Под сборкой номер четыре я обнаружил выброс снежинок. Полагаю, что это гелий.
– Принято, – сказал Лусма, – Мы наблюдали, как давление возросло до 131 атм, а теперь оно упало до сорока и продолжает быстро падать.
– Приятно слышать, – сказал Лоувелл, – Но это значит, что нам придется позаботиться о восстановлении вращения теплового контроля.
Командир посмотрел через окно на расширяющееся облако гелия и увидел, что Земля и Луна, которые с последнего запуска вращения «ПТК» проходили по центру его иллюминатора, теперь заметно сместились: Земля поднялась выше, а Луна опустилась ниже, и обе угрожали уйти из его поля зрения.
– Похоже, взрыв развернул нас по углу рысканья и немного изменил наклон. И это то, что они назвали «нереактивной утечкой»?
– Правильно, – сказал Лусма, – Я не хотел рассматривать, как реактивный вариант.
– Мы оба: и ты и я.
– Так, давление уже опустилось ниже 3.4 атм. Ты все еще видишь снежинки?
Лоувелл выглянул в окно.
– Да, – ответил он, – совсем немного.
– Хорошо, – сказал Лусма, – Тогда почему бы вам не проследить за положением корабля – как изменяются наклон и рысканье – и не держать нас в курсе? Позднее мы передадим вам рекомендации, сможете ли вы восстановить «ПТК».
– Принято. Начинаем отслеживать.
Лоувелл устроился перед своим окном, скрестил от холода руки, и начал следить за перемещениями Земли и Луны. Движение космических тел было почти гипнотическим, и в предрассветной тишине четверга Лоувелл почувствовал странное спокойствие. Он знал, что через пару часов ему придется взять в руки пульт ориентации и снова заняться утомительной процедурой восстановления вращения «ПТК». Но прямо сейчас его это мало беспокоило.
В то время как командир уставился в левый иллюминатор, члены его экипажа, очевидно, пребывали в такой же безмятежности, потому что решили устроиться на незапланированный отдых. Хэйз, которого лихорадило, наполовину поднялся в туннель, избегая холодного командного модуля. Он мгновенно уснул, а его голова парила над кожухом взлетного двигателя. Суиджерт, претендуя на покинутое Хэйзом место пилота ЛЭМа, свернулся калачиком на полу по правой стороне, обмотав для устойчивости провода вокруг своей руки. Лоувелл посмотрел, как они устроились, и через некоторое время окликнул Землю.
– Хьюстон, – тихо сказал он в свой микрофон.
– Хьюстон слушает, – ответил Лусма, вслед за Лоувеллом неосознанно понизив свой голос, – Как вы там, Джим?
– Неплохо. Совсем неплохо.
– Ты один, или с тобой Джек и Фред?
– В данный момент Джек и Фред оба спят, – ответил Лоувелл, глядя на успокаивающееся движение Земли и Луны, – Похоже, что касается «ПТК», у нас не будет особых проблем.
– Хорошо. У нас здесь тоже все выглядит спокойно. Мы продолжаем следить и поставим вам в известность о новых процедурах.
– Принято, – сказал Лоувелл.
– На самом деле, – добавил Лусма, – если ты не против, я могу передать тебе одну процедуру. Я только что получил от офицеров навигации записку, что они хотят обсудить с вами некоторые вопросы, – КЭПКОМ помолчал, – Как насчет некоторых соображений о входе в атмосферу и приводнении?
Лоувелл сразу не ответил, обведя кабину глазами. Сначала он наткнулся взглядом на выключенную приборную панель, затем на спящий экипаж, потом на смещенное изображение Земли и Луны в иллюминаторе ЛЭМа и, наконец, на последние снежинки, вылетающие в космос из уже полностью неработоспособного посадочного двигателя.
Да, он принял решение. Приводнение – это именно то, что он хочет обсудить.
12
Четверг, 16 апреля. 8:00 утра
С самого начала утренней смены у Джерри Бостика, офицера полетной динамики Бордовой команды, не заладился день. Он подозревал, что дальше будет еще хуже.
– Проклятье, – мягко проворчал Бостик, стоя за своим терминалом первого ряда и с отвращением глядя на экран.
Склонившись над плечом Дэйва Рида, дежурного оператора ДИНАМИКИ, он второй раз посмотрел на светящиеся цифры.
– Проклятье, – повторил он, на этот раз достаточно громко, чтобы Рид повернулся в кресле.
– В чем проблема, Джерри? – спросил Рид.
– Ты не захочешь узнать это, – ответил Бостик.
– Попробуй объяснить.
Бостик приблизился к Риду и пробежал указательным пальцем по колонке цифр, остановившись на одном показателе. Рид нагнулся вперед и прищурился. Колонка, на которую указывал Бостик, называлась «Траектория». Параметр, на котором остановился его палец, имел значение «6.15».
– О, нет, – застонал Рид, обхватив голову руками.
