У них и в мыслях нет убить президента во время его предвыборной поездки. Они никогда не мечтали нажиться за счет ограбления поезда, в котором везут золотые слитки, принадлежащие государству. Им кажется диким, что можно устроить свое благополучие, организовав шайку, промышляющую шантажом, запугиванием, – то. что в Бизнесонии именуют странным словом «рекет», вызывающим совсем иные ассоциации, скорее спортивного характера.
Больше того, они не участвуют в движении, которое можно заподозрить в нелояльном отношении к существующим в Бизнесонии порядкам. Начитавшись фантастических романов и газетных сообщений о «детекторах лжи», применяемых для того, чтобы выведать нелояльные мысли подозреваемого, они стараются отогнать от себя любую опасную мысль. Дело это нелегкое. Мало ли какая дурь заползет в голову!
И все же один бизнесонец, говорят, столь преуспел в этом деле, что научился не мыслить пи о чем, кроме самых элементарных житейских дед.
Но как ни странно, это и послужило причиной целой серии неприятностей, выпавших на его долю. Дело в том, что в учреждении, где он работал, проводилась очередная проверка лояльности. Служащим вручили тесты, разработанные психологами. На большинство вопросов упомянутый выше бизнесонец ответил, как и подобает подлинно лояльному служащему. Он, не задумываясь, отвечал «нет» на вопросы: «Есть ли у вас или у членов вашей семьи основания быть недовольным чем бы то ни было?», «Не принадлежите ли вы к числу нервных, раздражительных, издерганных и непоседливых людей?», «Не скрипите ли вы зубами во сне?» и т д. И каждый раз, когда он произносил «нет», на табло электронного экзаменатора зажигалась зеленая лампочка: все в порядке.
И мог ли он ожидать, что споткнется на последнем вопросе: «Не чувствуете ли вы себя сбитым с толку, расстроенным, обескураженным, неспособным честно мыслить?»
Мысленно повторяя вопрос, он, дойдя до слова «обескураженным», ответил «нет». На табло тут же зажглась зеленая лампочка. Экзаменуемый лихорадочно стал думать, как ответить на вторую часть вопроса: «Не чувствует ли он себя неспособным честно мыслить?» «Нет, нет!» – воскликнул он. Но на табло загорелась красная лампочка. Автомат зафиксировал нерешительность, которую он проявил, отвечая на вопрос.
С этого и началось. Известно, что красных обвиняют в неспособности честно мыслить. А раз экзаменуемый получил на автомате плохую отметку именно по этому вопросу, следовательно он причастен к тем, кто ставит себе целью подорвать устои общества, ниспровергнуть… И пошло, и пошло. Его потащили из одной комиссии в другую… Одним словом, сведений о нем нет и поныне.
В свете всего этого не трудно понять чувство Фэди, когда, открыв дверь, он увидел перед собою Тадда Паппаса, которого все в управлении знали как уполномоченного разведывательного бюро. Из этого, собственно, никто и не делал секрета. Исследования, которыми занималось управление, были настолько секретными, что сотрудников не мог обижать почти откровенный надзор за их поведением. Именно этим и занимался, как все знали, Тадд Паппас.
И вот он здесь, у порога, вестник самого худшего, что может ожидать такого человека, как Фэди – много знающего, не сумевшего сохранить государственные секреты и к тому же проявившего себя отъявленным хулиганом.
Следствие?
Суд?
Пожалуй, нет. В связи с тем, что дело касается государственных тайн, это вряд ли захотят предать гласности…
Зачем же пришел Паппас?
Этот тип способен на все. Он не одного прикончил на своем веку.
– Нам надо поговорить, – сказал Паппас.
– Прошу вас, – Фэди указал на кресло.
– Не здесь. Вы поедете со мной.
Возражать, сопротивляться бесполезно. Фэди это знал. Не спрашивая, куда его собираются везти, он надел макинтош, взял со стола ключ от комнаты и направился к двери.
– Закрывать не нужно, – сказал Паппас. – Комната под надежной охраной.
Он открыл дверь, уступая дорогу Фэди, и тот увидел двух явных полицейских, плохо замаскированных гражданскими костюмами.
«Здесь на лестнице не убьют, – подумал Фэди, – они не любят шума».
У подъезда стоял черный лимузин. Едва они сели, как шофер тронул машину.
