– сказал Михаил и чихнул.
– Да замолчите вы! Мешаете же, – цыкнул на них Генка. – Я из-за вас третий раз пересчитываю. Что за манера у вас, у стариков: все, что было раньше, все прекрасно, все замечательно! Вас послушать, так в вашем прошлом даже куры соловьями пели!
– Пели, – подтвердил Петрович. – Просто ты этого не мог слышать, потому что прошлого-то у тебя нет.
– Все! Все! Кончили базар! – прикрикнул Генка и снова взялся за калькулятор. – Значит, так, сто девяносто две монеты по девять граммов. Следовательно, общий вес нашего клада...
– Тысяча семьсот двадцать восемь грамм, – тихо сказал Михаил и чихнул.
– Точно! – удивился Генка. – Ну, ты даешь! Идем дальше. Один грамм золота по госцене – сорок три рэ...
– Семьдесят четыре тысячи триста четыре рубля, – сказал Михаил.
Генка глянул на калькулятор и воскликнул:
– Вот это цирк! А разделить на три?
– Двадцать четыре тысячи семьсот шестьдесят восемь рублей.
Генка лихорадочно защелкал клавишами калькулятора, и на маленьком световом табло появились цифры – 24 768.
– Давно это с тобой? – спросил Петрович.
– С детства, – скромно ответил Михаил
– «Все могут короли, все могут короли...» – запел Генка. – Куплю «Волгу», видеосистему!..
– А я кооператив однокомнатный, – сказал Михаил. – Дров не нужно, вода горячая.
– Бери трехкомнатную, – закричал Генка.
– Одинокому трехкомнатную не дадут, – сказал Михаил и опечалился. Но не потому, что не дадут трехкомнатную, а оттого, что одинокий.
Петрович допил чай и обстоятельно утер рукавом рот:
– Стойте. Я чего-то никак врубиться не могу. Что у вас в итоге-то получилось?
– Без малого по двадцать пять тысяч на брата, – улыбнулся Михаил.
– Это как минимум, Петрович! – в восторге зашептал Генка. – А если подключить к этому нескольких зубных техников, можно взять вдвое больше. Получится куча денег!
– Сейчас я вам эту кучу несколько иначе раскассирую, – пообещал Петрович. – Про зубных техников, Генка, ты сразу забудь. Это раз. Второе: мы сейчас соберем всю эту шелупонь, – Петрович показал на грязную кучку золота, – и законно сдадим ее в государственную казну. А потом будем ждать награды – двадцать пять процентов от стоимости клада. Ну-ка, Мишаня, прикинь, по скольку на нос?
Михаил поднял глаза к серому дождливому небу, подумал и выдал:
– По шесть тысяч сто девяносто два рубля шестьдесят три с дробями копейки...
– Вот видишь, Генка, даже с дробями! – с удовольствием сказал Петрович. – Очень даже неплохо! А иначе возьмут тебя за шкирятник, и «До свиданья, мама, не горюй...», а там – до встречи через пять лет.
Михаил грустно оглядел яму.
– Уродовались, уродовались... Жизнью рисковали, – потерянно произнес Генка и потрогал вспухшую губу. – «Волгу», дурак, хотел купить...
– «Запорожец» купишь, – успокоил его Петрович.
– Видал я его в гробу и в белых тапочках!
– Ну, «Жигули».
– На «жигуль» теперь не хватит.
– На «жигуль» я тебе из своих добавлю. Без процентов, с рассрочкой на пятнадцать лет. Устраивает?
– Вам же это невыгодно.
– Это мне куда выгоднее, чем потом тебе пять лет передачи носить. Михаил, цепляй трос к Генкиной лайбе. И по очереди друг дружку вытащим...
* * *
Все три самосвала стояли на твердом грейдере. Михаил отцеплял буксировочный трос, Петрович отверткой соскребал с сапог налипшую грязь, а Генка бережно прижимал к груди старый китайский термос Петровича.
Генка уже оправился от потрясения, вызванного суровой необходимостью соблюдения социалистической законности, и теперь прочно взял нить разговора в свои руки:
– Итак, золото поедет с Петровичем. Петрович участник войны. Он точно знает, как нужно вести себя в боевой обстановке, а обстановка должна быть максимально приближена к боевой. Мы с Михаилом сопровождаем этот ценный груз на своих тачках, тщательно оберегая Петровича и его машину от любой нештатной ситуации.
– Это еще что такое? – спросил Михаил.
– Что угодно! Поломка, наезд на препятствие, столкновение...
– Типун тебе на язык... – Петрович суеверно трижды сплюнул.
– Петрович, вы гарантированы, что вам навстречу не попадется какой-нибудь колхозник на своем «газоне»? Он вопреки указу о мерах борьбы с этим делом, – Генка пощелкал себя по воротнику, – с вечера сильно набрался, а утром опохмелиться негде. Представляете, в каком состоянии он будет?! Опохмелиться же негде.
