А.К.Белов «Бой с Родригесом»
Возле кафе на Потсдамерплац пахло марципаном и корицей. Я сидел за стеклянным столиком и уже в который раз перечитывал коротенькую заметку из «Берлинер цайтунг». Тяжёлые буквы заглавия давили на глаза. ПРИГЛАШЕНИЕ НА КАЗНЬ. Как поэтично. В качестве палача выступал Родригес, а приговорённым был я.
Во мне всегда уживались два человека. Первый признавал себя оптимистом и со свойственной ему бодростью утверждал: «Сейчас плохо. Просто плохо. Ну, обыкновенно плохо». Зато второй был пессимистом, отчего любые его оценки звучали ещё менее обнадёживающими. «Дальше будет ещё хуже», – говорил он. В настоящий момент мной управлял пессимист.
Я скомкал газету и бросил её в урну.
Фернандо Родригес считался одним из лучших бойцов Берлина. Он проходил стажировку в научном центре университета Гумбольдта, кажется, занимаясь прикладной лингвистикой, и время от времени практиковал коммерческие бои. С целью улучшения своего материального положения.
Правила этих боёв он устанавливал сам. А поскольку Родригес обладал третьим даном по какой-то редкой школе каратэ, то вмешиваться в его бизнес никому не удавалось. Обычно правила предписывали драться только в стойке, в качестве средства достижения победы они определяли удар ногой или рукой в любую незащищённую часть тела противника.
Борцы, способные раскатать Родригеса по ковру, драться по этим правилам не могли; боксёры не стремились попасть под его чудовищный скользящий удар ногой с подворотом корпуса, а кик-боксёра он уделал прошлый раз. Так что круг противников заметно сужался.
Родригес дал объявление в газету, предлагая любому желающему бой по этим правилам, мои друзья ответили согласием от моего имени и даже залог внесли. Так они хотели меня разыграть. Вот и разыграли.
Конечно, не составляло труда отказаться от боя, но эта газета… Она почему-то печатала отчёты о всех боях Родригеса и уже уготовила мне скромную роль обречённого. Впрочем, предлагалась и другая позиция. «Никто не удивится, – писала газета, –если …» Как там было?
Я достал бумажный комок из урны, развернул, разгладил и нашёл нужное место. Вот: «Никто не удивится, если принявший вызов найдёт вдруг повод отказаться от боя. Поспешность, с которой он захотел драться, говорит лишь о его недооценке противника. Может быть, сейчас, наблюдая за тренировкой Родригеса, он внушает самому себе: „Нет уж, лучше быть трусом, чем инвалидом“.
Быть трусом – вот чего хотели от меня ребята. Они хотели, чтобы я побежал в редакцию газеты, бледный, как призрак, и сбивающимся от волнения голосом твердил, что это недоразумение. Потом бы все дружно смеялись, а в университете на меня показывали пальцем.
Нет, быть трусом не получалось по совести. Тем более, что дрался я неплохо. Хотя никогда и ничему такому не учился. Да и где было учиться деревенскому парню из Мекленбурга, которого здесь за глаза пренебрежительно называют «бюргер»?
В двенадцать часов пришла Элси, и мы отправились на «остров музеев», чтобы поваляться на траве перед собором из тяжёлого, пепельного камня. Элси кое-что разузнала и теперь старательно доносила до меня информацию. Когда в её детских глазах бесились чёртики, это означало только одно – Элси наэлектризована новостями и раскопала что-то очень любопытное.
– Фернандо Родригес, – заговорила она, – мастер третьего дана школы Вадо-рю. Это официально. Приехал из Панамы, где учился у собственного отца, имеющего статус наставника школы. Кстати, латиноамериканец он только по матери, а отец у него японец. Родригес носит фамилию матери.
– Мутная история. Ты сказала «официально». Что это значит?
Элси загадочно улыбнулась.
– Официально, – продолжила она, – значит, что он перерос вадо-рю и создал собственный стиль. Знаешь, как его называют в научном центре? Вампир!
Боже мой!
– Все свои бои он проводит при полнолунии, да и вообще тренируется под луной.
– На кладбище?
Элси засмеялась.
– Нет, конечно. Во время тренировки он входит в транс и демонстрирует очень выразительную технику боя.
Почему у него здесь нет учеников? – спросил я.
– У него были ученики, – заявила Алиса, – иначе как бы я всё это разузнала? Но случилась неприятность. Для того, чтобы преподавать в Германии, Родригесу нужно было оформить рабочую визу. Однажды пришёл инспектор…
– Понятно. А где он тренируется?
– Что, хочется подсмотреть, да? – лукаво улыбнулась Элси. Она будто бы говорила этим взглядом, что может устроить для меня такой просмотр, но сделать это будет нелегко.
– Мы ведь одна команда? – спросил я, отведя взгляд.
Элси поцеловала меня в нос и сказала:
– Ладно, попробую выведать.
На следующий день я встретил Алису в библиотеке.
– Привет! – махнула она рукой. – Угадай, какие у меня новости?
– Ты узнала, где тренируется Родригес?!
Элси сразу скисла.
– Я купила себе казаки из настоящего крокодила.
Стоят безумно дорого!
Она подняла края джинсов и показала мне новые сапоги.
– Зловеще, правда? – спросила девушка.
– Правда, – подтвердил я равнодушно.
– О-о, – Элси покачала головой, – у тебя явно повышен гормональный фон. Есть такой гормон – статмин, он концентрируется в мозжечковой миндалине мозга. Гормон страха.
Она вытаращила на меня глаза.
– Ну, знаешь!
Ладно. Послезавтра встретимся в Фолькспарке.
– В полночь?
Элси только усмехнулась.
Берлин заливало дождём. Мягкие струи облизывали оконное стекло, и улица по ту сторону от окна расплывалась цветными пятнами. Как на полотнах импрессионистов. Было время, когда в городе зажигаются огни.
«Ну вот, – сказал я самому себе, – теперь уж точно этот японоамериканец и носа из дома не высунет». Бой был назначен на девятнадцатое июня и до него оставалось всего четыре дня. А завтра я сам собирался потренироваться в «Спорталлее» и взять несколько уроков мексиканского бокса.
На диване, накрытом клетчатым пледом, лежала красивая книга с чёрными буквами на обложке –«Кёхан каратэ-до». Я перевёл на неё взгляд, и в этот момент зазвонил телефон.
Элси сообщила, что Родригес сел на электричку на станции «Бисмарк штрассе» и как обычно едет в парк тренироваться. Дорогая моя шпионка!
Мы встретились на площади у Немецкой оперы и отправились по следам Вампира. Больше всего я боялся, что мы опоздаем.
Дождьто переходил на истерику, тоумиротворялся тихим плачем. В парке было пусто. Только бело-зелёная полицейская машина прошелестела куда-то тугими колёсами по сырому асфальту. Лёгкие сумерки схватили аллеи, и время в них словно остановилось.
– Ну, где мы его найдём? – вздохнул я сокрушённо.
– Не вешать нос! – подтолкнула меня Алиса.
– Все вампиры удивительно простодушны и бесхитростны.
–Да?
1 2 3 4