Полоса света, исходившая из ночлежки, побледнев, задрожала и вдруг исчезла. Очевидно, лампу задул ветер или в ней догорел керосин. Падая на железную крышу ночлежки, капли дождя стучали робко и нерешительно. С горы из города неслись унылые, редкие удары в колокол - сторожили церковь.
Медный звук, слетая с колокольни, тихо плыл во тьме и медленно замирал в ней, но раньше, чем тьма успевала заглушить его последнюю, трепетно вздыхавшую ноту, рождался другой удар, и снова в тишине ночи разносился меланхолический вздох металла.
Наутро первым проснулся Тяп`а.
Повернувшись на спину, он посмотрел на небо - изуродованная шея его только в этом положении позволяла ему видеть небо над головой.
Небо однообразно серое. Там, вверху, сгустился сырой и холодный сумрак, погасил солнце и, скрыв собою голубую беспредельность, изливал на землю уныние. Тяп`а перекрестился и привстал на локте, чтоб посмотреть, не осталось ли где водки. Бутылка была пустая. Перелезая через товарищей, Тяп`а стал осматривать чашки. Одну из них он нашёл почти полной, выпил, вытер губы рукавом и стал трясти за плечо ротмистра.
- Вставай... эй! Слышь?
Ротмистр поднял голову, глядя на него тусклыми глазами.
- Надо полиции заявить... ну, вставай!
- А что? - сонно и сердито спросил ротмистр.
- Что умер он...
- Это кто?
- Учёный-то...
- Филипп? Да-а!
- А ты забыл... эхма! - укоризненно хрипел Тяп`а. Ротмистр встал на ноги, зычно зевнул и потянулся так, что у него кости хрустнули.
- Так иди ты, объяви...
- Я не пойду... не люблю я их, - угрюмо сказал Тяп`а.
- Ну, разбуди дьякона... А я пойду посмотрю.
Ротмистр вошёл в ночлежку и стал в ногах учителя. Мёртвый лежал, вытянувшись во всю длину; левая рука была у него на груди, правая откинута так, точно он размахнулся, чтоб ударить кого-то. Ротмистр подумал, что, если б учитель встал теперь, он был бы такой же высокий, как Полтора Тараса. Потом он сел на нары в ногах приятеля и, вспомнив, что они прожили вместе около трёх лет, вздохнул. Вошёл Тяп`а, держа голову, как козёл, собравшийся бодаться. Он сел по другую сторону ног учителя, посмотрел на его тёмное лицо, спокойное и серьёзное, с плотно сжатыми губами, и захрипел:
~ Да... вот и умер... И я умру скоро...
- Тебе пора, - хмуро сказал ротмистр.
- Пора уж! - согласился Тяп`а. - И тебе тоже надо бы умереть... Всё лучше, чем так-то...
- А может, хуже? Ты почём знаешь?
- Хуже не будет. Помрёшь - с богом будешь иметь дело... А тут с людьми... А люди - что они значат?
- Ну ладно, не хрипи, - сердито оборвал его Кувалда.
В сумраке, наполнявшем ночлежку, стало внушительно тихо.
Долго они сидели у ног мёртвого сотоварища и изредка поглядывали на него, оба погружённые в думы. Потом Тяп`а спросил:
- Хоронить его ты будешь?
- Я? Нет! Полиция пускай хоронит.
- Ну! Чай, ты схорони... ведь за прошение-то с Вавилова взял его деньги... Я дам, коли не хватит...
- Деньги его у меня... а хоронить не стану.
- Нехорошо это. Мёртвого грабишь. Я вот скажу всем, что ты его деньги заесть хочешь... - пригрозил Тяп`а.
- Глуп ты, старый чёрт, - презрительно сказал Кувалда.
- Не глуп я... а только нехорошо, мол, не по-дружески.
- Ну и ладно. Отвяжись!
- Ишь! А сколько денег-то?
- Четвертная... - рассеянно сказал Кувалда.