– Что ты... Кошмар! – проговорил Михаил. – Вот я про себя скажу...
– Погоди, – сказал Петрович. – Где золото, черт бы его побрал? Вы его в яме-то не оставили?
– Золото здесь, и я вам его торжественно вручаю при свидетелях! – Генка протянул Петровичу термос.
Петрович чуть не лопнул от возмущения и злости:
– Ты что же наделал? Чего ж ты мне термос изгадил! Не мог в тряпку какую-нибудь завернуть! Вот я тебе...
Генка отскочил на безопасное расстояние и нагло сказал:
– Спокуха, Петрович. Только без рукоприкладства, потому что впоследствии это может быть неверно истолковано соответствующими органами. Вы не трясите его, как грушу, и ничего с вашим термосом не случится. Зато никому в голову не придет, что золото в термосе.
– А кого бояться-то? – спросил Михаил.
– Не скажи. – Генка зловеще понизил голос. – Я в одном заграничном фильме видел подобную историйку. Там все это кончилось кроваво.
– Да что ты. – Михаил испуганно огляделся.
– Вот именно. Поэтому двигаться по шоссе мы будем так...
* * *
Надо сказать, это было красиво! По пустынной дороге сквозь нескончаемый дождь мчались, занимая всю проезжую часть, борт о борт, три самосвала, фары их горели средь бела дня тревожно-торжественным дальним светом. Они летели вперед навстречу своему законному счастью.
Районные городки замечательны тем, что все их управленческие органы обычно сосредоточены в одном месте. Как правило, главная улица такого городка вспухает небольшой чистенькой площадью, где райком партии стоит бок о бок с исполкомом; прокуратура соседствует с райсобесом; ЗАГС примыкает к районному отделению милиции, а сберкасса и почта традиционно сосуществуют под одной крышей. Любую жгучую проблему районной важности можно разрешить буквально не сходя с места.
Три самосвала, заляпанные грязью, влетели на площадь райцентра, с ходу развернулись, сдали назад и почти одновременно затормозили напротив стоянки служебных машин.
Генка, Петрович и Михаил выпрыгнули из кабин. Через площадь протянулись невидимые враждебные нити. Местные шоферы смотрели недобрым, настороженным взглядом.
Михаил достал из кабины тяжеленный разводной ключ и демонстративно засунул его за голенище. Петрович крепче прижал к груди термос. Генка презрительно оглядел строй надраенных машин и на глазах у всех стал стаскивать с себя свои огромные сапоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
– Да замолчите вы! Мешаете же, – цыкнул на них Генка. – Я из-за вас третий раз пересчитываю. Что за манера у вас, у стариков: все, что было раньше, все прекрасно, все замечательно! Вас послушать, так в вашем прошлом даже куры соловьями пели!
– Пели, – подтвердил Петрович. – Просто ты этого не мог слышать, потому что прошлого-то у тебя нет.
– Все! Все! Кончили базар! – прикрикнул Генка и снова взялся за калькулятор. – Значит, так, сто девяносто две монеты по девять граммов. Следовательно, общий вес нашего клада...
– Тысяча семьсот двадцать восемь грамм, – тихо сказал Михаил и чихнул.
– Точно! – удивился Генка. – Ну, ты даешь! Идем дальше. Один грамм золота по госцене – сорок три рэ...
– Семьдесят четыре тысячи триста четыре рубля, – сказал Михаил.
Генка глянул на калькулятор и воскликнул:
– Вот это цирк! А разделить на три?
– Двадцать четыре тысячи семьсот шестьдесят восемь рублей.
Генка лихорадочно защелкал клавишами калькулятора, и на маленьком световом табло появились цифры – 24 768.
– Давно это с тобой? – спросил Петрович.
– С детства, – скромно ответил Михаил
– «Все могут короли, все могут короли...» – запел Генка. – Куплю «Волгу», видеосистему!..
– А я кооператив однокомнатный, – сказал Михаил. – Дров не нужно, вода горячая.
– Бери трехкомнатную, – закричал Генка.
– Одинокому трехкомнатную не дадут, – сказал Михаил и опечалился. Но не потому, что не дадут трехкомнатную, а оттого, что одинокий.
Петрович допил чай и обстоятельно утер рукавом рот:
– Стойте. Я чего-то никак врубиться не могу. Что у вас в итоге-то получилось?
– Без малого по двадцать пять тысяч на брата, – улыбнулся Михаил.
– Это как минимум, Петрович! – в восторге зашептал Генка. – А если подключить к этому нескольких зубных техников, можно взять вдвое больше. Получится куча денег!
– Сейчас я вам эту кучу несколько иначе раскассирую, – пообещал Петрович. – Про зубных техников, Генка, ты сразу забудь. Это раз. Второе: мы сейчас соберем всю эту шелупонь, – Петрович показал на грязную кучку золота, – и законно сдадим ее в государственную казну. А потом будем ждать награды – двадцать пять процентов от стоимости клада. Ну-ка, Мишаня, прикинь, по скольку на нос?
