А мюльхаузенские богословы и их запальчивые, крикливые диспуты, которые оканчивались потасовкой.
Представитель одной из религиозных сект пытался залучить Баха:
– Ты обязан, сын божий, доказать пастве, как вредна музыка.
– Да знаете ли вы, что я сам музыкант? – кричал Себастьян прямо в ухо проповеднику.– Как я могу доказывать ее вред?
– Ничего нет проще, – отвечал надоедливый богослов: – раз ты сам музыкант, то тебе и ведомы пороки этого искусства!
В конце концов, богословы выжили его из Мюльхаузена, чему они с Марией-Барбарой были только рады. Им приходилось туго в те дни – Барбара предсказывала, что ей придется родить своего первенца прямо под открытым небом. Но оставаться в Мюльхаузене было невозможно. Они подумывали было отправиться в Эйзенах, на родину Себастьяна, но неожиданно он получил приглашение на службу в Веймар, в резиденцию герцога Вильгельма-Эрнеста.
Мария-Барбара даже поверить не могла. Шутка ли, Веймар, где столько достопримечательностей, где бывают балы и концерты, где…
– Знаешь ли ты, что я уже служил там? – сказал Себастьян.
– Как? Когда?
– Четыре года назад; я только кончил школу в Люнебурге. Старый знакомый, Герман Зауэр, вызвал меня сюда.
– И ты сам ушел из замка?
Он не решился признаться в этом Барбаре.
– Видишь ли: герцог распустил капеллу. Я был там недолго. Но только ты не думай, что там земной рай!
– Ты нигде не можешь ужиться! Но, может быть, когда я буду рядом, ты угомонишься?
– Весьма возможно, – сказал он. Так и не удалось подготовить ее к худшему.
Веймарский замок ослепил Марию-Барбару. В ожидании управителя, который должен был окончательно договориться с новым концертмейстером, она все время тормошила Баха, указывая то на статую Аполлона, окруженного музами, то на кругло подстриженные деревья, то на павлинов, степенно разгуливавших в герцогском саду.
– Какое богатство! – восклицала она. – Смотри-ка: голубые шары! Из чего они сделаны? Это не простое стекло!
Тут Баха позвали к управителю. Барбара осталась одна в саду. Она села на скамью и с удовольствием прислонилась к широкой резной спинке.
Мимо прошли две женщины, восхитительно одетые. Их сопровождал щеголь в желтых рейтузах. Кто они? Обитатели замка или гости? Может быть, принадлежат к герцогской семье?
Вот еще один счастливец, обитающий здесь. Но по его одежде не скажешь, что он родственник герцога. В руках у него скрипичный футляр. Стало быть, это музыкант. Вот он приблизился, приподнял шляпу.
– Простите, сударыня, – сказал он, – если я присяду здесь, рядом с вами. Я встретил старого знакомого, и он просил подождать его.
Незнакомец по виду не принадлежал к тем франтам, которых следует опасаться. Да и вообще он не был франтом.
Барбара просто ответила:
– Пожалуйста. Я также жду. Мужа. Незнакомец расплылся в улыбке.
– Стало быть, мы ожидаем одного и того же человека. Ваш супруг сказал мне, что он не один. Гм! Мы с Бахом вместе служили когда-то. Именно в этом замке. – Он еще раз поклонился и прибавил: – Скрипач придворного оркестра, Герман Зауэр.
– Очень рада, – сказала Барбара, – и особенно рада тому, что смогу узнать кое-что о здешних местах.
– К вашим услугам, любезная фрау! Но что именно вы хотите узнать?
– Все!
Зауэр улыбнулся.
– Извините, любезнейшая, но подобное всеобъемлющее любопытство трудно удовлетворить. Правда, оно свойственно юности!
– Мне двадцать три года, – сказала Барбара, – но если мой муж скрывает от меня какие-то события своей жизни, то вполне натурально мое желание узнать о них от кого-нибудь другого.
– А если приятель не захочет выдать приятеля? Мужчины, знаете ли, всегда держатся друг за друга!
– Ну, не всегда… Бывает, что и дерутся… А что? Действительно, было что-то такое?
– О нет, сударыня! Во всяком случае, не женщина была замешана в это дело. Все произошло скорее из-за собаки. Прошу прощения!
– Говорите, пожалуйста, серьезно.
– Клянусь вам, это чистейшая правда. Но собака – это был только предлог. Вашему супругу вообще не нравилось здесь. Он был самый молодой в оркестре. Ну и, разумеется, мы над ним подтрунивали.
– Это было плохо с вашей стороны.
– Уверяю вас, он не обижался. Но ему пришлось не по вкусу, что мы недостаточно ревностно относимся к нашим обязанностям. Сам он целые дни работал. А для чего, скажите на милость? Чтобы играть контрдансы и застольную музыку для герцога?
– Что бы ни делал человек, он должен делать хорошо.
– Ага! – сказал Зауэр. – Позвольте спросить, давно ли вы замужем?
– А вам на что?
– Чувствуется, что вы уже усвоили строй мыслей супруга. Итак, он, самый младший из нас, был серьезен, мы легкомысленны. Но все же, несмотря на его молодость, ему удалось повлиять на нас. Мы разучили сюиту Люлли, и, надо сказать, она приятно звучала. Мы играли ее на именинах герцога. Себастьян – на скрипке. Но, к сожалению, вокруг очень шумели.
– Кто?
– Гости. Как и полагается на больших собраниях: разговаривали, смеялись, провозглашали тосты.
– Во время музыки!
– Видно, что вам не приходилось бывать при дворе! Это же в порядке вещей: музыка – фон для всего остального. Но юный Себастьян выходил из себя, глаза его метали молнии, и я видел, что он вот-вот перестанет играть. Однако он сдерживал себя до тех пор, пока не явился соседний князь Оттокар со своей свитой…
– Что же он сделал, этот князь?
– С его прибытием шум усилился. Выпив три бокала рейнвейнского, князь принялся описывать достоинства своего охотничьего пса и добился того, что егерь явился вместе со своим питомцем в нашу залу: дамы бросились рассматривать четвероногого гостя и хвалить его, а он отвечал повизгиванием, а порой и более громкими изъявлениями благодарности.
Мария-Барбара засмеялась.
– Не забудьте, однако, что мы в это время играли сарабанду. Впрочем, что бы мы ни играли тогда, музыка совсем не нуждалась в импровизированном аккомпанементе, который возник столь неожиданно и своеобразно. Во всяком случае, Себастьян резко оборвал игру, спрятал скрипку в футляр и вышел. На другой день он покинул замок, заявив управляющему, что не намерен вплетать в музыку контрапункт собачьего лая.
На этот раз Барбара встревожилась:
– Значит, мы не получим места. Управитель вспомнит, и тогда…
– Не бойтесь, милая фрау! Это уже не тот управитель. Да и герцог не тот. Вильгельм-Эрнест – брат прежнего. Он гораздо богаче. Да и в замке много перемен.
– Я знаю, что мы вам обязаны приглашением. Я не удивляюсь: у вас такое доброе лицо.
– Благодарю вас, фрау! Зауэр смутился от похвалы.
– Когда я узнал о женитьбе моего друга Баха, я собрался поздравить его и пожелать счастья. Потом мне рассказали о его невесте…
– Что же именно?
– Что она прекрасна и что он не берет за ней приданого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48