Затребуйте через Совет Эмиссаров на Аррантидо аналогичную пробу Предвечного, чье имя я вам сейчас назвал. Думаю, что все очень быстро разъяснится. И я хочу, чтобы отец знал. Сделайте, как я говорю.
Генеральный Эмиссар делает неуловимое движение рукой. На вспыхнувшем прямо на полу возле меня трехмерном экране возник пухлый человек в длинной мантии. Ллерд Зайверр отрывисто произносит:
– Слышал? Сделай, как он говорит.
– Вы же знаете, ллерд Эмиссар, Совет вот уже несколько дней блокирует все попытки получить доступ к информационным базам. На вызовы отвечать не торопится. Конечно, так и раньше бывало, но два-три дня – не неделя же!
– Так. Ты слышал мой приказ? Слышал. Выполняй! Если Совет откажет в доступе, доложишь, а пока что делай, что сказано! Впрочем, я не хочу слышать ни о каких отказах в доступе!.. Чтобы через пять минут по местному времяисчислению результаты были у меня вот тут! – Генеральный Эмиссар поднимает вверх сжатый кулак и выразительно потрясает им в воздухе. На его предплечье вспыхивает золотистая нить лейгумма.
Он молчит довольно долго, наконец нарушает застоявшуюся тишину:
– Ну вот что, милый. Я тебе, конечно, не верю, и если ты соврал, тебе придется выплатить стоимость ложного запроса, а это около трех тысяч инфо – понимаешь масштаб? Правда, с одной стороны, это может сослужить тебе хорошую… гм… службу: по Закону ты не имеешь права умереть прежде, чем рассчитаешься с Содружеством. Так что если тебя присудят к мономолекулезу, то прежде будешь лет десять рыться в недрах Керра, отрабатывая долг, а по сравнению с этим плавильная камера – легкое и приятное удовольствие. Зато поживешь…
– А если я сказал правду? – дерзко спрашиваю я.
– Тогда… Тогда решение будет принимать сам Предвечный, да славится имя его, – с некоторым усилием произносит Генеральный Эмиссар, машинально поднимая раскрытую ладонь в ритуальном жесте.
Кажется, по моему лицу пробегают судороги гордости. Сейчас, сейчас, наместничек, тебе придет приятная информация, и тогда посмотрим, как ты заговоришь, даже если бы перед этим я на твоих глазах убил десять человек, входящих в зиймалльский Совет Эмиссаров!..
– Нет, конечно, тебе нельзя отказать в известной ловкости и предприимчивости. Да и губернатор Лакхк, который так перепутался, когда ты сунул ему ИЗ настоящего бретт-эмиссара, тоже не слишком виноват. Он этого эмиссара ждал как кары небесной: все гадал, за что же ему такое счастье. А тут ты во всей красе. Нехорошо. А что за инцидент? Мне доложили, что был произведен взрыв, приборами обнаружено Ф-излучение, фиксируемое в местах применения мономолекулярного оружия. Эмиссар Класус даже не пожелал доложить мне, с какой целью прибыл на Зиймалль. Как и ты, ссылается на ллерда Вейтарволда. Правда, Предвечный пока не счел возможным дать подтверждение, но…
«…но кто же посмеет тронуть Класуса, если он ссылается на главу Совета Эмиссаров», – договариваю про себя.
– В твоем деле замешан также некто Табачников, который мешал следствию по делу о гибели подданного Аррантидо в том же районе, – продолжает Зайверр, не упускающий случая блеснуть превосходной памятью перед кем бы то ни было. – Ему делали послабления, оглядывались на его заслуги, хоть он и зиймалльского происхождения. Но теперь делу будет дан ход, в том числе и за распространение заведомо ложных сведений об открытии древнего подземелья.
– Видели бы вы эти заведомо ложные сведения! – бормочу я. – Весь ваш конференц-зал – мелочь, конура по сравнению с ними…
Он не считает возможным отвечать. Снова воцаряется молчание. Его нарушает уже известный мне человек в мантии. Вид у него всполошенный, и, кажется, он находится в полуобморочном состоянии. Неужели так поражен результатами анализа?.. Или случилось что-то еще? Он заговорил, но я ничего не слышу, потому что вокруг меня активировали звуконепроницаемый силовой кокон. Я пытаюсь читать по губам и, в общем-то, преуспеваю. Мне удается прочитать примерно следующее: «Результаты готовы, ллерд Эмиссар. Совет на Аррантидо дал доступ к затребованной вами генетической пробе. Результат сопоставления – ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ».
