Когда они достигли наконец зубчатого входа в пещеру, Римо почувствовал, как тело Ким обмякло у него на руках. Лицо ее было зеленоватым и отекшим, а темные глаза чуть не выскакивали из орбит. Двигая ногами, как лезвиями ножниц, Римо торопливо всплыл наверх, к свету и воздуху, не обращая внимания на напор течения, которое все еще пыталось затащить их обратно в пещеру. Их головы пробили волнистую поверхность воды, Римо тут же хлопнул Ким по спине. Отплевываясь, она выкашляла горькую морскую воду и задыхаясь, жадно глотала воздух, насыщая страдавшие от кислородного голодания легкие. Потом Римо уже просто удерживал ее некоторое время на гребне наступающего прилива. Постепенно дыхание Ким становилось все более нормальным и естественный цвет стал возвращаться на щеки.
— Нам бы давно стоило прекратить эти водные процедуры, — заметил Римо. — Как ты себя чувствуешь?
— Я жива, — Ким удалось выжать слабую улыбку. — Но по-прежнему испытываю неудержимое желание вернуться на твердую землю.
— Нет вопросов, — кивнул Римо. — Просто откинься на спину и расслабься.
Сомкнув руки вокруг Ким, Римо позволил приливу отнести их вдвоем к берегу. Потом поднял женщину из пенного прибоя и, перенеся через скользкие мокрые камни, мягко опустил ее обнаженное тело на песчаную дюну.
— Я думала, мы наверняка погибнем, — сказала она, изумленно глядя на Римо широко открытыми глазами. — Как ты это сделал?
— Что сделал?
— Вытащил нас из этой пещеры против течения. Это же невероятно!
— Весь фокус в зеркалах, — объяснил Римо.
— Ты и правда совершенно невозможен, — сказала она с коротким смешком, обвила шею Римо руками и приникла к нему. Римо почувствовал, что она дрожит, несмотря на упоительное и умиротворяющее воздействие благоуханного ночного воздуха.
— Нам стоит вернуться, — сказал Римо. — Полагаю, на сегодняшний день развлечений с нас хватит. Правда, я не знаю, какая тут мода, но думаю, что умело приложенную руку и несколько ракушек вряд ли сочтут достаточным одеянием.
— Я готова вернуться, — тихо сказала Ким. Зубы ее стучали, а гладкая кожа покрылась мурашками.
Обняв ее за дрожащие плечи, Римо повел Ким по темному пустынному берегу. В доме горел свет. Чиун, скрестив ноги, сидел на полу, всецело поглощенный чтением одного из своих свитков. Когда Римо ввел Ким через распахнутые створчатые двери, Чиун поднял глаза и произнес:
— Обычно я предпочитаю, чтобы люди приходили ко мне в одетом виде. Особенно белые.
— Мы были в одной из пещер у самого берега, — пояснил Римо. — Там нас захватил прилив и отрезал выход. Пришлось немного поплавать.
Чиун покачал головой.
— Я слышал, что эти пещеры очень коварны. Там утонуло много людей, из тех, которые не удосужились обратить достаточного внимания на то, что их окружает. Самые пустые предметы так легко сбивают с толку.
Он прижал ладонь к своей узкой груди.
— Я не осуждаю, ты же понимаешь. Я никогда не осуждаю. Одна из моих подлинно выдающихся заслуг состоит в том, что, как бы глуп ты ни был, я никогда не стану тебе об этом говорить.
— Вот и продолжай молчать об этом, — поддержал его Римо. — А мне тут надо кое-чем заняться.
Он проскользнул в ванную и вернулся оттуда с полотенцем, обернутым вокруг бедер и с пушистым махровым белым халатом в руках. На его кармане красовалась эмблема совместного владения, и был он всего лишь размеров на пять больше, чем требовалось для Римо. Управляющий прислал его после того, как Римо столь неожиданно занялся переустройством рощи алоэ. Ким вышла из-за тонкого кисейного занавеса, за которым укрывала свою наготу, и скользнула в халат. Это выглядело так, будто она закуталась в палатку, но Римо подумал, что каким-то образом даже в этом одеянии она умудряется выглядеть потрясающе.
Чиун все еще продолжал рассказывать, как он никогда не осуждает глупого Римо за его глупость, за глупые поступки и уж совершенно глупый образ жизни.
— Чиун, это Ким Кайли.
— Очень приятно познакомиться, — произнесла Ким и одарила Чиуна одной из тех мегаваттных улыбок, что буквально заставляли таять сердца кинозрителей во всем мире.
— Разумеется, со мной приятно познакомиться, — заметил Чиун по-корейски.
Он склонил голову на минимально возможную долю дюйма. В Синанджу обычно так давали понять, что заметили присутствие прокаженных, сборщиков налогов и торговцев лежалой рыбой. Таким образом отмечалось их присутствие, но никоим образом не признавалось их существования. Прелестная и утонченная черта этикета Синанджу, которая не ускользнула от внимания Римо.
Римо откашлялся.
— Я подумал, что у нас много свободного места, и Ким могла бы пожить тут несколько дней. Ты едва заметишь ее присутствие.
— Я замечу ее присутствие. И, что более важно, его заметишь ты, — сказал Чиун, покачивая головой. — Это очень нехорошо. Мы не можем позволить ей остаться тут.
— А мы как раз только что говорили о твоем всем известном великодушии, — заметил Римо.
— Вот каковы печальные последствия великодушия, — заметил Чиун. — Каждый так и норовит воспользоваться твоей добротой. Даешь всем понемножку то тут, то там, и вдруг обнаруживаешь, что у тебя самого ничего не осталось, и ты оказываешься выкинутым на улицу в потрепанной одежде и с нищенской сумой.
— Ким из Голливуда, — пояснил Римо. — Она кинозвезда.
Чиун с явно возросшим интересом посмотрел на Ким.
— Вы когда-нибудь участвовали в “Пока Земля вертится”? — спросил он.
— У и! Это же мыльная опера? Нет, я никогда не играла в мыльных операх.
Чиун поджал губы, выражая отвращение по отношению к ее отвращению.
— Вы знакомы с Барбарой Стрейзанд? — снова спросил он, назвав имя своей самой любимой американки.
— Нет. Не так чтобы очень.
— Вы знаете Читу Чинг? — продолжал допрос Чиун, интересуясь своей любимой телезвездой.
— Нет, — снова ответила Ким.
— А Реда Рекса вы знаете? — на этот раз Чиун назвал свою любимую звезду из мыльных опер.
— Конечно, — откликнулась Ким. — Он педераст.
Тут Чиун заговорил по-корейски:
— Римо, сделай так, чтобы этой самозванки тут не было.
И снова погрузился в свои свитки. Римо сказал:
— Ким, будет лучше, если я сниму тебе отдельный номер.
— Я бы предпочла остаться с тобой.
Римо пожал плечами.
— Прости, но Чиун полагает, что это не самая хорошая мысль.
— А ты всегда делаешь то, что он говорит?
— Почти всегда.
— Почему?
— Потому что почти всегда он прав.
— Я еще никогда не слышала, чтобы прислуга оказывалась права, — заметила Ким Кайли.
— Чиун не слуга.
— Вот как? А я-то думала... Сейчас все на побережье с ума сходят по китайцам-дворецким. Они так усердно работают, и нанять их можно обычно за самую малую плату. А кроме того, они и в самом деле очень живописны и сообразительны, неслышно так расхаживают по дому, точно маленькие желтые гномы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45