Они попали в водоворот, был час «пик». Лимузин то и дело останавливался. Паппас молчал. Фэди тоже. Ему почему-то вспомнился фильм о героях сопротивления минувшей войны. Там расстреливали партизан у стены. Глядя на обреченных, Фэди думал: «Как должен чувствовать себя человек, которому через мгновение предстоит умереть?» И еще его удивляло: «Какое имеют право эти жандармы, судьи – хорошие или плохие (не с точки зрения людей, а тех, кому они служат) – отнимать жизнь у человека, который любил, мечтал, мог создать такое, что никому еще не ведомо?..»
Он взглянул на Паппаса. Этого не тревожат подобные мысли. Служака, робот. Он исполняет свои. обязанности, нисколько не задумываясь над проблемами морали.
…В пригороде Милтауна машина затормозила. Фэди увидел высокую бетонную ограду и двух человек у массивных железных ворот.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Дальше начинается такое, чего не только Фэди, но и читатель, предупрежденный о фантастическом характере повествования, не может ожидать.
Паппас, опустив стекло, сказал что-то часовому. Ворота открылись и, как только машина въехала, тут же захлопнулись за ней.
То, что оказалось за высокой бетонной стеной, нисколько не походило на тюремные застенки.
Заасфальтированная узкая дорога шла вдоль деревьев. Это был идеально спланированный парк. В просвете между деревьями виднелись поляны, поросшие свежей травой и оживленные удачно подобранными цветами.
«Психиатрическая лечебница, – подумал Фэди. – Как это раньше не пришло ему в голову? Зачем прибегать к убийству, когда проще всего засадить его в одну из подобных больниц, откуда нет выхода до самой смерти?..»
Фэди содрогнулся при мысли, что ему придется коротать свой век в обществе сумасшедших, и самому в конце концов превратиться в одного из этих несчастных. Нет, он так легко не сдастся. Лучше уж умереть…
Машина между тем остановилась у двухэтажного особняка с колоннами у входа. Паппас открыл дверцу и предложил Фэди выйти. Они поднялись по ступенькам, и Паппас нажал кнопку звонка. Открылась дверь.
На пороге стояла Эзра…
Фэди не верил своим глазам. При чем здесь Эзра?.. Вчерашний скандал… Паппас…
А она как ни в чем не бывало улыбнулась своей неповторимой улыбкой и ласково промолвила:
– Добро пожаловать!
Обернувшись к Паппасу, она сказала:
– Вам звонили и просили предупредить, что задержатся не больше чем на полчаса. За это время господин Роланд мог бы осмотреть дом.
Фэди ничего не понимал: почему он должен осматривать дом? Сумасшедшим обычно не показывают психиатрическую лечебницу, заключенных тоже не водят для обозрения тюрьмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Больше того, они не участвуют в движении, которое можно заподозрить в нелояльном отношении к существующим в Бизнесонии порядкам. Начитавшись фантастических романов и газетных сообщений о «детекторах лжи», применяемых для того, чтобы выведать нелояльные мысли подозреваемого, они стараются отогнать от себя любую опасную мысль. Дело это нелегкое. Мало ли какая дурь заползет в голову!
И все же один бизнесонец, говорят, столь преуспел в этом деле, что научился не мыслить пи о чем, кроме самых элементарных житейских дед.
Но как ни странно, это и послужило причиной целой серии неприятностей, выпавших на его долю. Дело в том, что в учреждении, где он работал, проводилась очередная проверка лояльности. Служащим вручили тесты, разработанные психологами. На большинство вопросов упомянутый выше бизнесонец ответил, как и подобает подлинно лояльному служащему. Он, не задумываясь, отвечал «нет» на вопросы: «Есть ли у вас или у членов вашей семьи основания быть недовольным чем бы то ни было?», «Не принадлежите ли вы к числу нервных, раздражительных, издерганных и непоседливых людей?», «Не скрипите ли вы зубами во сне?» и т д. И каждый раз, когда он произносил «нет», на табло электронного экзаменатора зажигалась зеленая лампочка: все в порядке.
И мог ли он ожидать, что споткнется на последнем вопросе: «Не чувствуете ли вы себя сбитым с толку, расстроенным, обескураженным, неспособным честно мыслить?»
Мысленно повторяя вопрос, он, дойдя до слова «обескураженным», ответил «нет». На табло тут же зажглась зеленая лампочка. Экзаменуемый лихорадочно стал думать, как ответить на вторую часть вопроса: «Не чувствует ли он себя неспособным честно мыслить?» «Нет, нет!» – воскликнул он. Но на табло загорелась красная лампочка. Автомат зафиксировал нерешительность, которую он проявил, отвечая на вопрос.