Михаил поднял глаза к серому дождливому небу, подумал и выдал:
– По шесть тысяч сто девяносто два рубля шестьдесят три с дробями копейки...
– Вот видишь, Генка, даже с дробями! – с удовольствием сказал Петрович. – Очень даже неплохо! А иначе возьмут тебя за шкирятник, и «До свиданья, мама, не горюй...», а там – до встречи через пять лет.
Михаил грустно оглядел яму.
– Уродовались, уродовались... Жизнью рисковали, – потерянно произнес Генка и потрогал вспухшую губу. – «Волгу», дурак, хотел купить...
– «Запорожец» купишь, – успокоил его Петрович.
– Видал я его в гробу и в белых тапочках!
– Ну, «Жигули».
– На «жигуль» теперь не хватит.
– На «жигуль» я тебе из своих добавлю. Без процентов, с рассрочкой на пятнадцать лет. Устраивает?
– Вам же это невыгодно.
– Это мне куда выгоднее, чем потом тебе пять лет передачи носить. Михаил, цепляй трос к Генкиной лайбе. И по очереди друг дружку вытащим...
* * *
Все три самосвала стояли на твердом грейдере. Михаил отцеплял буксировочный трос, Петрович отверткой соскребал с сапог налипшую грязь, а Генка бережно прижимал к груди старый китайский термос Петровича.
Генка уже оправился от потрясения, вызванного суровой необходимостью соблюдения социалистической законности, и теперь прочно взял нить разговора в свои руки:
– Итак, золото поедет с Петровичем. Петрович участник войны. Он точно знает, как нужно вести себя в боевой обстановке, а обстановка должна быть максимально приближена к боевой. Мы с Михаилом сопровождаем этот ценный груз на своих тачках, тщательно оберегая Петровича и его машину от любой нештатной ситуации.
– Это еще что такое? – спросил Михаил.
– Что угодно! Поломка, наезд на препятствие, столкновение...
– Типун тебе на язык... – Петрович суеверно трижды сплюнул.
– Петрович, вы гарантированы, что вам навстречу не попадется какой-нибудь колхозник на своем «газоне»? Он вопреки указу о мерах борьбы с этим делом, – Генка пощелкал себя по воротнику, – с вечера сильно набрался, а утром опохмелиться негде. Представляете, в каком состоянии он будет?! Опохмелиться же негде.
– Что ты... Кошмар! – проговорил Михаил. – Вот я про себя скажу...
– Погоди, – сказал Петрович. – Где золото, черт бы его побрал? Вы его в яме-то не оставили?
– Золото здесь, и я вам его торжественно вручаю при свидетелях! – Генка протянул Петровичу термос.
Петрович чуть не лопнул от возмущения и злости:
– Ты что же наделал? Чего ж ты мне термос изгадил! Не мог в тряпку какую-нибудь завернуть! Вот я тебе...
Генка отскочил на безопасное расстояние и нагло сказал:
– Спокуха, Петрович. Только без рукоприкладства, потому что впоследствии это может быть неверно истолковано соответствующими органами. Вы не трясите его, как грушу, и ничего с вашим термосом не случится. Зато никому в голову не придет, что золото в термосе.
– А кого бояться-то? – спросил Михаил.
– Не скажи. – Генка зловеще понизил голос. – Я в одном заграничном фильме видел подобную историйку. Там все это кончилось кроваво.
– Да что ты. – Михаил испуганно огляделся.
– Вот именно. Поэтому двигаться по шоссе мы будем так...
* * *
Надо сказать, это было красиво! По пустынной дороге сквозь нескончаемый дождь мчались, занимая всю проезжую часть, борт о борт, три самосвала, фары их горели средь бела дня тревожно-торжественным дальним светом. Они летели вперед навстречу своему законному счастью.
Районные городки замечательны тем, что все их управленческие органы обычно сосредоточены в одном месте. Как правило, главная улица такого городка вспухает небольшой чистенькой площадью, где райком партии стоит бок о бок с исполкомом; прокуратура соседствует с райсобесом; ЗАГС примыкает к районному отделению милиции, а сберкасса и почта традиционно сосуществуют под одной крышей. Любую жгучую проблему районной важности можно разрешить буквально не сходя с места.
Три самосвала, заляпанные грязью, влетели на площадь райцентра, с ходу развернулись, сдали назад и почти одновременно затормозили напротив стоянки служебных машин.
Генка, Петрович и Михаил выпрыгнули из кабин. Через площадь протянулись невидимые враждебные нити. Местные шоферы смотрели недобрым, настороженным взглядом.
Михаил достал из кабины тяжеленный разводной ключ и демонстративно засунул его за голенище. Петрович крепче прижал к груди термос. Генка презрительно оглядел строй надраенных машин и на глазах у всех стал стаскивать с себя свои огромные сапоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12