- Вона!.. Дал бы мне хоть пятёрочку...
- Экой ты мерзавец, старик... - равнодушно посмотрев в лицо Тяп`ы, сказал ротмистр.
- Право, дай...
- Пошёл к чёрту!.. Я ему на эти деньги памятник устрою.
- На что ему?
- Куплю жёрнов и якорь. Жёрнов положу на могилу, а якорь цепью прикую к нему... Это будет очень тяжело...
- Зачем? Чудишь ты...
- Ну... не твоё дело.
- Я, смотри, скажу... - снова пригрозил Тяп`а. Аристид Фомич тупо посмотрел на него и промолчал.
- Слышь... едут! - сказал Тяп`а, встал и ушёл из ночлежки.
Скоро в дверях её явился частный пристав, следователь и доктор. Все трое поочерёдно подходили к учителю и, взглянув на него, выходили вон, награждая Кувалду косыми и подозрительными взглядами. Он сидел, не обращая на них внимания, пока пристав не спросил его, кивая головой на учителя:
- Отчего он умер?
- Спросите у него... Я думаю, от непривычки...
- Что такое? - спросил следователь.
- Я говорю - умер он, по моему мнению, от непривычки к той болезни, которой захворал...
- Гм... да! А он давно хворал?
- Вытащить бы его сюда, не видно там ничего, - предложил доктор скучным тоном. - Может быть, есть знаки...
- Нуте-ка, позовите кого-нибудь вынести его, - приказал пристав Кувалде.
- Зовите сами... Он мне не мешает и тут... - равнодушно отозвался ротмистр.
- Ну! - крикнул полицейский, делая свирепое лицо.
- Тпру! - отпарировал Кувалда, не трогаясь с места, спокойно злой и оскаливший зубы.
- Я, чёрт возьми!.. - крикнул пристав, взбешённый до того, что лицо у него налилось кровью. - Я вам этого не спущу! Я...
- Добренького здоровьица, господа честные! - сладким голосом сказал купец Петунников, являясь в дверях.
Окинув острым взглядом всех сразу, он вздрогнул, отступил шаг назад и, сняв картуз, истово перекрестился. Затем по лицу его расплылась улыбка злорадного торжества, и, в упор глядя на ротмистра, он почтительно спросил:
- Что это здесь? Никак человека убили?
- Да вот что-то в этом роде, - ответил ему следователь.
Петунников глубоко вздохнул, опять перекрестился и тоном огорчения заговорил:
- А, господи боже мой! Как я этого боялся! Всегда, бывало, зайдёшь сюда, посмотришь... ай, ай, ай! Потом придёшь домой, и всё такое начинает мерещиться - боже упаси всякого!.. Сколько раз я господину этому, вот... главнокомандующему золотой ротой, хотел отказать от квартиры, но боюсь всё... знаете... народ такой... лучше уступить, думаю, а то как бы не того...
Он плавно повёл рукой в воздухе, потом провёл ею по лицу, собрал в горсть бороду и снова вздохнул.
- Опасные люди. И господин этот вроде начальника у них... совершенно атаман разбойников.
- А вот мы его пощупаем, - многообещающим тоном сказал пристав, глядя на ротмистра мстительными глазами. - Он мне тоже хорошо известен!..
- Да, мы с тобой, брат, старые знакомые... - подтвердил Кувалда фамильярным тоном. - Сколько я тебе и присным твоим взяток за молчание переплатил!
- Господа! - воскликнул пристав, - вы слышали? Прошу запомнить! Я этого не спущу... А-а! Так вот что? Ну, ты у меня помни это! Я тебя... сокр-ращу, мой друг...
- Не хвались на рать идучи... - спокойно говорил Аристид Фомич.
Доктор, молодой человек в очках, смотрел на него с любопытством, следователь со зловещим вниманием, Петунников с торжеством, а пристав кричал и метался, наскакивая на него.
