– Извини, что я невольно подвел тебя. Я просто хотел его осадить. Слушай, брось ты эту щетку! – Лью отобрал щетку у Элен. – Сломанная плита от тебя не зависит. Если он не будет оплачивать чек, ты ему больше ничем не обязана. Пусть сам убирает свою чертову кухню.
– Но я никогда не оставляю кухню грязной. У меня строгие правила насчет этого.
– Ты ввела это правило, ты же его и нарушишь, – сказал Лью, взяв ее за руки и не давая ей дотронуться до грязной посуды в раковине.
– Но я не хочу, чтобы он потом говорил, что я бросила работу на половине. Я не хочу подливать масла в огонь. – Но она чувствовала, что поддается уговорам Лью.
– Не беспокойся о Рейнхарте, – сказал Лью. Он знал таких людей. Его отец, Макс, тоже был из их породы. Лью знал, когда надо возражать, когда сопротивляться, когда хитрить, когда говорить одно, а делать другое. После Макса Рейнхарт казался любителем-новичком. – Сейчас он зол, но лает он больше, чем кусается. Он переживет это, не волнуйся.
– Но он всем скажет, чтобы меня больше не нанимали, – сказала Элен.
– Плюнь на него. Он не Господь Бог. Хотя он иногда так думает о себе. Пошли. Вымой лицо и руки и накрась губы. Мы поедем куда-нибудь выпить. Ты заслужила отдых.
– Шампанское? – спросила Элен, когда официант открывал «Моэт». Они сидели за угловым столиком в баре, отделанном в стиле гостиницы конца восемнадцатого века. Огонь мерцал в очаге, за окном падал снег, свечи на столах тускло освещали красные скатерти. Какая-то парочка сидела обнявшись, они шептались, смеялись и иногда целовались.
– Именно! – сказал Лью.
– По какому случаю?
«По случаю чуда», – подумал Лью, но сказал другое:
– По случаю моей предстоящей покупки фирмы «Эйлберг».
– Но Рейнхарт думает, что сделка не состоялась, – сказала Элен. – Нет, нет, – запротестовала она, когда официант подошел налить еще шампанского. – Он сказал мне, что я обошлась ему в тысячи долларов. В сотни тысяч долларов.
– Он прав! – засмеялся Лью. – Он думает так, потому что я хочу, чтобы он так думал. Посмотри на это с другой стороны, Элен. Обед обошелся ему в сотни тысяч, но зато сэкономил мне сотни тысяч.
Несмотря на усталость и грустные мысли о своем поражении, Элен начинала понимать, в чем дело.
– Я очень хочу купить фирму Эйлберга, – продолжал Лью. – Но я не был уверен до сегодняшнего дня. Я думал, что она слишком дорого стоит. Но сейчас… Я куплю ее по цене Лью Свана, а не Рейнхарта Эстеса. Благодаря тебе!
Они оба улыбнулись заговорщической улыбкой. «Вот где я его поймал», – думал Лью. «Так ему и надо», – думала Элен.
– А когда я куплю ее, догадайся, кого я приглашу приготовить праздничный обед? – сказал Лью.
Лью и Элен подняли бокалы, чокнулись за победу и засмеялись. Им казалось, что они расстались всего два часа назад, а не два с половиной года.
* * *
Праздничный обед по поводу покупки фирмы Эйлберга явно удался, швейцарское фондю и раклет, клубника с шоколадной подливкой – из швейцарского шоколада!
– Даже Рейнхарт признался, что ему понравилось, – сказал Лью Элен на другой день с улыбкой.
Когда фирма «Игл» представляла новые обои на ленче для журналистов, Элен приготовила очень редкие блюда – канапе с крабами, улиток-пашот, слоеные пирожки с чеддером, булочки с голубикой, кукурузные палочки, пенсильванские колбаски с горчичным соусом.
– Как ты умудряешься сделать все это в твоей кухоньке? – спросил Лью после ленча.
– С трудом, – честно ответила Элен. – Конечно, мне нужна большая кухня с профессиональным оборудованием.
– Почему же ты не построишь ее?
– На какие деньги? У меня нет свободных двадцати тысяч, а банки не дают кредита женщинам.
– Двадцать тысяч? – переспросил Лью.
Элен показала ему расчеты подрядчика – все необходимые бумаги были в ее портфеле.
– Тебе потребуется больше двадцати тысяч, – сказал Лью, просматривая цифры.
– Больше? – Элен расстроилась. Она боялась попросить даже двадцать тысяч в кредит. Деньги всегда были для нее самой сложной частью бизнеса. Даже несколько сотен долларов пугали ее, а двадцать тысяч казались ей невероятно огромной суммой в шестьдесят восьмом году, когда литр молока стоил 30 центов, а фунт говядины 1,25 доллара.
– Тебе понадобится двадцать тысяч для строительства, плюс десять процентов на непредвиденные расходы. Если ты расширишь кухню, тебе придется брать больше заказов, увеличить штат, провести еще телефоны и так далее.
