Он проснулся при свете зари, ясно помня все ужасы ночи. Туман
клубился у верхушек сосен и дымчатыми волнами стелился по старой дороге.
Баннер тряс его:
- Проснитесь! Уже рассвет!
Грисвелл встал, подрагивая от холода в онемевшем теле. Лицо его
посерело и осунулось.
- Я готов. Идемте наверх...
- Я там уже был! - глаза шерифа горели в слабом свете зари. - Я не
стал вас будить, когда пошел туда с первой зарей - и ничего не нашел.
- А следы голых ног?!
- Они исчезли.
- Исчезли?
- Да, да, исчезли. Пыль убрана по всему холлу, начиная с того места,
где кончались следы Баннера, и заметена по углам. Сейчас там ничего нельзя
разглядеть. Я не слышал ни звука. Я обошел весь дом, но ничего не увидел.
Грисвелл содрогнулся при мысли, что спал во дворе один, в то время
как Баннер проводил свои исследования.
- Что же нам делать? - спросил он обеспокоенно. - Вместе со следами
исчезла и моя единственная надежда на доказательство правдивости моих
слов!
- Мы доставим тело Брэйнера в полицейский участок, - ответил шериф. -
Я все возьму на себя. Если бы власти знали, как обстояло дело, они
настояли бы на вашем аресте и вынесли бы приговор. Я не верю, что вы убили
своего приятеля, но ни судья, ни адвокат, ни суд присяжных не поверит в
вашу историю. Я все устрою по-своему. Не собираюсь вас арестовывать до тех
пор, пока не докопаюсь до сути. Ничего не говорите о том, что здесь
произошло. Я скажу следователю, что Джон Брэйнер убит бандой неизвестных,
и я расследую это дело. Не хотите ли рискнуть вернуться со мной в дом и
провести здесь ночь - в комнате, где вы и Брэйнер спали прошлой ночью?!
Грисвелл побледнел, но ответил стоически, так, как могли бы ответить
его предки-пуритане:
- Я согласен.
- Тогда идемте. Помогите перенести тело в машину.
Грисвелл почувствовал странное отвращение при виде бескровного лица
покойника в холодном утреннем свете и прикосновении к окоченевшей плоти.
Серый туман опутывал своими клочковатыми щупальцами все вокруг, когда они
несли свою ужасную ношу через лужайку к машине.

2. БРАТЕЦ БОЛЬШОГО ЗМЕЯ
И снова тени роились под кронами сосен, и снова двое мужчин ехали на
машине с английским номером, подскакивая на ухабах разбитой дороги.
Машину вел Баннер. Нервы Грисвелла были слишком расшатаны, чтобы
садиться за руль. Бледный и мрачный, он выглядел измученным бессонной
ночью. День, проведенный в участке, и страх, поселившийся в душе
Грисвелла, сделали свое дело. Он не мог спать и не чувствовал вкуса пищи.
- Я хотел рассказать про Блассенвилей, - заговорил Баннер. - Это были
гордые люди, надменные и чертовски безжалостные к тем, кто задевал их
интересы. Они жестоко обращались со своими рабами и слугами - видно,
привыкли к этому еще в Вест-Индии. Жестокость у них в крови, и особенно
это проявилось в мисс Селии, последней из их рода. Это было уже много
после отмены рабства, но она лично порола свою служанку-мулатку, словно та
все еще была рабыней. Так рассказывали старики-негры. Они же говорили, что
когда кто-нибудь из Блассенвилей умирал, дьявол поджидал его душу под
кронами этих сосен. Ну, а после Гражданской войны, в нищете на заброшенной
плантации, им быстро пришел конец. От всей семьи остались четыре
девочки-сестры, они прозябали в старом доме, всего лишь с несколькими
неграми, ютившимися в старых хижинах рабов и батрачившими на общественных
землях. Держались сестры замкнуто, стыдясь своей бедности. Их не видели
месяцами. Когда им что-то требовалось, они посылали в город кого-нибудь из
негров. Старожилы помнят, что в конце концов у них появилась мисс Селия.
Она приехала откуда-то из Вест-Индии, где род Блассэнвилей имел дальних
родственников. Она была симпатичной и приятной на вид женщиной, лет
тридцати, но держалась замкнуто, как и ее племянницы. Она привезла с собой
мулатку-служанку и изливала на нее всю жестокость рода Блассенвилей. Я
знал одного негра, который сам видел, как мисс Селия привязала девушку к
дереву и выпорола ее вожжами. Никто не удивился, когда мулатка исчезла.
Все считали, что она убежала - и правильно сделала. И вот одним весенним
днем 1890 года мисс Элизабет, самая младшая из сестер, появилась в городе
- впервые быть может за целый год! Она приехала за продуктами и сказала,
что негры покинули свои хижины. И еще она сообщила, что мисс Селия
бесследно исчезла. Сестры предполагали, что она уехала обратно в
Вест-Индию, но сама Элизабет сказала, что мисс Селия все еще находится в
доме. Она не объяснила, что именно имела в виду, закупила провизию и
ускакала обратно в поместье.
Месяц спустя один из негров пришел в город и сказал, что Элизабет
живет в доме одна, а три ее сестры исчезли неведомо куда, ничего никому не
сказав. Элизабет не знала, куда они подевались, и боялась оставаться в
доме одна, но больше идти ей было некуда. Она всю жизнь провела в
поместье, и у нее не было ни родственников, ни друзей. И все же она
смертельно боялась чего-то. Негр сказал, что по ночам она запирается в
комнате и никогда не гасит свечей.
Стояла ветреная весенняя ночь, когда мисс Элизабет влетела в город
верхом на лошади, вся в слезах, едва живая от страха. На площади она без
чувств упала с лошади, а на следующий день, придя в себя, рассказала, что
нашла в доме тайную комнату, забытую, очевидно, лет сто назад. И там она
обнаружила всех трех своих сестер - мертвыми, повешенными за шею под самым
потолком. Что-то бросилось на нее в этой комнате и побежало следом, чуть
не размозжив голову топором, но она сумела спастись, вскочив на лошадь и
ускакав прочь.
Она почти сходила с ума от страха и не могла объяснить, что именно
гналось за ней. Но ей показалось, что это походило на женщину с желтым
лицом.
Тотчас около сотни мужчин вскочили в седла и помчались к поместью.
Они обыскали дом от подвала до крыши, но не нашли ни тайной комнаты, ни
останков сестер. Только топор с прилипшими к нему волосами Элизабет торчал
в косяке входной двери - точно так, как она рассказывала. Когда ей
предложили вернуться и показать тайную комнату, она чуть не лишилась
рассудка.
Вскоре она достаточно оправилась, и ей собрали немного денег в дорогу
- как бы в долг, она была слишком горда, чтобы просто взять их - и мисс
Элизабет уехала в Калифорнию. Обратно она так и не вернулась, прислав
позже деньги и письмо, в котором сообщала, что вышла замуж.
Никто так и не купил старый дом. Он стоит таким, каким его покинула
последняя из Блассенвилей, разве что народ постепенно растащил из него всю
мебель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9