Костюкович попал на этот
банкет, где была медицинская знать, случайно. Так полагал он, обыкновенный
врач-ординатор, не понимая, почему Сивак пригласил его. После многословных
тостов и быстро пустевших бутылок заиграла музыка. Костюкович танцевал с
Сажи. Он видел близко ее лицо, белую полоску ровных зубов за чуть
разомкнувшимися губами, и в какой-то момент, слегка надавив ладонью на ее
талию, почувствовал, как спина Сажи прогнулась в его сторону, подалась к
нему, он ощутил ее плоский живот. Длилось это какое-то мгновение, Сажи тут
же отстранилась. "Я хочу пить, Марк, пойдемте к столу", - улыбнулась она,
остановившись. "Что это было тогда? Знак, сигнал?" - думал он позже,
вспоминая ее напрягшееся на какие-то секунды тело... На этом все и
кончилось...
Они вошли в прозекторскую.
- Что за спешка, Марк? - спросила Каширгова.
Он объяснил.
- Зачем вы настаивали? - она пожала плечами. - А вы уверены в
диагнозе?
- Да вы и сами сейчас увидите...
В огромном секционном зале с его специфическими запахами, на фоне
холодного кафеля, массивных специальных столов из нержавейки, на которых
вскрывают, фаянсовых раковин для мытья рук, длинных прорезиненных тяжелых
передников, висевших на крюках, стройная фигура Сажи в белом халате
выглядела лишенной притяжения, чужой.
- Ну что ж, приступим, - она откинула простыню, прикрывавшую тело
Зимина, взглянула, покачала головой: - Да, этот экземпляр действительно
был создан природой лет на сто жизни.
На локте левой руки Зимина белела небольшая наклейка из
лейкопластыря, Костюкович заметил ее еще, когда Зимина везли из приемного
покоя в палату. Он оторвал наклейку, она прикрывала чуть синеватый
кружочек кожи, в центре которого был бугорок струпа размером со спичечную
головку. Сковырнув его, Костюкович увидел крохотную, как укол шила,
воронку. "Похоже на свищ", - подумал он, глядя на побелевшую мертвую
шелушившуюся эпидерму вокруг вороночки...
Он смотрел как она работает - несуетливо, точно, никаких лишних
движений скальпеля...
- Полюбуйтесь! - наконец сказала Каширгова. - Я даже у стариков редко
встречала такое, это же сухофрукты! - и она показала ему почки,
сморщенные, как высохшие груши. - А что же внутри них?! - она скользнула
скальпелем, и ему показалось, будто кто-то наступил на битое стекло, это
под лезвием похрустывали ломкие сосуды. Из чего же они, а? - покачивала
Каширгова головой. - Из застывшего цемента?.. Вот откуда она, эта
гипертония... - Вывалив мозг, Каширгова сказала: "Видите, вот, вот и вот:
наши диагнозы вроде совпадают. Но для полного вашего спокойствия я позвоню
вам после гистологии. Да и мне самой интересно, как это будет выглядеть
под микроскопом..."
Подремывая в трамвае, везшем его домой, Костюкович еще ощущал резкие
запахи прозекторской. Он знал, что там будет дальше: санитар кое-как
зашьет искромсанное Каширговой тело Зимина, в лабораторию отнесут лотки с
кусочками тканей, а их по два-три из органа; после специальной обработки
они превратятся в блоки-кубики в парафиновой оболочке; с этих блоков
возьмут затем тончайшие срезы, нанесут на стекла, окрасят. И - все для
некропсии [микроскопическое исследование тканей или органов умершего]
готово. Каширгова посмотрит каждое стекло под микроскопом, чтобы поставить
окончательный диагноз, заполнит бланк гистологического исследования,
вклеит его в протокол вскрытия и вместе с остатками блоков и стеклами
отправит в свой архив. В протоколе, на блоках и на стеклах будет
проставлен единый номер, зарегистрированный в специальном журнале, а
напротив номера в журнале будет значиться: "Зимин Юрий Павлович".
6
Стасик заехал за Михальченко к десяти утра. Он все еще носил
маскировочную куртку и такие же брюки с коричнево-зеленым накрапом.
- Тебе не надоела армейская роба? - как-то спросил Михальченко.
- Удобно: не маркая и много карманов...
Объезд гаражных кооперативов они начали по списку, переданному
Левиным, но внесли в него свой порядок, дабы не гонять челноком из одного
конца города в другой, а чтоб гаражи попадались вроде по пути. Михальченко
уже знал, что украденная краска расфасована в десятилитровые прямоугольные
запаянные банки из белой жести с красивой этикеткой. Это Левин выяснил у
Чекирды.
