Нет голоса закупу, который продался за долг, пока он не отработается. Нет голоса тому, кто нарушил Правду, и купленным рабам, которых нурманнские гости-купцы привозят на торг. А вольные люди все равны.
Боярин Ставр, старшина Славенского конца чинно шел, будто плыл со своего двора. С ним приказчики и наемные работники – захребетники и подсуседники. Боярин был одет в дорогой, привезенный от Греков кафтан. По красному сукну золотыми нитями расшиты невиданные птицы и цветы, а на спине олень с одним рогом витым как береста. На голове боярина высокая шапка из красного же сукна с тульей из лучшего черного соболя. В руке он держал резной полированный дубец – палку. Был обут в сапоги из зеленого сафьяна
Боярин Ставр красив и строг лицом, борода и усы короткие, подстриженные, а щеки бритые. Его догнал железокузнец Изяслав, староста Щитной улицы Славенского конца.
На груди Изяслава лежит лопатой густая черная борода. Он в усменном, кожаном кафтане, без шапки Длинные, по плечи, волосы, чтобы не мешали в работе, стянуты узким ремешком-кольцом. Изяслав, как видно, оторвался прямо от работы. Время теплое, а на кузнеце надеты валяные из овечьей шерсти сапоги чтобы не попалить ноги при огненной работе.
За Изяславом шло народу куда больше, чем за Ставром. Чуть ли не весь его двор. Пятеро сыновей, трое младших Изяславовых братьев, племянников больше десятка, ученики, подмастерья, работники. Народ почти все крупный и дюжий если не ростом, то плечами и грудью. С мужчинами шли и женщины. Средь них младшая Изяславовна – дочь кузнеца Заренка. Обликом она в отца: черные косы, огневые глаза. Нынче девушка провожает свою пятнадцатую осень, а минет зима, и Заренка будет встречать шестнадцатую весну.
2
Внутренняя городская крепость Детинец сидела на высоком месте. Детинцевский тын высился аршин в двенадцать – в четыре человеческих роста. Снаружи был ров с переброшенными через него мостиками к воротам.
Тын строился из отборных, ровных сосновых и еловых лесин, которые зарывались в землю почти на треть всей своей длины. Бревна так плотно пригонялись, что между ними не было прозора. А был бы прозор – все равно ничего не увидишь. За первым рядом, отступя шага на два, забивался второй, за ним – третий и четвертый. Междурядья были доверху заполнены землей. Поверху легла широкая сторожевая дорога, прикрытая зубцами и щитами, чтобы снизу было нельзя сбить ротников ни стрелой, ни камнем. Такой тын трудно сломать, а зажечь почти невозможно, разве только греческим огнем.
Изнутри Детинца поднимается особый острог – башня. С башни видны улицы. Города, который опоясан таким же тыном, и вся округа видна – дальний ход Волхова на север к Нево-озеру, на полудень – Ильмень-озеро, а на восход солнца, за Волховом, – новые концы, которые свободно расползлись, без тына, не как старые.
Город живет крепко. На своем языке нурманнские гости-купцы называют Новгород Хольмгардом, что значит Высокий, попросту сказать – неприступный город.
Под Детинцем оставлена свободная от застройки широкая площадь – торговище. Здесь все новгородцы встречаются друг с другом и с иноземными купцами для купли, продажи, обмена. В торговище улицы вливаются, как весной ручьи талых вод в Ильмень. Оно мощено, как улицы, деревянными кладями. В любое время года не только что проедешь, – пройдешь, ног не запачкая.
Иноземные купцы держали в Новгороде собственные гостиные дворы. Там гости и жили, там и хранили свои купленные товары. Большая часть иноземных дворов выходила на торговище. Строены они сходно. За забором из заостренных лесин в одно или в два бревна поставлены теплые избы для жилья и клети для склада товаров, все под тесовыми или щепяными крышами. Таковы дворы Греческий, Готьский, Свейский, Варяжский, Нурманнский, Болгарский и другие.
Если глядеть сверху, с башни Детинца, строения кажутся приземистыми. Вблизи же – не то. Тесно во дворах становится от богатства, а рядом места нет, чтобы расшириться. В два и в три яруса ставят и дома и клети, живут в верхних ярусах – нижние для товаров назначены.
Впрочем же, и во многих городских дворах так начали строиться. Зажимает городской тын, а людство все множится и множится. Многие городские хозяева ставят дома в два яруса, хоть оно и непривычно. От тесноты новые концы перебросились через Волхов, а на этом берегу остались старые – Славенский с Плотническим.
…Собрался народ, и смолкло било. По известным заранее местам люди расставились по торговищу за своими уличанскими старшинами. Кончанские старшины вышли на середину. Из них старший Славенского конца старшина Ставр-боярин.
Ставр поднял дубец, и говор утих. Старшина объявил людству, что сильно жалуются нурманнские гости, а в чем, то скажут сами. Нурманны готовы. Они отвалили ворота своего двора и полились на торговище.
Их было десятка три, в длинных, почти до пят, плащах черного и зеленого сукна с горностаевыми оторочками. Иные в железных шлемах. Видно, что плащи оттопыриваются мечами. Нурманнские мечи не слишком длинные, но толстые и крепкие. Таким мечом умелая рука может и кольчугу пробить. Нурманны любят ходить с оружием. Но ныне не в бой они шли, щитов и копий не взяли.
Они подошли рядами к Ставру и подняли руки в знак приветствия. А из ворот за ними двое рабов вытащили длинные носилки под холстиной. Поднесли их к Ставру и откинули полотно с покойника, чтобы все могли увидеть – не праздно жалуются нурманны.
Убитый был мужчина большого роста, а лежа казался еще большим. Длинная борода и длинные волосы отливали огненно-рыжим цветом и были склеены запекшейся кровью.
Старший нурманн заговорил громко и по-русски. Он рассказал, что убитый звался Гольдульфом Могучим, имел много земель и рабов, владел двумя большими морскими лодьями-драккарами, был ярлом – князем, и все его почитали. Не простой был человек Гольдульф, не безродный простолюдин, безвестный, как рожденный под забором щенок. Был он знаменитого рода Юнглингов. Те Юнглинги ведут начало своей крови от бога Вотана, владыки небесного царства Асгарда. Кровь потомков Вотана превыше крови всех других людей, которые есть и которые будут!..
Новгородцы слушали терпеливо. Нурманны любят и умеют красно поговорить. Сдыхали новгородцы и про Вотана и про Юнглингов. Всяк кулик свое болото хвалит. Однако у вотанских детей голова не крепче, чем у других. Пусть толкует нурманн, он в своем праве. Плохое дело – вот он, покойник-то. Правильно жалуется нурманн, не уйти от. Правды, да и нечего от нее уходить.
Потихоньку вышли к вечу и свей, которые рядом с нурманнами живут и почти ничем от них не отличаются. Из свейских товаров хорошо железо. Варяги – это ближайшие соседи, их земли по морю лежат на закат от новгородских.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128