– Может быть, поэтому банки и завернули меня, – сказала Элен, только сейчас понимая, что она далеко не все продумала.
– Черт возьми! А почему бы тебе не продать «А Ля Карт» нашему «Декору»? Ты будешь работать как и прежде, но у тебя будет доступ к капиталу «Декора». А «Декор» получит часть прибыли от «А Ля Карт».
– Но почему ты хочешь взять на себя риск, если все банки отказались? – Элен соблазняло его предложение, но она боялась. Вдруг она не справится, подведет его?
– Ты уже выплатила мне по одному займу, так что я уверен в тебе, – сказал Лью. – И ты работаешь как вол в своей маленькой кухне. Представь себе, чего ты сможешь добиться с профессиональной кухней и подготовленным штатом работников!
Элен согласилась с ним.
– Я становлюсь честолюбивой. Я хочу, чтобы «А Ля Карт» была лучшей фирмой в этом районе. И самой процветающей.
– Потрясающе! – воскликнул Лью. – Пожалуй, мне еще больше захотелось присоединить «А Ля Карт» к «Декору». – Можно мне подумать неделю?
– О'кей, – сказал Лью, – одну неделю.
Ему очень нравилась новая Элен. Он помнил, какой она была робкой, неумелой, слишком скромной – так и хотелось встряхнуть ее. Было жестоко думать, но смерть Фила, которая заставила ее заняться делом и преуспеть в нем, оказалась для нее в каком-то смысле благом.
Элен обратилась еще в один банк, ей отказали, после чего она решила принять предложение Лью, но на ее условиях.
Она посоветовалась с Элом и акционировала «А Ля Карт». Было выпущено двести акций. Элен оставила себе сто акций, а остальные стали собственностью «Декора».
– Мне кажется, что ты теперь наполовину владеешь мной, – сказала Элен, когда они подписали документы в скромном кабинете Лью. Она помнила эту комнату еще с тех пор, когда разбирала стол Фила после его гибели.
– «Декору» принадлежит половина «А Ля Карт», – поправил ее Лью. – А тобой я не владею.
Когда Лью провожал ее к лифтам, он показал ей контору Макса. Стол красного дерева восемнадцатого века в центре огромной квадратной комнаты, шесть музейных чиппендейловских стульев, старинный китайский ковер из шелка голубого и кремового цвета. Тяжелые шелковые шторы – ткань ручной работы фирмы «Эйлберг» – обрамляли три окна, выходящих на север, и три западных окна. Две другие стены были отделаны деревом, а отделка скрывала шкаф, ящики и бар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
– Но я никогда не оставляю кухню грязной. У меня строгие правила насчет этого.
– Ты ввела это правило, ты же его и нарушишь, – сказал Лью, взяв ее за руки и не давая ей дотронуться до грязной посуды в раковине.
– Но я не хочу, чтобы он потом говорил, что я бросила работу на половине. Я не хочу подливать масла в огонь. – Но она чувствовала, что поддается уговорам Лью.
– Не беспокойся о Рейнхарте, – сказал Лью. Он знал таких людей. Его отец, Макс, тоже был из их породы. Лью знал, когда надо возражать, когда сопротивляться, когда хитрить, когда говорить одно, а делать другое. После Макса Рейнхарт казался любителем-новичком. – Сейчас он зол, но лает он больше, чем кусается. Он переживет это, не волнуйся.
– Но он всем скажет, чтобы меня больше не нанимали, – сказала Элен.
– Плюнь на него. Он не Господь Бог. Хотя он иногда так думает о себе. Пошли. Вымой лицо и руки и накрась губы. Мы поедем куда-нибудь выпить. Ты заслужила отдых.
– Шампанское? – спросила Элен, когда официант открывал «Моэт». Они сидели за угловым столиком в баре, отделанном в стиле гостиницы конца восемнадцатого века. Огонь мерцал в очаге, за окном падал снег, свечи на столах тускло освещали красные скатерти. Какая-то парочка сидела обнявшись, они шептались, смеялись и иногда целовались.
– Именно! – сказал Лью.
– По какому случаю?
«По случаю чуда», – подумал Лью, но сказал другое:
– По случаю моей предстоящей покупки фирмы «Эйлберг».
– Но Рейнхарт думает, что сделка не состоялась, – сказала Элен. – Нет, нет, – запротестовала она, когда официант подошел налить еще шампанского. – Он сказал мне, что я обошлась ему в тысячи долларов. В сотни тысяч долларов.
– Он прав! – засмеялся Лью. – Он думает так, потому что я хочу, чтобы он так думал. Посмотри на это с другой стороны, Элен. Обед обошелся ему в сотни тысяч, но зато сэкономил мне сотни тысяч.
Несмотря на усталость и грустные мысли о своем поражении, Элен начинала понимать, в чем дело.
