Это он, Рихард Краузе, в своем неизменном белом смокинге потом вручал в Париже русскому эквилибристу Эдуарду Петрову Главный приз по разряду «акробаты-эквилибристы» и что-то долго, дольше, чем кому бы то ни было из награжденных, говорил Эдику со своей жесткой улыбкой, внимательно глядя на него холодными голубыми глазами…
– Вы были тогда в белом смокинге, – сказал Эдик и пожал руку Рихарду Краузе.
– Ну, наконец-то! – радостно воскликнул Краузе.
Это произошло первого декабря.
Все остальное – в порядке хронологии.
Третьего декабря рано утром из Алма-Аты в «Китцингер-хоф» позвонил Нартай.
– Эдька! – кричал он истошно. – Ты знаешь, откуда я звоню?! Из приемной Президента! Это мне его помощник устроил – Равиль Мухамеджанов, а так – хрен бы я дозвонился!.. Мы с ним когда-то в техникуме учились, только он был на два курса старше… И моя мама здесь! Она с тетей Наташей поговорить хочет… Дай ей трубочку! А потом дашь мне дядю Петю, я с ним по-немецки поговорю, а то Равиль, гад ползучий, не верит, что я немецкий знаю!.. Я после Нового года на подготовительные курсы в авто-дорожный институт иду!.. Как ты там, Эдик?!
По второй телефонной трубке Эдик с Петером слышали, как плакала мама Нартая в Алма-Ате и все время говорила Наташе только одно:
– Спасибо… спасибо… спасибо…
А Наташа плакала в «Китцингер-хофе» и отвечала ей тоже только одним русским словом:
– Спасибо… спасибо… спасибо!..
– Содержательный разговорчик, да?! – орал Нартай.
– Не вопи, – сказал ему Эдик. – Мы тебя очень хорошо слышим.
– Я вас тоже, – тихо сказал Нартай. – Это я кричу на нервной почве… Дай дядю Петю!
И Нартай долго болтал на своем ужасающем немецком языке с Петером, явно демонстрируя маме и помощнику Президента свое знание немецкого, а потом неожиданно скис и дрогнувшим голосом негромко сказал по-русски:
– Все… Больше не могу… – и всхлипнул.
Подбородок у Петера затрясся, он громко откашлялся и закричал из «Китцингер-хофа» в Алма-Ату:
– Приезжай, малыш!!! Мы ждем тебя!..
Седьмого декабря господин Эдуард Петров получил по почте официальное приглашение из цирка «Кроне».
Приглашение было напечатано на роскошном бланке с большой золотой короной, сквозь которую выглядывали морды льва, слона, лошади и тигра. Наверху короны было написано «Circus Krone», а внизу по короне шла надпись «Eure Gunst unser Streben». Под золотой короной, через весь бланк вилась голубая лента с впечатанными в нее золотыми буквами:
DER CIRCUS DEN DIE «KRONE»
GANZE WELT KENNT
Причем слово «Кроне» было выдавлено на бумаге большими рельефными буквами.
В письме господин Эдуард Петров приглашался на работу в цирк «Кроне» с оплатой в пятьсот марок за каждое выступление при гарантированных двадцати шести выходах на манеж в месяц. Выплата – каждую пятницу. Реквизит и костюмы за счет артиста, проживание на гастролях – в цирковых вагончиках со всеми удобствами, оборудованных по последнему слову техники.
Если условия устраивают господина Эдуарда Петрова, то дирекция цирка приглашает его на дальнейшие переговоры и подписание контракта по адресу – Циркус-Кронештрассе, 1-6, Мюнхен, телефон… И так далее.
В конце письма сообщалось, что обычное приглашение артиста в цирк «Кроне» происходит иначе – артист должен представить фотографии и видеозапись своего номера или пройти предварительный просмотр перед специальной комиссией.
Господину Петрову ничего этого делать не надо по двум причинам: во-первых, он достаточно известен в цирковом мире как один, из лучших эквилибристов последних лет, а во-вторых, Генеральный директор Управления всеми цирками Баварии господин Рихард Краузе уже имел честь просмотреть номер господина Петрова и дал этому номеру самые высокие аттестации.
Десятого декабря, когда я еще болтался по Москве в ожидании разрешения на командировку в Германию, здесь, в Мюнхене, между цирком «Кроне» и артистом в жанре «эквилибр» Эдуардом Петровым был заключен контракт с таким длинным перечнем прав и обязанностей, как «цирка», так и «артиста», что, не дочитав и до середины, Эдик плюнул на оставшуюся часть и расписался повсюду, где было проставлено – «унтершрифт». «Подпись», по-нашему…
Открытие зимнего сезона цирка «Кроне» совпадало с началом Рождественских праздников, и до премьеры у Эдика оставалось не так много времени – всего две недели.
А нужно было срепетировать номер с оркестром, расставить музыкальные акценты в началах и концах комбинаций, вместе с дирижером подумать, какие трюки потребуют оркестровых пауз, что давать на первый выход Эдика в манеж, какая музыка пойдет на финальный уход с манежа, и многое другое…
Кроме оркестра, номер нужно было увязать с коверными клоунами, поискать вместе с ними симпатичные и не отвлекающие от основного номера репризы в коротких перерывах между комбинациями. Чтобы репризы эти не выглядели самодовлеющими и в то же время давали бы Эдику возможность передохнуть.
Срочно пришлось заказать цирковым реквизиторам твердый пол – полтора метра на полтора – для столика, чтобы его тоненькие ножки не увязали бы в мягком ковре покрывающих манеж опилок. И это обошлось Эдику в такую сумму, что он только охнул и с нежностью вспомнил Пал Петровича – союзгосцирковского умельца, изобретателя, творца и запойного бессребреника.
Нужно было многократно прогнать номер с униформистами – чтобы вынос и унос реквизита происходил в хорошем темпе, четко и слаженно.
Прорепетировать со шпрехшталмейстром финальные поклоны, или, как говорят в цирке, «комплименты».
Короче говоря, дел было по горло!
Четырнадцатого декабря, к тому же, в Мюнхен прилетел я, и несчастный Эдик, ни слова не говоря мне о своей занятости в цирке, а уж тем более и о контракте, вынужден был разрываться между «Китцингер-хофом», цирком и моим отельчиком на Терезиенштрассе!..
А я еще, старый толстокожий дуралей (не дай Бог, баварцы услышат!), въедался в него со своими дотошными расспросами, и он самоотверженно отвечал мне на все мои дурацкие вопросы и без устали рассказывал мне, рассказывал, рассказывал…
Двадцать четвертого декабря он приехал ко мне рано утром и, наконец, поведал мне то, о чем я написал выше. И про цирк, и про все остальное.
– Что же ты мне про цирк «Кроне» ничего не говорил?! – возмутился я. – Что же ты молчал, что у тебя нет ни одной свободной минутки?..
– Ну что я буду талмудить вам голову своими проблемами? Вы приехали по делам своего кино – смотреть отснятый материал, работать с режиссером, что-то, наверное, переделывать. Я вот смотрю, у вас в пишущей машинке лист вставлен…
– Да плевать на эту пишущую машинку! – закричал я. – И на все это кино мне тоже наплевать! Кино – это только повод… Я к вам приехал, пойми ты это!.. Ну нет у нас еще свободного выезда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89