И это сделали наши хлопцы – первый полк. Недешево обошлось это. Потеряли комиссара Кулика – хороший был товарищ. Погиб он с честью, в сабельной схватке. И других потеряли. В один день одних командиров одиннадцать человек. Зарубили гады Павлушку – моего кровного брата. Да, самые страшные бои были тридцатого июня. Махно хотел передохнуть: гнали мы его днем и ночью. Он выставил пулеметы, понастроил баррикад. Наша пехота нажала крепко. Часть банды кинулась на Беневку. Оттуда вылетел с конным дивизионом Иван Никулин, заставил их принять бой. Сам машинист молотилки с Черниговщины, Иван здорово тогда отмолотил черную гвардию батьки. Другая группа махновцев бросилась на фланг Никулина. Хорошо, что вовремя подоспел Владимир Примаков с двумя конными сотнями. Но тут появился сам Махно. Знаменитые его боевые тачанки. Под прикрытием пулеметов анархисты двинулись в атаку. Выручил товарищ Петкевич – ударил картечью. Махно снова атаковал. Тут его конница сшиблась со всей нашей кавалерией. Банда не выдержала. И вдруг убегавшие махновцы повернули. Самые отчаянные сделали еще одну попытку. Понимали – это для них последний из последних боев, что больше уж не гулять их бандитским шайкам по Украине. Они бросились в яростную атаку, но и наши хлопцы шибко распалились. Не пощадили никого. Особо за Кулика… Убежал лишь Махно с приближенными. Пулеметы, обоз достались нам. Взяли знамя… Ходил тогда с нами замкомвойск Эйдеман. Ему и передали эту черную «святыню» махновцев…
Ныне эта «черная святыня» хранится в Киеве в Государственном историческом музее. Страна щедро отметила подвиг червонных казаков 1-го полка, возглавлявшегося Владимиром Примаковым и Иваном Куликом. Сорок восемь орденов Красного Знамени. Был тогда награжден и Андрей Степанович Иванов, уроженец Изюма. А за что? Дадим слово ему.
«Доброго здоровья Вам. Что я помню о бое с черной конницей под Беседовкой? Помню вот что. В том бою с батькой Махно погибли многие наши герои, командиры и казаки.
Товарищ Кулик первым врезался в гущу махновской конницы. Как и подобает пролетарию-путиловцу. В нескольких шагах от себя я увидел окруженного махновцами нашего комиссара. Не медля ни единой секунды, я бросился на выручку. Зарубил нескольких всадников. В этот миг анархо-бандиты отшатнулись от Кулика, и я увидел, что наш бесстрашный комиссар, истекая кровью, упал с лошади.
Я воспользовался некоторым замешательством махновцев, соскочил с коня, призвал себе на помощь одного казака, и вместе с этим товарищем мы вынесли смертельно раненного Кулика с поля боя.
Мы потеряли нашего боевого воспитателя-большевика, а черная конница батьки Махно, которая долго терроризировала мирное население Украины, перестала существовать.
Привет нашим киевским ветеранам! Слава червонному козацтву!
Москва, 17/7 1967.
А н д р е й»
Вот так из нескольких рассказов и составилась повесть о доблести одного из героических сынов пролетарского Питера, в крутую минуту протянувших руку помощи мужественным сынам Украины.
Наши товарищи говорили: «Операция оказалась результативной, потому что поступила кровь родственной группы – ленинской». В честь того знаменитого переливания крови три года назад… Но лучше дадим слово газете «Ленинградская правда» (23/II 1964 года):
«Трудящиеся Петрограда послали свое знамя 8-й Червонно-казачьей дивизии, выражая ей огромную признательность за героизм в борьбе против белогвардейских банд. Связи питерских рабочих с червонными казаками росли и крепли. Путиловский кузнец Н. Федоров был командиром сотни, полка и дивизии червонного казачества. Рабочий С. Богданов – замечательным пулеметчиком.
Завод „Красный путиловец“ шефствовал над 9-м полком червонного казачества…
Бывшие червонные казаки участвовали в героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. Среди них – м. Духанов, командовавший 67-й армией. Ныне командующий войсками Ленинградского военного округа генерал армии М. Казаков – в прошлом военком полка червонного казачества.