С десяти часов вечера, когда завершилась курсовая коррекция «Аполлона-13», этот параметр оставался самым обнадеживающим из всего потока телеметрии от корабля. Еще вечером, до запуска посадочной ступени, траектория «Водолея» с «Одиссеем» ухудшилась до 5.9 градуса, лишь на полградуса выше нижней части коридора входа в атмосферу – той части коридора, ниже которой произойдет отскок от атмосферы обратно в космос. После курсовой коррекции ситуация разительно отличалась в лучшую сторону: траектория поднялась до приемлемых 6.24 градуса, почти 6.5 – центра коридора. Однако теперь, в восемь утра четверга, за двадцать восемь часов до посадки, траектория снова разладилась.
– Джерри, что за ерунда здесь творится? – спросил Рид, отодвигаясь в сторону и давая возможность Бостику подойти ближе к экрану.
– У меня нет никаких идей.
– Ну, это не утечка гелия.
– Да, этого было бы недостаточно для такого отклонения.
– Может, ненадежные параметры траектории.
– Данные надежны, Дэйв.
– Может, на сигнал наложились какие-то помехи.
Бостик посмотрел на стабильные и немигающие цифры «6.15» на экране:
– Разве, это похоже на помехи?
Если показатели гелия и параметры траектории были верными, и космический корабль, действительно, опускался ко дну коридора, это означало, что необходимо снова запустить посадочный двигатель ЛЭМа и исправить положение. Но если гелий, предназначенный для наддува топливных баков, вышел, то включение двигателя было маловероятным. Прежде чем Бостик успел обдумать эти мысли, сзади к нему подошел Глинн Ланни, руководитель полета Черной команды.
– Джерри, – сказал Ланни, – Мне надо с тобой поговорить. У нас проблема.
– У меня здесь тоже проблема, Глинн, – сказал Бостик, – Похоже, мы снова опускаемся.
– А параметры траектории надежны? – спросил Ланни.
– Видимо, да, – ответил Бостик.
– Там еще какая-то утечка?
– Насколько мы понимаем, нет, – сказал Бостик.
– Тогда пусть это останется твоим приоритетом, – сказал Ланни, – Но займись еще и вот чем: мне позвонили из Комиссии по атомной энергии. Они беспокоятся о ЛЭМе.
Бостик опасался этого. Во время запланированной стоянки «Водолея» на лунной поверхности Джим Лоувелл и Фред Хэйз должны были не только собирать камни, но и установить там ряд автоматизированных научных приборов, включая сейсмограф, детектор солнечного ветра и лазерный отражатель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
– Принято, – сказал Лусма, – Мы наблюдали, как давление возросло до 131 атм, а теперь оно упало до сорока и продолжает быстро падать.
– Приятно слышать, – сказал Лоувелл, – Но это значит, что нам придется позаботиться о восстановлении вращения теплового контроля.
Командир посмотрел через окно на расширяющееся облако гелия и увидел, что Земля и Луна, которые с последнего запуска вращения «ПТК» проходили по центру его иллюминатора, теперь заметно сместились: Земля поднялась выше, а Луна опустилась ниже, и обе угрожали уйти из его поля зрения.
– Похоже, взрыв развернул нас по углу рысканья и немного изменил наклон. И это то, что они назвали «нереактивной утечкой»?
– Правильно, – сказал Лусма, – Я не хотел рассматривать, как реактивный вариант.
– Мы оба: и ты и я.
– Так, давление уже опустилось ниже 3.4 атм. Ты все еще видишь снежинки?
Лоувелл выглянул в окно.
– Да, – ответил он, – совсем немного.
– Хорошо, – сказал Лусма, – Тогда почему бы вам не проследить за положением корабля – как изменяются наклон и рысканье – и не держать нас в курсе? Позднее мы передадим вам рекомендации, сможете ли вы восстановить «ПТК».
– Принято. Начинаем отслеживать.
Лоувелл устроился перед своим окном, скрестил от холода руки, и начал следить за перемещениями Земли и Луны. Движение космических тел было почти гипнотическим, и в предрассветной тишине четверга Лоувелл почувствовал странное спокойствие. Он знал, что через пару часов ему придется взять в руки пульт ориентации и снова заняться утомительной процедурой восстановления вращения «ПТК». Но прямо сейчас его это мало беспокоило.
В то время как командир уставился в левый иллюминатор, члены его экипажа, очевидно, пребывали в такой же безмятежности, потому что решили устроиться на незапланированный отдых. Хэйз, которого лихорадило, наполовину поднялся в туннель, избегая холодного командного модуля. Он мгновенно уснул, а его голова парила над кожухом взлетного двигателя. Суиджерт, претендуя на покинутое Хэйзом место пилота ЛЭМа, свернулся калачиком на полу по правой стороне, обмотав для устойчивости провода вокруг своей руки. Лоувелл посмотрел, как они устроились, и через некоторое время окликнул Землю.
– Хьюстон, – тихо сказал он в свой микрофон.