В дверях ночлежки явилась мрачная фигура Мартьянова. Он подошёл тихо и стал сзади Петунникова, так что его подбородок приходился над теменем купца. Сбоку из-за него выглядывал дьякон, широко раскрывая свои маленькие, опухшие и красные глазки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Медный звук, слетая с колокольни, тихо плыл во тьме и медленно замирал в ней, но раньше, чем тьма успевала заглушить его последнюю, трепетно вздыхавшую ноту, рождался другой удар, и снова в тишине ночи разносился меланхолический вздох металла.
Наутро первым проснулся Тяп`а.
Повернувшись на спину, он посмотрел на небо - изуродованная шея его только в этом положении позволяла ему видеть небо над головой.
Небо однообразно серое. Там, вверху, сгустился сырой и холодный сумрак, погасил солнце и, скрыв собою голубую беспредельность, изливал на землю уныние. Тяп`а перекрестился и привстал на локте, чтоб посмотреть, не осталось ли где водки. Бутылка была пустая. Перелезая через товарищей, Тяп`а стал осматривать чашки. Одну из них он нашёл почти полной, выпил, вытер губы рукавом и стал трясти за плечо ротмистра.
- Вставай... эй! Слышь?
Ротмистр поднял голову, глядя на него тусклыми глазами.
- Надо полиции заявить... ну, вставай!
- А что? - сонно и сердито спросил ротмистр.
- Что умер он...
- Это кто?
- Учёный-то...
- Филипп? Да-а!
- А ты забыл... эхма! - укоризненно хрипел Тяп`а. Ротмистр встал на ноги, зычно зевнул и потянулся так, что у него кости хрустнули.
- Так иди ты, объяви...
- Я не пойду... не люблю я их, - угрюмо сказал Тяп`а.
- Ну, разбуди дьякона... А я пойду посмотрю.
Ротмистр вошёл в ночлежку и стал в ногах учителя. Мёртвый лежал, вытянувшись во всю длину; левая рука была у него на груди, правая откинута так, точно он размахнулся, чтоб ударить кого-то. Ротмистр подумал, что, если б учитель встал теперь, он был бы такой же высокий, как Полтора Тараса. Потом он сел на нары в ногах приятеля и, вспомнив, что они прожили вместе около трёх лет, вздохнул. Вошёл Тяп`а, держа голову, как козёл, собравшийся бодаться. Он сел по другую сторону ног учителя, посмотрел на его тёмное лицо, спокойное и серьёзное, с плотно сжатыми губами, и захрипел:
~ Да... вот и умер... И я умру скоро...
- Тебе пора, - хмуро сказал ротмистр.
- Пора уж! - согласился Тяп`а. - И тебе тоже надо бы умереть... Всё лучше, чем так-то...
- А может, хуже? Ты почём знаешь?
- Хуже не будет. Помрёшь - с богом будешь иметь дело... А тут с людьми... А люди - что они значат?
- Ну ладно, не хрипи, - сердито оборвал его Кувалда.
В сумраке, наполнявшем ночлежку, стало внушительно тихо.
Долго они сидели у ног мёртвого сотоварища и изредка поглядывали на него, оба погружённые в думы. Потом Тяп`а спросил:
- Хоронить его ты будешь?
- Я? Нет! Полиция пускай хоронит.
- Ну! Чай, ты схорони... ведь за прошение-то с Вавилова взял его деньги... Я дам, коли не хватит...
- Деньги его у меня... а хоронить не стану.
- Нехорошо это. Мёртвого грабишь. Я вот скажу всем, что ты его деньги заесть хочешь... - пригрозил Тяп`а.
- Глуп ты, старый чёрт, - презрительно сказал Кувалда.
- Не глуп я... а только нехорошо, мол, не по-дружески.
- Ну и ладно. Отвяжись!
- Ишь! А сколько денег-то?
- Четвертная... - рассеянно сказал Кувалда.
- Вона!.. Дал бы мне хоть пятёрочку...
- Экой ты мерзавец, старик... - равнодушно посмотрев в лицо Тяп`ы, сказал ротмистр.
