М а с т а к о в. Всё прочее - неинтересно. Вот твой отец...
(Вукол Потехин в короткой куртке, шляпе и высоких сапогах стоит на террасе и, подняв голову, смотрит в небо.)
М а с т а к о в. Куда это вы собрались? На луну?
В у к о л. Перепелов ловить. (Идёт к ним.)
М а с т а к о в. Что за деятельная натура! Преклоняюсь пред вами, землемер. Как это ловят перепелов?
В у к о л. Перепелов ловят сетью, во ржи, а человеков - на противоречиях.
М а с т а к о в. Браво! Вы владеете афоризмом превосходно. Николай, учись! И книга в кармане?
(Доктор раскуривает сигару, зажигает спички, стараясь незаметно осветить лицо Мастакова, пристально наблюдает за ним. Раскурив, уходит направо в рощу; плечи приподняты, голова наклонена.)
В у к о л. И книга. На рассвете выкупаюсь, лягу на росистую траву и часок почитаю, - хорошо, а?
М а с т а к о в. Чудесно! Особенно для вашего ревматизма.
В у к о л. Будут петь птицы, выполняя закон природы... (хлопая по книге ладонью) а человек будет рассказывать мне утешительные сказки про святую Русь, а? (Мастаков смеётся, болтая ногами.) О бессребренниках-инженерах, о святом квартальном, о нигилистах, великих простотою души своей, о святых попах, благородных дворянах и - о женщинах, о мудрых женщинах! Как приятно читать эти сказочки в наше-то тёмное, безнадёжное время, а?
М а с т а к о в (с интересом). Нравится он вам, автор?
В у к о л. Великий сочинитель! Сердце у него иссохло от тоски и отчаяния, но - он утешает ближнего! Читаю и ласково улыбаюсь ему: ах, милый! (Подмигивая.) Знаю я, что всё это - выдумка и утешительного ничего нет, но - приятен душе человек, который, видя всюду зверей, скотов и паразитов, сказал себе: давай-ка я напишу им образы примерно хороших людей...
М а с т а к о в (серьёзно, задумчиво). Да? Вот как вы? Это интересно...
В у к о л. Разорвал душу свою на тонкие нити и сплёл из них утешительную ложь... (Подмигивая, усмехается.) Думал ободрить меня, русского человека... Меня? Промахнулся, бедняга!
М а с т а к о в. Промахнулся? Почему?
В у к о л (подняв руку, точно клянется). Не верю!
М а с т а к о в. Ах вы, старый нигилист!
В у к о л. Не верю! Храм сей, скверно построенный и полуразрушенный, Русью именуемый, - невозможно обновить стенной живописью. Распишем стены, замажем грязь и роковые трещины... что же выиграем? Грязь - она выступит, она уничтожит милые картинки... и снова пред нами гниль и всякое разрушение.
М а с т а к о в (серьёзно смотрит на него, склонив голову, точно птица). Так...
В у к о л. Не верю! Но - умиляюсь, когда человек говорит против очевидности, в добрых целях утешить и ободрить ближнего. Ведь в конце концов мы живём не по логике, а - как бог на душу положит. Вот и вы тоже, как он, противоречите действительности...
М а с т а к о в. Я?
В у к о л (подмигивая). Ну да, вы! Ведь тоже - выдумываете праведных-то людей, нет их на Руси вживе, а?
(Саша сходит с террасы, стоит у деревьев. Лицо у неё печальное, она смотрит на Мастакова с упрёком.)
М а с т а к о в (спрыгнув на землю). Это - неверно. Вы запираете жизнь в клетку какого-то обобщения, думая, что так она будет понятнее вам... И это - неверно! (Увлекаясь.) Ничего нельзя выдумать, и - не надо выдумывать...
В у к о л (смеясь). Нельзя? Не надо?
М а с т а к о в. Я верю, что победит светлое, радостное человеческое... я ищу вокруг себя этих явлений... жизнь - щедра, она мне их даёт!
В у к о л. Даёт? Грошики, копеечки, а?
