Шерифу Бену Расселу весьма не по вкусу пришлась вся эта история, однако ему ничего не осталось делать, кроме как арестовать Кэда Миллера. Когда стало ясно, что старик Купер струсил, его сыновья уже ничего не могли сделать. И вообще все в городе поняли, что Куперам пришел конец.
Когда все вместе мы вернулись домой, я спросил:
— Почему Купер называл вас Ларком?
— Меня зовут Ларкин Райли.
— И у вас даже нет оружия?
— Человек должен научиться обходиться без оружия. А когда имеешь дело с трусом, оно и не нужно. — Он свернул себе самокрутку. — Купер знал, что я слов на ветер не бросаю.
— Но вы действительно были в тюрьме?
Он сидел на приступке, рассматривая свои руки.
— Так случилось. Десять или пятнадцать лет назад то, что сделал я, все считали в порядке вещей, иначе никто не поступал. Но потом появились законы, и мне пришлось с ними познакомиться.
Из комнаты вышла ма и встала на пороге.
— Ларкин… Том… ужин готов.
Мы поднялись, и Ларкин сказал:
— Том, я думаю, сегодня мы будем работать на нижнем пастбище.
— Да, сэр, — ответил я.
ДОЛЯ ДЛЯ НЕГОДЯЯ
Мой чалый одолел подъем, и мы с ним оказались на гребне, тут-то я и увидел эту девушку. Она стояла достаточно далеко, но когда ты находишься в дикой пустынной местности, то привыкаешь сразу замечать все странное, а девушка стояла у тропы, словно ожидая дилижанса. Беда только в том, что на этой тропе отродясь не было ни одного дилижанса — редкий всадник проедет да фургоны с каким-нибудь грузом, вот и все.
При себе я имел пятьдесят фунтов золота, и мне предстояло еще три дня пути, так что я не жаждал встречаться с людьми. Часто оказывается, что дикая местность, даже самая суровая и труднодоступная, менее опасна, чем плотно населенная. Но женщине все же не годится стоять посреди этих первозданных пустынных гор.
Мы, Сэкетты, начинали носить ружье, как только вырастали настолько, что могли поднять его с земли. В четырнадцать лет я проехал от Камберлендского ущелья в Теннесси до гор Пайн-Лог в Джорджии, питаясь мясом кугуаров и запивая его водой из ручья. Этих кугуаров я убивал сам.
В пятнадцать я уже стал ростом со взрослого мужчину, вступил в армию северян и участвовал в сражении при Шилоу, а после того как наш отряд сдался в плен по вине одного дрянного полковника, меня, в числе других, обменяли и послали в Дакоту воевать против сиу.
В девятнадцать лет я оседлал нашего чалого и направил его на Запад, чтобы попытать счастья в тех краях, где моют золото, однако у меня ничего не выходило. Всем и каждому в нашем лагере попадались золотые крупинки — всем, кроме меня. И мне приходилось подтягивать пояс все туже и туже, поскольку мне нечего было есть. И это продолжалось до тех пор, пока к моему костру не подошли четверо.
Самое скверное заключалось в том, что я ничего не мог им предложить. Я сидел у костра, поставив на огонь кофейник, чтобы люди не знали, что у меня нет даже кофе и в кофейнике нет ничего, кроме воды. Мне очень хотелось их угостить, однако пришлось со стыдом признаться, что у меня только сейчас кончился кофе — на самом деле это случилось три дня назад. К тому же я уже зверски оголодал, и моему желудку наверняка казалось, что мне перерезали глотку.
— Послушай, — начал Сквирс, — тебе уже давно не везет, никто не подумает, что у тебя есть золото. Если ты сегодня уедешь из лагеря, все будут уверены, что тебе это дело оказалось не по зубам и ты решил смотать удочки. Таким образом, если ты возьмешь наше золото и отвезешь его в Хардивилл, никто ничего не заподозрит.
Эти бедные трудяги, что стояли передо мной, намыли довольно много золотого песка, но они слыхали о Куперах и потому беспокоились. У троих были семьи, и вполне заслуженное ими золото означало для каждого из них очень много — образование детям, дом для жены и начальный капитал для себя самого.
Задача состояла в том, как перехитрить Куперов.
— Мы дадим тебе сто долларов, если ты доставишь золото.
В самом лучшем случае у меня уйдет на дорогу пять дней. Выходит, по двадцать долларов в день. На такие деньги можно купить жратвы, которой хватит до Калифорнии, или даже вернуться сюда с хорошим запасом еды.
В животе у меня было так же пусто, как в шурфе на моем участке, и у меня, похоже, не осталось выбора. Куперы там или не Куперы, а мне предлагали самые верные сто долларов, которые я когда-либо мог заработать. Все это мне устроил Билли Сквирс, мы дружили с тех самых пор, как я застолбил участок на этом ручье.
Джим Ходж, Уилли Мэндер и Том Пэджет стояли вокруг, ожидая моего решения, и я наконец кивнул:
— Я, конечно, это сделаю и даже рад, что есть такая возможность. Вот только вы ведь меня не знаете, и…
— Сквирс за тебя поручился, — перебил Пэджет. — Мыто, верно, с тобой не знакомы, а Сквирс тебя знает и твою семью тоже. Если он утверждает, что ты честный человек, значит, больше не о чем и говорить.
— Зато у тебя есть шанс получить заявку, — вмешался в разговор Сквирс. — А терять тебе нечего.
— Да-а, ведь двух человек, которые выехали из лагеря с золотом, нашли мертвыми возле тропы. Их подстрелили, как отстреливают молодых бычков. И один из них Джек Уокер, я его хорошо знал. И никто из них не имел столько золота, сколько повезу я.
— Возьми вьючную лошадь, — посоветовал мне Сквирс, — и погрузи все свое снаряжение. — Он огляделся вокруг и понизил голос: — Похоже на то, что кто-то у нас в лагере шпионит в пользу Куперов, но о тебе никто не будет знать, кроме нас, а мы все заинтересованные лица.
Позже, когда они ушли, Сквирс сказал:
— Надеюсь, ты не против, что я сообщил им о твоей семье. Они и так бы тебе поверили, но мне хотелось, чтобы им было спокойнее.
И вот я собрал свои пожитки и поехал, и в моей седельной сумке лежало пятьдесят фунтов золота. Посчитайте, сколько это, если в то время платили по тысяче долларов за фунт. В кармане — письмо, подписанное всеми четырьмя ребятами, где говорилось, что если я доставлю золото на место, то получу сто долларов. У меня еще никогда не водилось столько денег сразу с тех пор, как началась война, мне даже десять долларов казались крупной суммой.
А теперь эта женщина, стоявшая у дороги, сулила мне кучу неприятностей. Па постоянно предостерегал нас, парней, чтобы мы держались подальше от женщин.
— Они, конечно, будут вас волновать, — говаривал он, — так что любите их, а потом бросайте. Вот как надо поступать! Не связывайтесь вы с этой породой. У каждой из них в запасе столько разных штучек и фокусов — куда там мартышке, что скачет по деревьям.
— Не верь ему, Телль, — возражала мать. — С женщиной нужно только прилично обращаться. Веди себя с женщиной так, будто она твоя сестра, слышишь?
А па на это отвечал:
— Есть два сорта женщин, Телль, плохие и хорошие, и можешь мне поверить, хорошая женщина причинит человеку гораздо больше хлопот, чем плохая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31