так что рану нужно осмотреть… Хотя морская водица яд уже вымыла. Ну, а сейчас надо возвращаться к городу.
Пристроив трофеи поудобнее, Святобор бесшумно заскользил по склону оврага, и перебравшись на его противоположную сторону, исчез среди деревьев…
* * *
Ингвар и в самом деле никуда не торопился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88