В некоторых кооперативах у Михальченко оказались знакомые
автовладельцы из бывших сотрудников милиции, уволившихся в разное время,
кто по возрасту, кто по другим причинам. Это позволяло задавать нацеленные
вопросы. Будучи человеком общительным, Михальченко и с незнакомыми
автовладельцами, возившимися у своих машин, обменивался шутками,
двумя-тремя пустыми фразами, успевая цепким и быстрым взглядом ощупать
полки открытых боксов. Ни у кого не мог вызвать подозрения этот молодой
здоровенный веселый мужик: мало ли к кому и по какому делу он пришел сюда,
где две-три сотни гаражей...
Часам к трем дня Михальченко покинул последний кооператив. Ничего...
А в это время Левин заканчивал разговор с Чекирдой у себя в кабинете.
- Вернемся к началу, Артур Сергеевич. Груз вам вывозят машиной. Чья
машина?
- По договору мы арендуем "Камаз" у автопредприятия номер 12149.
Шофер один и тот же.
- Фамилию его знаете?
- Лукашин Антон Данилович.
- Он знает заранее о прибытии вашего груза?
- Нет. С вечера мы заказываем машину, а на следующий день утром
Лукашин едет на склад.
- Сколько человек знает, что это груз вашей фирмы? И кто именно?
- Лукашин, конечно, завскладом - как приемщик. И еще мой зам.
- А кто ваш зам?
- Человек абсолютно надежный. Мы знаем друг друга много лет, еще со
школьной скамьи. К тому же он муж моей сестры.
- Вы предъявили претензии завскладом?
- А что толку? "Заявляйте в милицию, - говорит. - Пусть ищут". А
почему вас интересуют конкретные люди: завскладом, шофер и мой зам?
- Так уж я устроен, с детства любопытен.
В кабинет вошел Михальченко. Чекирда поднялся, поклонился,
Михальченко ответил кивком.
- Ну? - Левин поднял глаза на Михальченко.
- Пустые хлопоты.
- Я вам еще нужен? - спросил Чекирда. - У меня деловое свидание.
- Пожалуй нет, Артур Сергеевич. Если что - я вам позвоню.
Когда Чекирда ушел, Михальченко, потирая больную руку - это стало у
него уже привычкой, стыли пальцы, - сказал:
- Подведем итог. Сперва о базе. Там сам черт ногу сломит. Склады идут
на сотни метров: обувные, верхняя одежда, электрорадиотовары, химтовары,
канцтовары и прочее и прочее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
банкет, где была медицинская знать, случайно. Так полагал он, обыкновенный
врач-ординатор, не понимая, почему Сивак пригласил его. После многословных
тостов и быстро пустевших бутылок заиграла музыка. Костюкович танцевал с
Сажи. Он видел близко ее лицо, белую полоску ровных зубов за чуть
разомкнувшимися губами, и в какой-то момент, слегка надавив ладонью на ее
талию, почувствовал, как спина Сажи прогнулась в его сторону, подалась к
нему, он ощутил ее плоский живот. Длилось это какое-то мгновение, Сажи тут
же отстранилась. "Я хочу пить, Марк, пойдемте к столу", - улыбнулась она,
остановившись. "Что это было тогда? Знак, сигнал?" - думал он позже,
вспоминая ее напрягшееся на какие-то секунды тело... На этом все и
кончилось...
Они вошли в прозекторскую.
- Что за спешка, Марк? - спросила Каширгова.
Он объяснил.
- Зачем вы настаивали? - она пожала плечами. - А вы уверены в
диагнозе?
- Да вы и сами сейчас увидите...
В огромном секционном зале с его специфическими запахами, на фоне
холодного кафеля, массивных специальных столов из нержавейки, на которых
вскрывают, фаянсовых раковин для мытья рук, длинных прорезиненных тяжелых
передников, висевших на крюках, стройная фигура Сажи в белом халате
выглядела лишенной притяжения, чужой.
- Ну что ж, приступим, - она откинула простыню, прикрывавшую тело
Зимина, взглянула, покачала головой: - Да, этот экземпляр действительно
был создан природой лет на сто жизни.
На локте левой руки Зимина белела небольшая наклейка из
лейкопластыря, Костюкович заметил ее еще, когда Зимина везли из приемного
покоя в палату. Он оторвал наклейку, она прикрывала чуть синеватый
кружочек кожи, в центре которого был бугорок струпа размером со спичечную
головку. Сковырнув его, Костюкович увидел крохотную, как укол шила,
воронку. "Похоже на свищ", - подумал он, глядя на побелевшую мертвую
шелушившуюся эпидерму вокруг вороночки...
Он смотрел как она работает - несуетливо, точно, никаких лишних
движений скальпеля...