– Я очень хочу купить фирму Эйлберга, – продолжал Лью. – Но я не был уверен до сегодняшнего дня. Я думал, что она слишком дорого стоит. Но сейчас… Я куплю ее по цене Лью Свана, а не Рейнхарта Эстеса. Благодаря тебе!
Они оба улыбнулись заговорщической улыбкой. «Вот где я его поймал», – думал Лью. «Так ему и надо», – думала Элен.
– А когда я куплю ее, догадайся, кого я приглашу приготовить праздничный обед? – сказал Лью.
Лью и Элен подняли бокалы, чокнулись за победу и засмеялись. Им казалось, что они расстались всего два часа назад, а не два с половиной года.
* * *
Праздничный обед по поводу покупки фирмы Эйлберга явно удался, швейцарское фондю и раклет, клубника с шоколадной подливкой – из швейцарского шоколада!
– Даже Рейнхарт признался, что ему понравилось, – сказал Лью Элен на другой день с улыбкой.
Когда фирма «Игл» представляла новые обои на ленче для журналистов, Элен приготовила очень редкие блюда – канапе с крабами, улиток-пашот, слоеные пирожки с чеддером, булочки с голубикой, кукурузные палочки, пенсильванские колбаски с горчичным соусом.
– Как ты умудряешься сделать все это в твоей кухоньке? – спросил Лью после ленча.
– С трудом, – честно ответила Элен. – Конечно, мне нужна большая кухня с профессиональным оборудованием.
– Почему же ты не построишь ее?
– На какие деньги? У меня нет свободных двадцати тысяч, а банки не дают кредита женщинам.
– Двадцать тысяч? – переспросил Лью.
Элен показала ему расчеты подрядчика – все необходимые бумаги были в ее портфеле.
– Тебе потребуется больше двадцати тысяч, – сказал Лью, просматривая цифры.
– Больше? – Элен расстроилась. Она боялась попросить даже двадцать тысяч в кредит. Деньги всегда были для нее самой сложной частью бизнеса. Даже несколько сотен долларов пугали ее, а двадцать тысяч казались ей невероятно огромной суммой в шестьдесят восьмом году, когда литр молока стоил 30 центов, а фунт говядины 1,25 доллара.
– Тебе понадобится двадцать тысяч для строительства, плюс десять процентов на непредвиденные расходы. Если ты расширишь кухню, тебе придется брать больше заказов, увеличить штат, провести еще телефоны и так далее.
– Может быть, поэтому банки и завернули меня, – сказала Элен, только сейчас понимая, что она далеко не все продумала.
– Черт возьми! А почему бы тебе не продать «А Ля Карт» нашему «Декору»? Ты будешь работать как и прежде, но у тебя будет доступ к капиталу «Декора». А «Декор» получит часть прибыли от «А Ля Карт».
– Но почему ты хочешь взять на себя риск, если все банки отказались? – Элен соблазняло его предложение, но она боялась. Вдруг она не справится, подведет его?
– Ты уже выплатила мне по одному займу, так что я уверен в тебе, – сказал Лью. – И ты работаешь как вол в своей маленькой кухне. Представь себе, чего ты сможешь добиться с профессиональной кухней и подготовленным штатом работников!
Элен согласилась с ним.
– Я становлюсь честолюбивой. Я хочу, чтобы «А Ля Карт» была лучшей фирмой в этом районе. И самой процветающей.
– Потрясающе! – воскликнул Лью. – Пожалуй, мне еще больше захотелось присоединить «А Ля Карт» к «Декору». – Можно мне подумать неделю?
– О'кей, – сказал Лью, – одну неделю.
Ему очень нравилась новая Элен. Он помнил, какой она была робкой, неумелой, слишком скромной – так и хотелось встряхнуть ее. Было жестоко думать, но смерть Фила, которая заставила ее заняться делом и преуспеть в нем, оказалась для нее в каком-то смысле благом.
Элен обратилась еще в один банк, ей отказали, после чего она решила принять предложение Лью, но на ее условиях.
Она посоветовалась с Элом и акционировала «А Ля Карт». Было выпущено двести акций. Элен оставила себе сто акций, а остальные стали собственностью «Декора».
– Мне кажется, что ты теперь наполовину владеешь мной, – сказала Элен, когда они подписали документы в скромном кабинете Лью. Она помнила эту комнату еще с тех пор, когда разбирала стол Фила после его гибели.
– «Декору» принадлежит половина «А Ля Карт», – поправил ее Лью. – А тобой я не владею.
Когда Лью провожал ее к лифтам, он показал ей контору Макса. Стол красного дерева восемнадцатого века в центре огромной квадратной комнаты, шесть музейных чиппендейловских стульев, старинный китайский ковер из шелка голубого и кремового цвета. Тяжелые шелковые шторы – ткань ручной работы фирмы «Эйлберг» – обрамляли три окна, выходящих на север, и три западных окна. Две другие стены были отделаны деревом, а отделка скрывала шкаф, ящики и бар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95