Я отворачиваюсь от информатора и смотрю на ллерда Зайверра. Кажется, ему докладывают еще что-то, и по мере того, как поступают эти сведения, лицо ллерда Зайверра все более вытягивается и бледнеет. У него дрожит нижняя челюсть, и он даже делает попытку схватиться за голову, но, видно, вовремя соображает, что я его вижу. Наконец, тип в мантии умолк. Генеральный Эмиссар поднимается во весь рост, а потом снова падает в кресло. Он взмахивает рукой, давая человеку в мантии указание скрыться из виду, и медленно говорит, не глядя на меня:
– Значит, так. Ты сказал правду. Великий ллерд Вейтарволд, да славится имя… он… в самом деле твой отец. Это так.. Но он не сможет принять решение по твоему вопросу. Не сможет…
– Это почему же? – довольно дерзко спрашиваю я, чувствуя, как кровь весело и зло разбегается по моим жилам.
– Не сможет, – повторяет Генеральный Эмиссар. – В Галиматтео, где расположен Совет Эмиссаров и где находится главная резиденция ллерда Вейтарволда, произошли события, носящие характер… чрезвычайный. Личным рескриптом императора и подтверждающим постановлением Предвечной Палаты распространение информации об этих событиях запрещено! Я пока что не знаю, сколько времени уже прошло…
Меня бросает в пот. Я боком подхожу к Генеральному Эмиссару:
– Что? Что… случилось?!
Но ллерд Зайверр уже понял, что разглашает поступившую по засекреченным каналам информацию какому-то подозрительному юнцу, к тому же уголовному и государственному преступнику. У него становится холодное, непроницаемое, почти белое лицо, и только легкое дрожание губ указывает на то, какая предательская дрожь его снедает:
– В Галиматтео массовые беспорядки. Ллерд Вейтарволд убит в своей резиденции Авелинн. Подробности мне неизвестны.
Что-то увесистое опускается мне на темя, и свод конференц-зала медленно запрокидывается в глазах. Меня подхватывают чьи-то руки: конечно же, это явился своевременно вызванный конвой…
Через неделю я, Гендаль Эрккин и Олег Павлович Табачников были переведены в знаменитый Антарктический накопитель.
Антарктический накопитель,VI уровень, секция литеры М,неделю спустя
Сцена третья
Громадное и гулкое, пустое пространство. Я стою в центре огромной тюремной камеры. Как мне стало известно, такая разновидность камеры вовсе не характерна для зиймалльской пенитенциарной системы. Напротив, здесь принято сажать преступников в маленькие, темные и тесные, вонючие помещения, да напихивать туда больше народу, чтобы совместное сосуществование казалось самой горшей из пыток. Там даже отхожие места совместные!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Генеральный Эмиссар делает неуловимое движение рукой. На вспыхнувшем прямо на полу возле меня трехмерном экране возник пухлый человек в длинной мантии. Ллерд Зайверр отрывисто произносит:
– Слышал? Сделай, как он говорит.
– Вы же знаете, ллерд Эмиссар, Совет вот уже несколько дней блокирует все попытки получить доступ к информационным базам. На вызовы отвечать не торопится. Конечно, так и раньше бывало, но два-три дня – не неделя же!
– Так. Ты слышал мой приказ? Слышал. Выполняй! Если Совет откажет в доступе, доложишь, а пока что делай, что сказано! Впрочем, я не хочу слышать ни о каких отказах в доступе!.. Чтобы через пять минут по местному времяисчислению результаты были у меня вот тут! – Генеральный Эмиссар поднимает вверх сжатый кулак и выразительно потрясает им в воздухе. На его предплечье вспыхивает золотистая нить лейгумма.
Он молчит довольно долго, наконец нарушает застоявшуюся тишину:
– Ну вот что, милый. Я тебе, конечно, не верю, и если ты соврал, тебе придется выплатить стоимость ложного запроса, а это около трех тысяч инфо – понимаешь масштаб? Правда, с одной стороны, это может сослужить тебе хорошую… гм… службу: по Закону ты не имеешь права умереть прежде, чем рассчитаешься с Содружеством. Так что если тебя присудят к мономолекулезу, то прежде будешь лет десять рыться в недрах Керра, отрабатывая долг, а по сравнению с этим плавильная камера – легкое и приятное удовольствие. Зато поживешь…
– А если я сказал правду? – дерзко спрашиваю я.
– Тогда… Тогда решение будет принимать сам Предвечный, да славится имя его, – с некоторым усилием произносит Генеральный Эмиссар, машинально поднимая раскрытую ладонь в ритуальном жесте.
Кажется, по моему лицу пробегают судороги гордости. Сейчас, сейчас, наместничек, тебе придет приятная информация, и тогда посмотрим, как ты заговоришь, даже если бы перед этим я на твоих глазах убил десять человек, входящих в зиймалльский Совет Эмиссаров!..
