Собрав их, он понес запас кремней в хижину, но тут что-то блеснуло среди прибрежной гальки. Отвернув небольшой валун, Володя вытащил плоский рудный обломок… Обмыв его в реке, он убедился, что это, скорее всего, обломок сульфидной жилы, почти нацело состоящий из пирита. Краев пожалел, что с ним не было лупы, – рассмотреть мелкие кристаллы и вкрапленность других минералов.
Профессиональная привычка разглядывать породы на свежих сколах заставила его поднять крупный обломок кремня. Ударив несколько раз по краю образца, он неожиданно высек сноп искр. Запахло серой. Он на мгновение оторопел, а потом захохотал так, что на берег прибежала Тао.
– Тупица! Кретин! – ругнул он себя, смеясь. – Ведь этим пользовались древние! Пиррос – огонь! Хо-хо! Дожился! Забыл элементарщину. Ну и ну, – он раскрыл ладонь, показывая Тао обломок пирита. – Видишь? Это огненный камень, огонь. Понимаешь?
Тао покачала головой. Он чиркнул по кремню, высекая искры.
– Те кеа! Огонь! Понимаешь?
Девушка взяла в руки золотистый обломок, понюхала. Запах ей не понравился, и она поспешно вернула кусок пирита Краеву.
– Те кеа, – сказала она и показала на костер. – Те кеа.
– Ну вот, умница. Я тебя научу, как делать огонь из этой штуки, только надо из чего-то сделать трут. Черт! Простой тряпки нет! Ничего, найдем.
– Ничего, – подтвердила Тао.
Жизнь постепенно налаживалась. Дичи было достаточно, поэтому у Краева оставалось время на благоустройство. Плетеные стены хижины он обмазал глиной, и ночной холод уже не беспокоил их. Соорудил плетеные топчаны, стол, сиденья. Почти каждый день их навещали соплеменники Тао. Иногда они приносили каменные скребки или наконечники для копья и получали взамен рыбу. Однажды Тао с гордостью показала грубо слепленное гончарное изделие, не то горшок, не то глубокую миску, которое она выменяла за две шкуры косуль. Владимир уже немного научился местному наречию.
– Тао, это очень много – две шкуры? – спросил он из любопытства.
– Нет. Посуда стоит пять шкур. Но они мои друзья. Они называют меня Тао Тхо, – она с гордостью ткнула пальцем в надетую шкуру дикой кошки. – Женщина, убившая тигра. Я могу взять трех мужчин у племени, но я не хочу.
– У вас глава племени женщина. Но ведь мужчина сильнее женщины?
– Женщина больше умеет. Она охотится, рожает детей, хранит огонь, готовит пищу…
– Понятно. А эту посуду тоже делает женщина?
– Посуду никто не делает. Посуду можно выменять у другого племени. Они берут много шкур.
– А если я сделаю ее?
Огромные глаза Тао расширились от удивления.
– Ты можешь делать посуду? – Она покачала головой. – Обман – нехорошо. Возьми слова обратно.
– Ладно, посмотрим.
Целую неделю Краев потратил на изготовление гончарного круга. Орудуя ножом и каменным топором, он размышлял о том, как, в сущности, просто сделать такой станок, имея набор обычных инструментов, но на этой благодатной планете, где, по-видимому, и хищников крупнее метровой кошки нет, где теплый климат и в изобилии пища, условия не принуждали стремиться к совершенствованию орудий, и племена довольствовались тем, что оказывалось под рукой, оставаясь на уровне каменного века. Неужели и ему, привыкшему к комфорту современной цивилизации, придется всю жизнь обходиться орудиями и предметами первобытного племени? Он уже вместо одежды носил шкуры, приемник хранил в дальнем углу, завернув его от сырости в собственный костюм. Включал редко, экономя батарейки… А что будет дальше? Начнет есть мясо сырым, как некоторые соплеменники Тао? Нет, надо что-то предпринять. Должны же быть здесь и медь и железо. Но что может один человек, даже если он знает, как их выплавить? Нужно объединить усилия с этими людьми, заставить их поверить в свои силы. Краев считал, что гончарные изделия очень помогут ему в этом, и трудился, не считаясь со временем.
Наконец, гончарный круг был готов. Еще раньше, в поисках материала. Краев обнаружил в соседнем ручье серую пластичную глину. Он перенес туда станок и сделал первую пробу. Изделия получились не очень красивыми и к тому же потрескались при сушке. Володя добавил песка, и дело пошло на лад. Всю посуду он прятал в кустах, тем более, что глина нуждалась в медленной сушке, и ей требовалась тень.
Тао сначала проявляла интерес к его работе, допытывалась, что он собирается делать, но Владимир отшучивался, и Тао обиделась. Она целыми днями пропадала на охоте и часто возвращалась в сопровождении двух молодых мужчин с богатой добычей, кормила всех обедом, иногда дарила им шкуру, но Краев, занятый и поглощенный своей работой, не замечал этих демонстраций. В день, когда он собирался начать обжиг, она осталась дома и занялась выделкой шкур.
– Тебе надоела охота? – спросил он, чтобы узнать ее планы на день.
– Мужчины говорят, Тао взяла плохого мужа.
– Это почему?
– Муж должен ходить рядом.
– Твои мужчины глупы, – рассердился Краев. – Вместо каменных рубил они давно должны были сделать железные, такие, как этот нож, которым ты любишь сдирать шкуры и резать мясо! Они должны строить хижины и садить ба као, клубни которого даже ты находишь не каждый день!
– Длинные речи не самые умные!
– Хорошо. Ты можешь мне помочь?
Тао заплакала.
– Мужчины говорят, муж помогает жене. Жена нет.
– Вот оно в чем дело, – с иронией сказал Владимир. – Значит, я стал нехорош. Иди к своим травяным подстилкам и скажи, что я завтра выменяю десять жен на посуду.
– Ты сделал посуду? – Тао сразу перестала всхлипывать.
– Я сказал завтра. И если ты поможешь.
– Покажи.
Увидев высушенную посуду, Тао гневно подняла голову.
– Это не посуда! Это умеют делать все! Только не так красиво.
Она схватила горшок и побежала к реке. Глина намокла, и горшок развалился.
– Вот твоя посуда. Обман!
Подняв с земли лук и колчан со стрелами, Тао гордо выпрямилась.
– Я ухожу. Завтра я возьму двух мужей.
Краеву стало не до психологических тонкостей, он чувствовал, что она, при всем бесхитростном к нему отношении, может и в самом деле уйти, если ее не остановить. Он уже пожалел, что делал все в секрете, а не рассказывал, как обычно.
– Подожди, Тао. Посуда не готова. Она должна узнать огонь. Тогда она станет крепкой и звонкой. Можешь не помогать мне, если не хочешь, но это не обман.
– Хорошо. Тао подождет, – сказала она таким бесстрастным голосом, что Владимиру стало не по себе.
Понимая, что обжиг для него теперь не только вопрос чести, но и вопрос дальнейшего благополучия, Краев принялся за работу. Трое суток непрерывно горел огромный костер. Владимир измучился без сна и отдыха, силы его были на исходе, но зато, когда он вынул гончарные изделия из огня, чувство огромного удовлетворения охватило его.
Вернувшись с охоты в сопровождении двух мужчин, Тао подошла к горке обожженной посуды и долго с недоумением рассматривала ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29