– Хьюстон слушает, – ответил Лусма, вслед за Лоувеллом неосознанно понизив свой голос, – Как вы там, Джим?
– Неплохо. Совсем неплохо.
– Ты один, или с тобой Джек и Фред?
– В данный момент Джек и Фред оба спят, – ответил Лоувелл, глядя на успокаивающееся движение Земли и Луны, – Похоже, что касается «ПТК», у нас не будет особых проблем.
– Хорошо. У нас здесь тоже все выглядит спокойно. Мы продолжаем следить и поставим вам в известность о новых процедурах.
– Принято, – сказал Лоувелл.
– На самом деле, – добавил Лусма, – если ты не против, я могу передать тебе одну процедуру. Я только что получил от офицеров навигации записку, что они хотят обсудить с вами некоторые вопросы, – КЭПКОМ помолчал, – Как насчет некоторых соображений о входе в атмосферу и приводнении?
Лоувелл сразу не ответил, обведя кабину глазами. Сначала он наткнулся взглядом на выключенную приборную панель, затем на спящий экипаж, потом на смещенное изображение Земли и Луны в иллюминаторе ЛЭМа и, наконец, на последние снежинки, вылетающие в космос из уже полностью неработоспособного посадочного двигателя.
Да, он принял решение. Приводнение – это именно то, что он хочет обсудить.
12
Четверг, 16 апреля. 8:00 утра
С самого начала утренней смены у Джерри Бостика, офицера полетной динамики Бордовой команды, не заладился день. Он подозревал, что дальше будет еще хуже.
– Проклятье, – мягко проворчал Бостик, стоя за своим терминалом первого ряда и с отвращением глядя на экран.
Склонившись над плечом Дэйва Рида, дежурного оператора ДИНАМИКИ, он второй раз посмотрел на светящиеся цифры.
– Проклятье, – повторил он, на этот раз достаточно громко, чтобы Рид повернулся в кресле.
– В чем проблема, Джерри? – спросил Рид.
– Ты не захочешь узнать это, – ответил Бостик.
– Попробуй объяснить.
Бостик приблизился к Риду и пробежал указательным пальцем по колонке цифр, остановившись на одном показателе. Рид нагнулся вперед и прищурился. Колонка, на которую указывал Бостик, называлась «Траектория». Параметр, на котором остановился его палец, имел значение «6.15».
– О, нет, – застонал Рид, обхватив голову руками.
С десяти часов вечера, когда завершилась курсовая коррекция «Аполлона-13», этот параметр оставался самым обнадеживающим из всего потока телеметрии от корабля. Еще вечером, до запуска посадочной ступени, траектория «Водолея» с «Одиссеем» ухудшилась до 5.9 градуса, лишь на полградуса выше нижней части коридора входа в атмосферу – той части коридора, ниже которой произойдет отскок от атмосферы обратно в космос. После курсовой коррекции ситуация разительно отличалась в лучшую сторону: траектория поднялась до приемлемых 6.24 градуса, почти 6.5 – центра коридора. Однако теперь, в восемь утра четверга, за двадцать восемь часов до посадки, траектория снова разладилась.
– Джерри, что за ерунда здесь творится? – спросил Рид, отодвигаясь в сторону и давая возможность Бостику подойти ближе к экрану.
– У меня нет никаких идей.
– Ну, это не утечка гелия.
– Да, этого было бы недостаточно для такого отклонения.
– Может, ненадежные параметры траектории.
– Данные надежны, Дэйв.
– Может, на сигнал наложились какие-то помехи.
Бостик посмотрел на стабильные и немигающие цифры «6.15» на экране:
– Разве, это похоже на помехи?
Если показатели гелия и параметры траектории были верными, и космический корабль, действительно, опускался ко дну коридора, это означало, что необходимо снова запустить посадочный двигатель ЛЭМа и исправить положение. Но если гелий, предназначенный для наддува топливных баков, вышел, то включение двигателя было маловероятным. Прежде чем Бостик успел обдумать эти мысли, сзади к нему подошел Глинн Ланни, руководитель полета Черной команды.
– Джерри, – сказал Ланни, – Мне надо с тобой поговорить. У нас проблема.
– У меня здесь тоже проблема, Глинн, – сказал Бостик, – Похоже, мы снова опускаемся.
– А параметры траектории надежны? – спросил Ланни.
– Видимо, да, – ответил Бостик.
– Там еще какая-то утечка?
– Насколько мы понимаем, нет, – сказал Бостик.
– Тогда пусть это останется твоим приоритетом, – сказал Ланни, – Но займись еще и вот чем: мне позвонили из Комиссии по атомной энергии. Они беспокоятся о ЛЭМе.
Бостик опасался этого. Во время запланированной стоянки «Водолея» на лунной поверхности Джим Лоувелл и Фред Хэйз должны были не только собирать камни, но и установить там ряд автоматизированных научных приборов, включая сейсмограф, детектор солнечного ветра и лазерный отражатель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136