– Нет, конечно, тебе нельзя отказать в известной ловкости и предприимчивости. Да и губернатор Лакхк, который так перепутался, когда ты сунул ему ИЗ настоящего бретт-эмиссара, тоже не слишком виноват. Он этого эмиссара ждал как кары небесной: все гадал, за что же ему такое счастье. А тут ты во всей красе. Нехорошо. А что за инцидент? Мне доложили, что был произведен взрыв, приборами обнаружено Ф-излучение, фиксируемое в местах применения мономолекулярного оружия. Эмиссар Класус даже не пожелал доложить мне, с какой целью прибыл на Зиймалль. Как и ты, ссылается на ллерда Вейтарволда. Правда, Предвечный пока не счел возможным дать подтверждение, но…
«…но кто же посмеет тронуть Класуса, если он ссылается на главу Совета Эмиссаров», – договариваю про себя.
– В твоем деле замешан также некто Табачников, который мешал следствию по делу о гибели подданного Аррантидо в том же районе, – продолжает Зайверр, не упускающий случая блеснуть превосходной памятью перед кем бы то ни было. – Ему делали послабления, оглядывались на его заслуги, хоть он и зиймалльского происхождения. Но теперь делу будет дан ход, в том числе и за распространение заведомо ложных сведений об открытии древнего подземелья.
– Видели бы вы эти заведомо ложные сведения! – бормочу я. – Весь ваш конференц-зал – мелочь, конура по сравнению с ними…
Он не считает возможным отвечать. Снова воцаряется молчание. Его нарушает уже известный мне человек в мантии. Вид у него всполошенный, и, кажется, он находится в полуобморочном состоянии. Неужели так поражен результатами анализа?.. Или случилось что-то еще? Он заговорил, но я ничего не слышу, потому что вокруг меня активировали звуконепроницаемый силовой кокон. Я пытаюсь читать по губам и, в общем-то, преуспеваю. Мне удается прочитать примерно следующее: «Результаты готовы, ллерд Эмиссар. Совет на Аррантидо дал доступ к затребованной вами генетической пробе. Результат сопоставления – ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ».
Я отворачиваюсь от информатора и смотрю на ллерда Зайверра. Кажется, ему докладывают еще что-то, и по мере того, как поступают эти сведения, лицо ллерда Зайверра все более вытягивается и бледнеет. У него дрожит нижняя челюсть, и он даже делает попытку схватиться за голову, но, видно, вовремя соображает, что я его вижу. Наконец, тип в мантии умолк. Генеральный Эмиссар поднимается во весь рост, а потом снова падает в кресло. Он взмахивает рукой, давая человеку в мантии указание скрыться из виду, и медленно говорит, не глядя на меня:
– Значит, так. Ты сказал правду. Великий ллерд Вейтарволд, да славится имя… он… в самом деле твой отец. Это так.. Но он не сможет принять решение по твоему вопросу. Не сможет…
– Это почему же? – довольно дерзко спрашиваю я, чувствуя, как кровь весело и зло разбегается по моим жилам.
– Не сможет, – повторяет Генеральный Эмиссар. – В Галиматтео, где расположен Совет Эмиссаров и где находится главная резиденция ллерда Вейтарволда, произошли события, носящие характер… чрезвычайный. Личным рескриптом императора и подтверждающим постановлением Предвечной Палаты распространение информации об этих событиях запрещено! Я пока что не знаю, сколько времени уже прошло…
Меня бросает в пот. Я боком подхожу к Генеральному Эмиссару:
– Что? Что… случилось?!
Но ллерд Зайверр уже понял, что разглашает поступившую по засекреченным каналам информацию какому-то подозрительному юнцу, к тому же уголовному и государственному преступнику. У него становится холодное, непроницаемое, почти белое лицо, и только легкое дрожание губ указывает на то, какая предательская дрожь его снедает:
– В Галиматтео массовые беспорядки. Ллерд Вейтарволд убит в своей резиденции Авелинн. Подробности мне неизвестны.
Что-то увесистое опускается мне на темя, и свод конференц-зала медленно запрокидывается в глазах. Меня подхватывают чьи-то руки: конечно же, это явился своевременно вызванный конвой…
Через неделю я, Гендаль Эрккин и Олег Павлович Табачников были переведены в знаменитый Антарктический накопитель.
Антарктический накопитель,VI уровень, секция литеры М,неделю спустя
Сцена третья
Громадное и гулкое, пустое пространство. Я стою в центре огромной тюремной камеры. Как мне стало известно, такая разновидность камеры вовсе не характерна для зиймалльской пенитенциарной системы. Напротив, здесь принято сажать преступников в маленькие, темные и тесные, вонючие помещения, да напихивать туда больше народу, чтобы совместное сосуществование казалось самой горшей из пыток. Там даже отхожие места совместные!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116