Рожденный скоро термин «космическая гонка», по сути, имеет абсолютно тот же смысл. «Национальный престиж, а не научные цели был той главной движущей силой, которая заставила нас вступить на путь космической гонки», – признается позднее, уже осенью 1965 года, «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт». Да, на старте американская космонавтика ставила перед собой задачи не научные, не технические и даже не стратегические главным образом, а прежде всего чисто политические.
А ларчик открывался очень просто. «Холодная война» окружила нашу страну плотным кольцом военных баз, на которых размещались «дальнобойные» бомбардировщики, оснащенные атомным оружием, у нас таких баз не было. Попытка создать такую базу на Кубе окончилась конфузом. Поэтому единственным решением, которое бы обеспечивало военный паритет, была межконтинентальная баллистическая ракета с водородной боеголовкой. Такая ракета «Р-7» и была создана в 1957 году в конструкторском бюро Сергея Павловича Королева. Еще приступая к ее проектированию, он понял, что подобная машина способна вывести на орбиту искусственный спутник Земли. И сделал это в фантастически короткие сроки: через 43 дня после первого удачного старта «Р-7». Поэтому и первый спутник, и последующие космические аппараты Королева, включая орбитальные пилотируемые космические корабли, при всем их абсолютно мирном назначении рождением своим обязаны в общем военной технике, и спустя много лет мы это признали.
Но какая бы ракета ни запустила «красную Луну», главное, что она ее запустила. Это была реальность, и в США понимали, что нужно запустить свой спутник, доказать, что это по зубам американской технике, успокоить перепуганного обывателя, ну а дальше что? Ведь надо обязательно «проникнуть в космос еще дальше». Взгляд поднимался к орбите нашего космического первенца, повинуясь требованию, скользил дальше и упирался... в Луну! Уму непостижимо, что бы предприняли американцы, свидетелями какой космической эпопеи стал бы мир, если бы у Земли не было Луны, если бы она была такой же одинокой, как Венера!
Луна – не озарение и не результат выбора. Луна – обязанность. К Луне нельзя было не прийти, следуя логике всей тогдашней американской политики. Космонавтика США оказалась в плену политических предначертаний. И словно рыба, попавшая в конус верши, она могла двигаться вперед по каналу, который сужался по мере ее движения все более, оставляя все меньше свободы и обрекая в конце пути на непременную и безвозвратную ловушку – Луну...
Вот почему Управление научно-исследовательских работ Министерства обороны, следуя этой логике, признает: «Основная часть гражданской космической программы, включая пилотируемые полеты, исследование Луны и планет, вызвана к жизни спутником». Вот что дает нам право начинать историю программы «Аполлон» с действительно исторической даты – 4 октября 1957 года.
Глава II
Задача, поставленная перед нацией
Линдон Джонсон сказал однажды:
– Спутник вывел нас из летаргии...
Президент Эйзенхауэр в первые дни «послеспутниковой эры» (термин этот не я придумал, это американский «postsputnik time») ходил с лицом загадочным и всем своим поведением старался показать, что все это для него не новость, все он знал заранее и – более того – в противовес «красной Луне» у него есть нечто не менее весомое, о чем он до поры не может распространяться, блюдя интересы национальной безопасности. Этот мимический спектакль сборов больших не сделал, даже сторонников президента не устраивал созданный им образ молчаливого ясновидца, а пресс-конференция 9 октября только раздосадовала прессу. Но уже 11 октября все начинает меняться. В Белом доме разрабатывается документ, предполагающий самые энергичные шаги для ускорения всех ракетно-космических программ, а 14 октября Эйзенхауэр, пренебрегая праздничным настроем семьи – был день его рождения, – проводит многочасовую беседу с министром обороны Макэлроем, изыскивая среди всех проектов «погони» за советским спутником самый верный и быстрый.
Вряд ли нам следует прослеживать все стадии активизации американской космонавтики в этот период. Но, рассматривая все сделанное тогда в перспективе лет, приходишь к мысли, что, пожалуй, самым удачным и, как жизнь показала, перспективным решением для США было решение об образовании Национального управления по аэронавтике и исследованию космоса – НАСА. (Эту аббревиатуру надо запомнить – она постоянно будет встречаться в книжке.)
Эйзенхауэр понял тогда главное: в американской космонавтике нет кулака, бьют растопыркой. Армия, авиация и флот, имея свои ракетные программы, дублируют друг друга и, того хуже, мешают друг другу, традиционно находясь в крайне натянутых отношениях. Советский специалист в области американской космонавтики Ю.Н. Листвинов пишет в своей книге «Лунный мираж над Потомаком»: «Блюстители американских военных традиций считают, что чувство взаимной неприязни между родами войск зародилось еще в те далекие времена, когда флот позволил себе вздернуть на рею брига «Сомерс» сына военного министра за «нарушение субординации и призыв к мятежу». Воздушным силам, когда они появились на свет, естественно, ничего другого не оставалось, как только образовать третий лагерь».
Увы, подобная неприязнь – явление не только американское. Оно существует во многих армиях мира, в том числе и у нас. Поскольку сразу после войны у нас ракетную технику взял к себе «под крыло» министр вооружения Д.Ф.Устинов, который всю войну делал пушки и был связан с артиллеристами, у нас ракетная техника как бы по традиции тоже отошла к артиллеристам. Созданием первого ракетного полигона Капустин Яр деятельно занимался маршал артиллерии Николай Дмитриевич Яковлев, а Байконура – маршал артиллерии Митрофан Иванович Неделин. Так что нам счастливо удалось избежать тех сложностей в дележке ракетного «пирога», который изнурял американцев.
Разумеется, власть президента позволяла Эйзенхауэру сделать выбор и «отдать весь космос», скажем, армии, но это непременно сузило бы фронт работ. И, руководствуясь известной на всех языках пословицей о семи няньках и кривом дитя, он понял, что нужна еще одна, независимая от всех военных, не обремененная никакими традициями, новая государственная кормушка для всех монополий. «...Президент исходит теперь из принципа: ничто, абсолютно ничто не должно стоять на пути нашего стремления преодолеть разрыв», – писал обозреватель Р. Дрюмонд.
5 марта 1958 года специальный комитет Белого дома по правительственным организациям, во главе которого стоял Нельсон Рокфеллер, предложил учредить некое «новое гражданское» агентство, на которое и возлагалось проведение в жизнь «агрессивной национальной космической программы».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68