- Полюбуйтесь! - наконец сказала Каширгова. - Я даже у стариков редко
встречала такое, это же сухофрукты! - и она показала ему почки,
сморщенные, как высохшие груши. - А что же внутри них?! - она скользнула
скальпелем, и ему показалось, будто кто-то наступил на битое стекло, это
под лезвием похрустывали ломкие сосуды. Из чего же они, а? - покачивала
Каширгова головой. - Из застывшего цемента?.. Вот откуда она, эта
гипертония... - Вывалив мозг, Каширгова сказала: "Видите, вот, вот и вот:
наши диагнозы вроде совпадают. Но для полного вашего спокойствия я позвоню
вам после гистологии. Да и мне самой интересно, как это будет выглядеть
под микроскопом..."
Подремывая в трамвае, везшем его домой, Костюкович еще ощущал резкие
запахи прозекторской. Он знал, что там будет дальше: санитар кое-как
зашьет искромсанное Каширговой тело Зимина, в лабораторию отнесут лотки с
кусочками тканей, а их по два-три из органа; после специальной обработки
они превратятся в блоки-кубики в парафиновой оболочке; с этих блоков
возьмут затем тончайшие срезы, нанесут на стекла, окрасят. И - все для
некропсии [микроскопическое исследование тканей или органов умершего]
готово. Каширгова посмотрит каждое стекло под микроскопом, чтобы поставить
окончательный диагноз, заполнит бланк гистологического исследования,
вклеит его в протокол вскрытия и вместе с остатками блоков и стеклами
отправит в свой архив. В протоколе, на блоках и на стеклах будет
проставлен единый номер, зарегистрированный в специальном журнале, а
напротив номера в журнале будет значиться: "Зимин Юрий Павлович".
6
Стасик заехал за Михальченко к десяти утра. Он все еще носил
маскировочную куртку и такие же брюки с коричнево-зеленым накрапом.
- Тебе не надоела армейская роба? - как-то спросил Михальченко.
- Удобно: не маркая и много карманов...
Объезд гаражных кооперативов они начали по списку, переданному
Левиным, но внесли в него свой порядок, дабы не гонять челноком из одного
конца города в другой, а чтоб гаражи попадались вроде по пути. Михальченко
уже знал, что украденная краска расфасована в десятилитровые прямоугольные
запаянные банки из белой жести с красивой этикеткой. Это Левин выяснил у
Чекирды.
В некоторых кооперативах у Михальченко оказались знакомые
автовладельцы из бывших сотрудников милиции, уволившихся в разное время,
кто по возрасту, кто по другим причинам. Это позволяло задавать нацеленные
вопросы. Будучи человеком общительным, Михальченко и с незнакомыми
автовладельцами, возившимися у своих машин, обменивался шутками,
двумя-тремя пустыми фразами, успевая цепким и быстрым взглядом ощупать
полки открытых боксов. Ни у кого не мог вызвать подозрения этот молодой
здоровенный веселый мужик: мало ли к кому и по какому делу он пришел сюда,
где две-три сотни гаражей...
Часам к трем дня Михальченко покинул последний кооператив. Ничего...
А в это время Левин заканчивал разговор с Чекирдой у себя в кабинете.
- Вернемся к началу, Артур Сергеевич. Груз вам вывозят машиной. Чья
машина?
- По договору мы арендуем "Камаз" у автопредприятия номер 12149.
Шофер один и тот же.
- Фамилию его знаете?
- Лукашин Антон Данилович.
- Он знает заранее о прибытии вашего груза?
- Нет. С вечера мы заказываем машину, а на следующий день утром
Лукашин едет на склад.
- Сколько человек знает, что это груз вашей фирмы? И кто именно?
- Лукашин, конечно, завскладом - как приемщик. И еще мой зам.
- А кто ваш зам?
- Человек абсолютно надежный. Мы знаем друг друга много лет, еще со
школьной скамьи. К тому же он муж моей сестры.
- Вы предъявили претензии завскладом?
- А что толку? "Заявляйте в милицию, - говорит. - Пусть ищут". А
почему вас интересуют конкретные люди: завскладом, шофер и мой зам?
- Так уж я устроен, с детства любопытен.
В кабинет вошел Михальченко. Чекирда поднялся, поклонился,
Михальченко ответил кивком.
- Ну? - Левин поднял глаза на Михальченко.
- Пустые хлопоты.
- Я вам еще нужен? - спросил Чекирда. - У меня деловое свидание.
- Пожалуй нет, Артур Сергеевич. Если что - я вам позвоню.
Когда Чекирда ушел, Михальченко, потирая больную руку - это стало у
него уже привычкой, стыли пальцы, - сказал:
- Подведем итог. Сперва о базе. Там сам черт ногу сломит. Склады идут
на сотни метров: обувные, верхняя одежда, электрорадиотовары, химтовары,
канцтовары и прочее и прочее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39