- Право, дай...
- Пошёл к чёрту!.. Я ему на эти деньги памятник устрою.
- На что ему?
- Куплю жёрнов и якорь. Жёрнов положу на могилу, а якорь цепью прикую к нему... Это будет очень тяжело...
- Зачем? Чудишь ты...
- Ну... не твоё дело.
- Я, смотри, скажу... - снова пригрозил Тяп`а. Аристид Фомич тупо посмотрел на него и промолчал.
- Слышь... едут! - сказал Тяп`а, встал и ушёл из ночлежки.
Скоро в дверях её явился частный пристав, следователь и доктор. Все трое поочерёдно подходили к учителю и, взглянув на него, выходили вон, награждая Кувалду косыми и подозрительными взглядами. Он сидел, не обращая на них внимания, пока пристав не спросил его, кивая головой на учителя:
- Отчего он умер?
- Спросите у него... Я думаю, от непривычки...
- Что такое? - спросил следователь.
- Я говорю - умер он, по моему мнению, от непривычки к той болезни, которой захворал...
- Гм... да! А он давно хворал?
- Вытащить бы его сюда, не видно там ничего, - предложил доктор скучным тоном. - Может быть, есть знаки...
- Нуте-ка, позовите кого-нибудь вынести его, - приказал пристав Кувалде.
- Зовите сами... Он мне не мешает и тут... - равнодушно отозвался ротмистр.
- Ну! - крикнул полицейский, делая свирепое лицо.
- Тпру! - отпарировал Кувалда, не трогаясь с места, спокойно злой и оскаливший зубы.
- Я, чёрт возьми!.. - крикнул пристав, взбешённый до того, что лицо у него налилось кровью. - Я вам этого не спущу! Я...
- Добренького здоровьица, господа честные! - сладким голосом сказал купец Петунников, являясь в дверях.
Окинув острым взглядом всех сразу, он вздрогнул, отступил шаг назад и, сняв картуз, истово перекрестился. Затем по лицу его расплылась улыбка злорадного торжества, и, в упор глядя на ротмистра, он почтительно спросил:
- Что это здесь? Никак человека убили?
- Да вот что-то в этом роде, - ответил ему следователь.
Петунников глубоко вздохнул, опять перекрестился и тоном огорчения заговорил:
- А, господи боже мой! Как я этого боялся! Всегда, бывало, зайдёшь сюда, посмотришь... ай, ай, ай! Потом придёшь домой, и всё такое начинает мерещиться - боже упаси всякого!.. Сколько раз я господину этому, вот... главнокомандующему золотой ротой, хотел отказать от квартиры, но боюсь всё... знаете... народ такой... лучше уступить, думаю, а то как бы не того...
Он плавно повёл рукой в воздухе, потом провёл ею по лицу, собрал в горсть бороду и снова вздохнул.
- Опасные люди. И господин этот вроде начальника у них... совершенно атаман разбойников.
- А вот мы его пощупаем, - многообещающим тоном сказал пристав, глядя на ротмистра мстительными глазами. - Он мне тоже хорошо известен!..
- Да, мы с тобой, брат, старые знакомые... - подтвердил Кувалда фамильярным тоном. - Сколько я тебе и присным твоим взяток за молчание переплатил!
- Господа! - воскликнул пристав, - вы слышали? Прошу запомнить! Я этого не спущу... А-а! Так вот что? Ну, ты у меня помни это! Я тебя... сокр-ращу, мой друг...
- Не хвались на рать идучи... - спокойно говорил Аристид Фомич.
Доктор, молодой человек в очках, смотрел на него с любопытством, следователь со зловещим вниманием, Петунников с торжеством, а пристав кричал и метался, наскакивая на него.
В дверях ночлежки явилась мрачная фигура Мартьянова. Он подошёл тихо и стал сзади Петунникова, так что его подбородок приходился над теменем купца. Сбоку из-за него выглядывал дьякон, широко раскрывая свои маленькие, опухшие и красные глазки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18