М а с т а к о в (горячо). Мне нравится указывать людям на светлое, доброе в жизни, в человеке... Я говорю: в жизни есть прекрасное, оно растёт, - давайте любовно поможем росту человеческого, нашего! Человеческое - наше, нами создано... да!
В у ко л. Не поверят вам... Русский - не любит верить, вера обязывает. Русский любит подчиняться обстоятельствам, - он лентяй. Мы любим сказать: ничего не поделаешь, против рожна не попрёшь... мы живём шесть месяцев в году... а остальные полгода мечтаем на печке о хороших днях... о будущем, которого не будет для нас...
М а с т а к о в (снова влезая в гамак, заметил Сашу). Вы что, Саша?
С а ш а (вздрогнув). Барыня приказали предложить вам чаю...
М а с т а к о в (тревожно). Она пришла?
С а ш а. Нет. Она сказала, уходя, чтобы в десять часов я предложила вам чай.
М а с т а к о в. Пессимист, чаю хотите? Принесите сюда два стакана, Саша. И - хлеба.
В у к о л. Как супруга-то заботится о вас!
М а с т а к о в (тихо). Да-а...
В у к о л. Превосходнейшая женщина!
М а с т а к о в (оглядываясь). Возьмите меня перепелов ловить!
В у к о л. Вот это хорошо! Идёмте-ка!
М а с т а к о в. Кажется, С а м о к в а с о в интересный человек?
В у к о л. Мы все интересные люди... (Саша принесла поднос с чаем.) Мы все для вас должны быть интересны.
М а с т а к о в (простирая руки над головой Вукола). Заклинаю вас будьте!
В у к о л (усмехнулся, пьёт чай). Да, С а м о к в а с о в... заблудился он... Офицер, командовал ротой, необходимо было помочь сестре, пошёл служить в полицию... В девятьсот пятом году бросил эту службу, говорит - противно стало. А теперь вот жалеет, что бросил...
М а с т а к о в (с интересом). Жалеет?
В у к о л. Видимо. Очень много говорит о своей глупости... Идёт он.
С а м о к в а с о в (в тужурке военного покроя, офицерской фуражке, высоких сапогах. На плече перепелиная сеть, в руках клетка в холщовом чехле. Раскланялся с Мастаковым). Добрый вечер! Отличное время выбрали мы с тобой, землемер. Газеты читал?
В у к о л. Я же не люблю их.
С а м о к в а с о в. Победи. И я не люблю, а отравляюсь ими ежедневно...
В у к о л. Ну, тебя немцы беспокоят, а меня - никто! В немцев я не верю, в японцев тоже...
М а с т а к о в (очень любезно). Вы хотите чаю? Саша!
(Саша молча уходит в дом.)
С а м о к в а с о в. Благодарю! Вы тоже международной политикой не интересуетесь?
М а с т а к о в (улыбаясь). Я? Нет. О ней пишут сквернейшим языком.
В у к о л. И всегда - прозой. (Мастакову, указывая на Самоквасова.) Он очень боится немцев, японцев и, кажется, женщин. Ты ведь и женщин боишься, Мирон, а?
С а м о к в а с о в. Я не боюсь, а... мне думается, что шутить не время... Нам, русским, пора бы посмотреть серьёзно на наше положение в Европе... (Несколько возбуждаясь.) Никогда ещё Россия не стояла в такой безнадёжной, в такой опасной позиции... И мне странно слышать, что вы, литератор, вы, так сказать, духовная охрана страны... (Мастаков, улыбаясь, смотрит, склонив голову набок, в лицо ему, - это смущает и несколько раздражает Самоквасова.) Вы должны знать все беды, грозящие родине вашей...
М а с т а к о в (улыбаясь Вуколу). Вот ещё долг мой - видите?
С а м о к в а с о в (горячо). Можно ли шутить, когда из нас снова хотят сделать заслон против монголов? Европа прикрывается нами с востока, а когда мы окончательно истощим силы в борьбе с жёлтой расой, Германия отнимет у нас Польшу, Прибалтийский край, выйдет через Балканы в Эгейское море...
В у к о л. Захватит Марс, Венеру, Полярную звезду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16