В январе 1964 года исполком Ленинградского Совета депутатов трудящихся присвоил двум улицам Кировского района новые имена: Червонного казачества и Виталия Примакова».
Имя червонного казачества – это и имя боевого комиссара его 1-го полка, путиловского рабочего Ивана Кулика, который шел в бой за дело трудящихся, не считаясь со своей «панской» хворобой и ради нерушимых законов боевого братства отдавший свою жизнь.
За полстолетия стерлись в памяти поколений имена многих командиров и комиссаров полков, дивизий, командующих и членов реввоенсовета армий и даже фронтов, но все их ныне уже безымянные деяния прочно вошли в историю как подвиг всего народа, как доблесть всей партии большевиков.
Так скинем же шапки перед памятью тех, кто отдал свою жизнь ради того подвига советского народа, ради счастья и торжества всего человечества и отдельного человека.
17. Слово и штык
Стояла сухая звонкая пора. Пышные липы Гоголевского бульвара вырядились в свой пестрый осенний убор. Их чуть поредевшая листва переливалась всеми оттенками червонного золота.
Люди, как всегда, куда-то торопились, может, и не замечая всей прелести необычно яркой осени. Не замечали и безмолвного укора в мудрых глазах бронзового Гоголя.
В один из последних дней погожего тогда октября на скамейке Гоголевского бульвара сидели только что назначенные в Кабул военный атташе и его помощник. Ждали часа приема высокого начальства. Нас – Примакова и меня – пригласили в Наркомат для последнего напутствия.
Шел 1927 год.
Два года назад в Китай Примакова сопровождала большая группа его соратников по червонному казачеству – Зюка, Кузьмичев, Петкевич, Столбовой. В прокуренном до отказа купе мы прощались с теми, кто уезжал на Восток, где в это время разгорался пожар революции, и самозабвенно пели популярную в годы гражданской войны самодеятельную песенку:
Тучки с громом прогремели, три дня сряду дождь идет.
Наши славные червонцы собираются в поход.
Что ни говори, а на чужой земле человек чувствует себя крепче, ощущая локоть близкого человека. Очевидно, это да еще диплом, только что врученный мне в Академии имени Фрунзе, побудили Примакова позвать меня с собой за Гиндукуш.
Ждать приема пришлось изрядно, и за это время мы с Виталием Марковичем наговорились… Надо прямо сказать – на сей раз создатель и вожак украинской конницы отправлялся за пределы нашей страны без особого энтузиазма.
Почти ровесники… Он был старше меня всего на четыре месяца. А по партийному стажу – на четыре года! И еще надо сказать: как деятель, Виталий стоял выше всех нас, его товарищей по походам и боям, на все сорок голов. Но он не давал это чувствовать никому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Ныне эта «черная святыня» хранится в Киеве в Государственном историческом музее. Страна щедро отметила подвиг червонных казаков 1-го полка, возглавлявшегося Владимиром Примаковым и Иваном Куликом. Сорок восемь орденов Красного Знамени. Был тогда награжден и Андрей Степанович Иванов, уроженец Изюма. А за что? Дадим слово ему.
«Доброго здоровья Вам. Что я помню о бое с черной конницей под Беседовкой? Помню вот что. В том бою с батькой Махно погибли многие наши герои, командиры и казаки.
Товарищ Кулик первым врезался в гущу махновской конницы. Как и подобает пролетарию-путиловцу. В нескольких шагах от себя я увидел окруженного махновцами нашего комиссара. Не медля ни единой секунды, я бросился на выручку. Зарубил нескольких всадников. В этот миг анархо-бандиты отшатнулись от Кулика, и я увидел, что наш бесстрашный комиссар, истекая кровью, упал с лошади.
Я воспользовался некоторым замешательством махновцев, соскочил с коня, призвал себе на помощь одного казака, и вместе с этим товарищем мы вынесли смертельно раненного Кулика с поля боя.