С этого и началось. Известно, что красных обвиняют в неспособности честно мыслить. А раз экзаменуемый получил на автомате плохую отметку именно по этому вопросу, следовательно он причастен к тем, кто ставит себе целью подорвать устои общества, ниспровергнуть… И пошло, и пошло. Его потащили из одной комиссии в другую… Одним словом, сведений о нем нет и поныне.
В свете всего этого не трудно понять чувство Фэди, когда, открыв дверь, он увидел перед собою Тадда Паппаса, которого все в управлении знали как уполномоченного разведывательного бюро. Из этого, собственно, никто и не делал секрета. Исследования, которыми занималось управление, были настолько секретными, что сотрудников не мог обижать почти откровенный надзор за их поведением. Именно этим и занимался, как все знали, Тадд Паппас.
И вот он здесь, у порога, вестник самого худшего, что может ожидать такого человека, как Фэди – много знающего, не сумевшего сохранить государственные секреты и к тому же проявившего себя отъявленным хулиганом.
Следствие?
Суд?
Пожалуй, нет. В связи с тем, что дело касается государственных тайн, это вряд ли захотят предать гласности…
Зачем же пришел Паппас?
Этот тип способен на все. Он не одного прикончил на своем веку.
– Нам надо поговорить, – сказал Паппас.
– Прошу вас, – Фэди указал на кресло.
– Не здесь. Вы поедете со мной.
Возражать, сопротивляться бесполезно. Фэди это знал. Не спрашивая, куда его собираются везти, он надел макинтош, взял со стола ключ от комнаты и направился к двери.
– Закрывать не нужно, – сказал Паппас. – Комната под надежной охраной.
Он открыл дверь, уступая дорогу Фэди, и тот увидел двух явных полицейских, плохо замаскированных гражданскими костюмами.
«Здесь на лестнице не убьют, – подумал Фэди, – они не любят шума».
У подъезда стоял черный лимузин. Едва они сели, как шофер тронул машину.
Они попали в водоворот, был час «пик». Лимузин то и дело останавливался. Паппас молчал. Фэди тоже. Ему почему-то вспомнился фильм о героях сопротивления минувшей войны. Там расстреливали партизан у стены. Глядя на обреченных, Фэди думал: «Как должен чувствовать себя человек, которому через мгновение предстоит умереть?» И еще его удивляло: «Какое имеют право эти жандармы, судьи – хорошие или плохие (не с точки зрения людей, а тех, кому они служат) – отнимать жизнь у человека, который любил, мечтал, мог создать такое, что никому еще не ведомо?..»
Он взглянул на Паппаса. Этого не тревожат подобные мысли. Служака, робот. Он исполняет свои. обязанности, нисколько не задумываясь над проблемами морали.
…В пригороде Милтауна машина затормозила. Фэди увидел высокую бетонную ограду и двух человек у массивных железных ворот.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Дальше начинается такое, чего не только Фэди, но и читатель, предупрежденный о фантастическом характере повествования, не может ожидать.
Паппас, опустив стекло, сказал что-то часовому. Ворота открылись и, как только машина въехала, тут же захлопнулись за ней.
То, что оказалось за высокой бетонной стеной, нисколько не походило на тюремные застенки.
Заасфальтированная узкая дорога шла вдоль деревьев. Это был идеально спланированный парк. В просвете между деревьями виднелись поляны, поросшие свежей травой и оживленные удачно подобранными цветами.
«Психиатрическая лечебница, – подумал Фэди. – Как это раньше не пришло ему в голову? Зачем прибегать к убийству, когда проще всего засадить его в одну из подобных больниц, откуда нет выхода до самой смерти?..»
Фэди содрогнулся при мысли, что ему придется коротать свой век в обществе сумасшедших, и самому в конце концов превратиться в одного из этих несчастных. Нет, он так легко не сдастся. Лучше уж умереть…
Машина между тем остановилась у двухэтажного особняка с колоннами у входа. Паппас открыл дверцу и предложил Фэди выйти. Они поднялись по ступенькам, и Паппас нажал кнопку звонка. Открылась дверь.
На пороге стояла Эзра…
Фэди не верил своим глазам. При чем здесь Эзра?.. Вчерашний скандал… Паппас…
А она как ни в чем не бывало улыбнулась своей неповторимой улыбкой и ласково промолвила:
– Добро пожаловать!
Обернувшись к Паппасу, она сказала:
– Вам звонили и просили предупредить, что задержатся не больше чем на полчаса. За это время господин Роланд мог бы осмотреть дом.
Фэди ничего не понимал: почему он должен осматривать дом? Сумасшедшим обычно не показывают психиатрическую лечебницу, заключенных тоже не водят для обозрения тюрьмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13