Мы потеряли нашего боевого воспитателя-большевика, а черная конница батьки Махно, которая долго терроризировала мирное население Украины, перестала существовать.
Привет нашим киевским ветеранам! Слава червонному козацтву!
Москва, 17/7 1967.
А н д р е й»
Вот так из нескольких рассказов и составилась повесть о доблести одного из героических сынов пролетарского Питера, в крутую минуту протянувших руку помощи мужественным сынам Украины.
Наши товарищи говорили: «Операция оказалась результативной, потому что поступила кровь родственной группы – ленинской». В честь того знаменитого переливания крови три года назад… Но лучше дадим слово газете «Ленинградская правда» (23/II 1964 года):
«Трудящиеся Петрограда послали свое знамя 8-й Червонно-казачьей дивизии, выражая ей огромную признательность за героизм в борьбе против белогвардейских банд. Связи питерских рабочих с червонными казаками росли и крепли. Путиловский кузнец Н. Федоров был командиром сотни, полка и дивизии червонного казачества. Рабочий С. Богданов – замечательным пулеметчиком.
Завод „Красный путиловец“ шефствовал над 9-м полком червонного казачества…
Бывшие червонные казаки участвовали в героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. Среди них – м. Духанов, командовавший 67-й армией. Ныне командующий войсками Ленинградского военного округа генерал армии М. Казаков – в прошлом военком полка червонного казачества.
В январе 1964 года исполком Ленинградского Совета депутатов трудящихся присвоил двум улицам Кировского района новые имена: Червонного казачества и Виталия Примакова».
Имя червонного казачества – это и имя боевого комиссара его 1-го полка, путиловского рабочего Ивана Кулика, который шел в бой за дело трудящихся, не считаясь со своей «панской» хворобой и ради нерушимых законов боевого братства отдавший свою жизнь.
За полстолетия стерлись в памяти поколений имена многих командиров и комиссаров полков, дивизий, командующих и членов реввоенсовета армий и даже фронтов, но все их ныне уже безымянные деяния прочно вошли в историю как подвиг всего народа, как доблесть всей партии большевиков.
Так скинем же шапки перед памятью тех, кто отдал свою жизнь ради того подвига советского народа, ради счастья и торжества всего человечества и отдельного человека.
17. Слово и штык
Стояла сухая звонкая пора. Пышные липы Гоголевского бульвара вырядились в свой пестрый осенний убор. Их чуть поредевшая листва переливалась всеми оттенками червонного золота.
Люди, как всегда, куда-то торопились, может, и не замечая всей прелести необычно яркой осени. Не замечали и безмолвного укора в мудрых глазах бронзового Гоголя.
В один из последних дней погожего тогда октября на скамейке Гоголевского бульвара сидели только что назначенные в Кабул военный атташе и его помощник. Ждали часа приема высокого начальства. Нас – Примакова и меня – пригласили в Наркомат для последнего напутствия.
Шел 1927 год.
Два года назад в Китай Примакова сопровождала большая группа его соратников по червонному казачеству – Зюка, Кузьмичев, Петкевич, Столбовой. В прокуренном до отказа купе мы прощались с теми, кто уезжал на Восток, где в это время разгорался пожар революции, и самозабвенно пели популярную в годы гражданской войны самодеятельную песенку:
Тучки с громом прогремели, три дня сряду дождь идет.
Наши славные червонцы собираются в поход.
Что ни говори, а на чужой земле человек чувствует себя крепче, ощущая локоть близкого человека. Очевидно, это да еще диплом, только что врученный мне в Академии имени Фрунзе, побудили Примакова позвать меня с собой за Гиндукуш.
Ждать приема пришлось изрядно, и за это время мы с Виталием Марковичем наговорились… Надо прямо сказать – на сей раз создатель и вожак украинской конницы отправлялся за пределы нашей страны без особого энтузиазма.
Почти ровесники… Он был старше меня всего на четыре месяца. А по партийному стажу – на четыре года! И еще надо сказать: как деятель, Виталий стоял выше всех нас, его товарищей по походам и боям, на все сорок голов. Но он не давал это чувствовать никому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55